Окончание, начало в 1-ой части.
«Семиречье – страна богатая дарами природы. Но эти богатства таятся нетронутыми в первобытной неприкосновенности. Как спящая сказочная красавица, она ждёт своего оживления, подвигов, умелого и смелого труда. Там, где русский человек приложил свой труд, образовались, как бы от одного прикосновения, прекрасные оазисы среди обширных диких степей кочевников. Уже теперь Семиречье можно характеризовать, как страну хлеба, мёда, садов, фруктов, овощей, скотоводства. Но это не пробуждение красавицы, всё это говорит за производительность страны». (Там же, л. 81об.).

Такие поэтические строки в официальном прошении Министру государственных имуществ не мог написать грабитель-колонизатор. Это мог сказать только патриот, человек, любящий свой край. Жаль, но Шаврову по разным причинам было отказано в его прошении. Показательна в этом отношении и боевая песня, рассказывающая о боевом пути 2-го Туркестанского стрелкового полка, и о чём мечтали в боевых походах по Туркестану русские солдаты:

И близится время, когда Туркестан,
Пустынный пока и суровый,
Покроется нивой родных поселян
И станет Россиею новой. 

Русские солдаты пели не о рабах, не о военной добыче, а о «землице», которая сейчас пустынная, но их трудами покроется возделанными полями и станет для них новой родиной. Для сравнения, классик американской поэзии Уолт Уитмен, восхищаясь теми, кто двинулся осваивать дикий Запад, в своём стихотворении «Пионеры» писал:

Друзья мои загорелые,
Стройно, шагом, друг за другом, приготовьте ваши ружья.
С вами ли ваши пистолеты и острые топоры?
Пионеры! О, пионеры!

Мы бросаемся отрядами
По перевалам и над кручами, по дорогам неизведанным
Напролом, в атаку, грудью завоевать и сокрушить.
Пионеры! О, пионеры!

Всё смести, снести с пути!
О, любимые; о, милые! Грудь от нежности болит.
Я радуюсь и плачу, от любви я обезумел!
Пионеры! О, пионеры!
Процитированы не все строфы стихотворения.)

Даже в образцах поэзии видно, где было присоединение, а где – завоевание; где было сосуществование, а где – эксплуатация и даже истребление. Причём это не творчество какого-нибудь куклуксклановца, а, повторяюсь, классика американской поэзии, памятник которому госсекретарь Хиллари Клинтон в свой визит подарила России от имени американского народа. Сравните с русским классиком  А. С. Пушкиным в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»: «И назовёт меня всяк сущий в ней язык, и гордый внук славян, … и друг степей калмык».

Сбылось ли то, о чём мечтали воины 2 Туркестанского полка. Казалось бы да. Солдаты Западносибирской сапёрной роты, отправленные из Семиречья на войну с Японией, в ответ на подарки, присланные жителями города Верного, в 1905 г. прислали им благодарственное письмо со стихами:

Привет тебе, страна родная,
Привет тебе, о край родной,
И от тебя вдали страдая,
Мы не забыты здесь тобой.

Вёрст тысяч десять разделяет
С тобой нас, Туркестан родной!
Но память живо воскрешает
Тот миг прощания с тобой.

Солдаты называют Туркестан родным. Объект грабежа родным не называют. К сожалению, через 85 лет всё это, с трудом добытое и созданное, рухнуло. Многие историки (например, К. В. Миньяр-Белоручев), отнюдь не идеализируя «имперскую» политику России (кавказская эпопея, среднеазиатские походы), обращают внимание на гораздо более комфортные условия для национальной жизни и развития в присоединенных землях, в отличие, например, от индейцев США или народов колоний Запада. Присоединив Туркестан, русские оставили местным народам их религию и некоторые формы управления по шариату.

Английский дипломат и историк Керзон (1859-1925 гг.) по этому поводу писал: «Россия, бесспорно, обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой. Русский братается в полном смысле слова. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами. Его непобедимая беззаботность делает для него лёгкой позицию невмешательства в чужие дела. Терпимость, с которой он смотрит на религиозные обряды, общественные обычаи и местные предрассудки своих азиатских собратьев, в меньшей степени итог дипломатического расчета, нежели плод врождённой беспечности».

Установление господства европейцев в Америке сопровождалось уничтожением значительной части индейского населения (вспомним узаконенную охоту на индейцев, установленную цену за их скальпы). Когда испанцы впервые появились в Северной Америке, на континенте насчитывалось около 15 миллионов индейцев. В результате истребления и оттеснения в малопригодные для жизни места, к началу XX в. их осталось несколько сот тысяч.

В конце XVIII в. английской колонией стал остров Тасмания, населённый в то время многочисленными племенами охотников. Спустя столетие умер последний коренной житель острова. Неисчислимые бедствия народам Африки нанесла работорговля. По разным данным с XV в. до середины XIX в. работорговля отняла у Африки от 40 до 100 миллионов человек убитыми во время охоты за рабами и увезёнными.

В Индии только за последнюю четверть XIX  в. умерло от голода 26 млн. человек. Россия же вела наступление на степь без уничтожения и без ассимиляции коренного населения. Наоборот, естественный прирост (без миграции) численности населения в Семиреченской области составлял: с 1867 по 1876 гг. 12,6%, 1877-1896 гг. – 13,3% [(279), стр. 120], в 1897-1906 гг. – 12% и в 1907-1916 гг. – 13,7%. [(279), стр. 166]. По этому поводу Туркестанский генерал-губернатор Самсонов говорил:

«Такой большой прирост можно объяснить развитием в туземном, в высшей степени трудолюбивом, населении полной личной и имущественной обеспеченности, совершенно отсутствовавших при прежних ханских порядках, и постепенному возрастанию благосостояния туркестанских народностей под верховной властью Императоров Всероссийских». Было издано много царских указов в защиту коренных народов. «Положение управлением Туркестанским краем», действовавшее с 1867 по 1886 гг., требовало проявлять особую осторожность в отношении мусульманского населения, стремиться «сколь возможно, менее изменять существующий порядок вещей и избегать нововведений».

Вводилось обучение грамоте местного населения, чего не наблюдалось у европейских колонизаторов. Если в английских колониях местные языки в школе, суде и в официальном делопроизводстве не допускались, то в Туркестане, наоборот, переписка с туземными властями велась на местном языке, для чего при каждом уездном начальнике и участковом приставе был переводчик. При назначении на местные должности в русской администрации учитывалось знание кандидатами местного языка. А судебное ведомство Туркестанского края от пожеланий перешло к практике: в 1913 г. ввело требование изучения местных языков кандидатами на судебные должности. [(160), неоф. часть, №255 от 01.12.1913 г.].

Местным жителям при незнании русского языка делалось снисхождение. Например, интендантское управление Туркестанского военного округа в объявлении о торгах сообщало, что от туземцев заявки на участие в торгах «могут быть написаны на местном наречии и без соблюдения установленных правил (правописания и оформления), но должны быть ясны для уразумения предлагаемых подателем условий». [(160), №34 от 01.08.1892 г.]. Приказом №402 от 1909 г. командующий войсками Туркестанского военного округа призвал офицеров и нижних чинов к изучению местного языка.

Циркуляром Туркестанского генерал-губернатора от 08.08.1898 года №10 сообщалось: «Чтобы облегчить всем служащим Туркестанского края ознакомление с характерными особенностями быта населения, управлять которым они призваны, предпринято составление и издание выпусков «Материалов по мусульманству». Российские власти способствовали оседлости кочевого населения, как более передовой экономической формации. В соответствии с инструкцией Совета Министров от 09.06.1909 года  кочевники (казахи и киргизы), перешедшие на оседлость освобождались от налогов и денежных земских сборов на 5 лет, а затем ещё в течение 5 лет указанные сборы уплачивались в половинном размере. [(160), офиц. часть, №6 от 21.01.1914 г.].

В советское время писалось, что после революции начались издаваться газеты на киргизском языке. Неверно. С 27 ноября 1910 г. в «Семиреченских областных ведомостях» стал печататься раздел на местном языке. В этом номере газета сообщала: «С сегодняшнего номера в неофициальной части Областных ведомостей вводится туземный отдел на киргизском языке, ведение которого господином Военным Губернатором области поручено переводчику туземных языков губернскому секретарю Джайнакову. Обещано ещё сотрудничество надворного советника Бардыбека Сыртанова». [(160), неоф. часть, №124 от 27.11.1910 г.].

Киргизский  просветитель Ишеналы Арабаев в 1911 г. составил первую киргизскую азбуку. В 1911 г. была издана первая книга на киргизском языке. В 1913 г. в Уфе вышла книга по истории киргизского народа, написанная киргизским историком Осмоналы Сыдык. [(287), стр. 96]. Не забывайте, что в дореволюционных изданиях на обороте титульного листа печаталось: «Разрешено цензурой», то есть это не подпольный «самиздат». На окраине, в захолустье с непривычным климатом добровольно служить желающих было мало. 

Но всё же, Военное министерство для службы на Кавказе и на восточных окраинах России старалось подбирать руководителей, соответствующих значимости задач, которые им предстояло решать: умелых организаторов и опытных военоначальников, способных не только обеспечить безопасность края, но и его хозяйственное и культурное развитие. Поэтому большинство генерал-губернаторов были разносторонними личностями, имевшими широкий диапазон интересов, уделявших внимание развитию вверенного им края, многие из них занимались научной деятельностью.

Это В. Н. Татищев (дипломат, составитель первого русского энциклопедического словаря, историк, астраханский губернатор); И. И. Неплюев (дипломат, кораблестроитель, писатель, наместник Оренбургского края); И. И. Кириллов (географ, картограф, руководитель строительства Оренбурга и системы укреплений по защите Башкирии); К. П. Кауфман (инженер-генерал, генерал-губернатор Туркестанского края, военный деятель, дипломат, деятельный администратор); Г. А. Колпаковский (генерал, выслужившийся из солдат, «устроитель Семиречья») и многие другие.

Интересные сведения находим в прошении, поданным крестьянами села Новотроицкое (Сукулук) 28 августа 1906 г. графу Палену, проверявшему Туркестанский край. Жалоба была подана на волостного управителя Сукулукской волости Чолпонкула Тыналиева. Крестьяне просили себе земельных наделов и свободной аренды киргизских земель. «Раньше киргизы сдавали землю в аренду свободно, жили дружно. Теперь же власть над всеми киргизами забрал Чолпанкул Тыналин. Нам приходится трудно, так как он запрещает сдавать в аренду под пашни.

«Разве только какой киргиз условится с русским из 1/3 части или исполу. Да и то редко удавалось, потому что как только узнает Тыналин об этом, то киргиз дорого поплатится деньгами и скотом. Киргизы его боятся хуже какого-либо генерал-губернатора и считают его почти ханом. Этим запретом он мстит нам, крестьянам, за то, что некоторые были понятыми и свидетелями Меркенского пристава, который его, Тыналина, преследовал за разбойничество, что и подтвердили наши односельцы».

Далее крестьяне во главе со старостой жаловались, что Чолпонкул, узнав о прошениях и жалобах крестьян, сам предложил им аренду 400 десятин земли. Крестьяне собрали по 3 руб. с каждой надельной души и получили приговор от волости на право аренды. Но приговор не был утверждён, и крестьяне остались без земли и без денег. [(246), №58 от 20.07.1910 г.]. Вдумайтесь: «колонизаторы», «угнетатели» жалуются на угнетаемых! Ещё одни интересные данные даёт анализ списка избирателей, имеющих право на участие в  выборах города Пишпека в 1899 г. Согласно положению о выборах существовал имущественный ценз.

Так вот, в 1899 г. средняя стоимость имущества русскоязычных избирателей, «угнетателей» составляет 275 рублей, а избирателей местных национальностей (киргизы, узбеки, дунгане), «угнетаемых» – 357 рублей. [(160), №69 от 27.08.1899]. Безусловно, из местного населения в городе жили, в основном, торговцы. Но всё равно, говорить о великодержавном угнетении русской нацией других народов нет оснований. Конечно, взаимоотношения между русскими переселенцами и местным населением не всегда складывались без противоречий и взаимных обид.

Но виноваты в этих столкновениях меньше всего были переселенцы, откликнувшиеся на призыв и вынужденные силой обстоятельств ехать на земли Сибири и Средней Азии. Когда говорят «колония», то сразу возникают сравнения жестокой эксплуатации, грабежа. Но надо отличать колониальный грабёж (золото в Америке, слоновая кость и негры-невольники в Африке, пряности в Южной Азии) от колонизации, когда метрополия в колониях решает экономические задачи: строительство дорог, изучение и разработка недр, орошение земель. В 1914 г. сообщалось:

«За последние 6 лет отмежевано под переселение и обеспечено водою более 25 миллионов десятин, выстроено свыше 11 тысяч вёрст грунтовых дорог, сотни церквей, школ, больниц. Широко поставлена казённая торговля сельскохозяйственными орудиями. Разработан план сети новых железных и шоссейных дорог. В Туркестане начата постройка крупных оросительных сооружений. В районе пустынных земель произведены, при содействии научных сил, исследования почвенных и климатических условий. Работы эти охватили 120 миллионов десятин». (Азиатская Россия, т. 1. СПб. 1914. Стр. VII).

Проведение Закаспийской железной дороги по барханам Каракумов вызвало удивление цивилизованного мира. Европейские инженеры, во главе с известным строителем Суэцкого канала Ф. Лесепсом, называли безумной идеей строительства железной дороги по пескам пустыни от Красноводского залива Каспийского моря через Мерв и Бухару до Самарканда. Но за семь лет, с 1880 по 1887 гг., в неимоверно трудных условиях трудом русских солдат и талантливых командиров воинских железнодорожных батальонов эта задача под руководством генерала М. Н. Анненкова была выполнена.

Первый колёсный путь через Боомское ущелье также был пробит в 1868-1871 гг. военными сапёрами под руководством генерал-майора Я. И. Краевского и интенданта Солтановского. Русские солдаты в Средней Азии не только воевали, но и созидали. Не всегда англо-русское соперничество в Средней Азии имело негативные последствия. О Закаспийской железной дороге уже говорилось. В связи со стремлением Англии освоить рынки китайского Туркестана был поставлен вопрос о строительстве дороги от Андижана, конечного пункта железной дороги, до укрепления Нарынского, откуда шёл удобный вьючный путь в Кашгар.

В обосновании необходимости строительства этой дороги кроме военных, экономических и торговых причин последним пунктом указывалось: «Завяжутся отношения с кочевниками, обмен продуктами торговли и надёжная осведомлённость о настроении и жизни обитателей этого края. Кочевники в будущем могут дать отличный контингент для создания местного казачьего войска». В 1902-1904 гг. эта дорога протяжённостью 350 вёрст была построена на средства Военного министерства.

Освоение Голодной степи, строительство железной дороги  к Пишпеку и оросительных сетей Чуйской долины началось ещё до революции. Изыскания железной дороги от Токмака к озеру Иссык-Куль, проекты Турксиба и Ортотокойского водохранилища, предварительные изыскания возможности постройки железной дороги от Пишпека до Андижана через Боомское ущелье и по долине Нарына были проведены и разработаны также до революции. Показателен пример строительства Чуйской оросительной системы.

Мы восхищаемся строительством московского метро, Большого Чуйского канала, Беловодского сахарного завода и других хозяйственных объектов в годы Великой Отечественной войны. Но такие примеры есть и в прошлом. Идёт Первая мировая война, в которой участвует и Россия, понятны нехватка людей и средств. А 1-го июля 1915 г. царь утверждает проект строительства оросительных систем в «колонии», в Чуйской долине. На производство работ в 1915 г. было выделено 923 тыс. рублей и на 1916 г. – 3 млн. 113 тыс. руб. [(161), №266 от 29.11.1915 г.].

Показательно в этом отношении и главное богатство Средней Азии – хлопок. Он не был даже второстепенной причиной присоединения Средней Азии, потому что туркестанский хлопок был для России экономически невыгодным. Из-за отсутствия водных и железнодорожных путей перевозка хлопка караванами из Туркестана стоила от 3 до 5 рублей за пуд. В то же время, перевозка хлопка на судах из Индии и Египта в Европу стоила 20-95 коп. за пуд. Поэтому русским фабрикантам было выгоднее покупать хлопок в Европе, чем получать его в Средней Азии.

Другой причиной невостребованности было качество туркестанского хлопка, его жёсткие и короткие волокна. И только присоединение Туркестана к России сделало хлопок «белым золотом» Средней Азии. Рост производства хлопка начался после строительства железных дорог и после замены, по инициативе русской администрации, местных сортов тонковолокнистыми сортами путём бесплатной раздачи дехканам семян американских сортов. Всё это вместе дало значительные выгоды региону и обогатило растущий местный средний класс.

Да, ввоз хлопка из Средней Азии на фабрики Центральной России напоминает экономические отношения между метрополиями и колониями европейских колониальных империй. Но в то же время существовали и серьёзные различия между хлопковой экономикой Средней Азии и плантаторской экономикой западноевропейских колоний. Подавляющая часть среднеазиатского хлопка выращивалась в хозяйствах местных жителей, которых не сгоняли с земли и не заменяли переселенцами или привезёнными рабами.

Во второй части этой главы, приступая к рассказу о движении России на восток, приводя объяснения видных историков, я уже касался этой темы – колонизационное освоение территории и колониальный грабёж. Но национальные историки нахождение Киргизии в составе Российской империи оценивают только как колониальная эксплуатация. Поэтому, после описания присоединения Киргизии к России, я считаю нужным вернуться к этой теме ещё раз.

Слово «колонизация» произошло от латинского глагола «colo», имеющего следующие значения: 1) обрабатывать возделывать; 2) обитать жить населять; 3) заботиться, окружать вниманием; 4) осуществлять, насаждать и изучать; 5) почитать, чтить, оказывать внимание; 6) общаться с кем-либо. Производные значения слова «colonia» – 1) земельная собственность, сельскохозяйственный участок; 2) поселение граждан какого-либо государства на чужой территории. (Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М. 2003).

Поэтому надо отличать «колонизацию» от «колониализма»; видеть разницу в освоении, обустройстве и развитии новых территорий от грабежа и даже истребления местного населения (индейцы Америки, аборигены Тасмании, работорговля в Африке). Исторически сложилось так, что толкование термина «колонизация» в западной и российской историографиях различны. В словаре американского английского языка, New Oxford American Dictionary, нет понятия «колонизация», но есть производный глагол: «колонизировать» – страну или её жителей, посылать переселенцев на какую-либо территорию, поселиться на этой территории и установить политический контроль над территорией и аборигенами, присвоить их земли и владения для собственных нужд.

В «Словаре географии человека», The Dictionary of Human Geography, термину «колонизация» даётся следующее объяснение: «Установление и поддержание верховенства в течение длительного периода времени суверенной власти над подчинёнными людьми другого гражданства, которые не допускаются к государственному управлению. … Характерные черты колониальной ситуации включают в себя политическое и правовое господство над обществом колонии, отношения экономической и политической зависимости и эксплуатации между имперской властью и колонией, а также расовое и культурное неравенство». Для сравнения рассмотрим понятие «колонизация» в российской историографии.

Например, определение известного российского демографа Л. Л. Рыбаковского: «Колонизация – исторически определённый процесс заселения и освоения малозаселённых и слаборазвитых окраинных земель». В «Демографическом понятийном словаре», М., 2003 даётся более расширенная трактовка: «Колонизация – элемент государственной политики, осуществляемый с привлечением разнообразных материальных ресурсов и имеющий целью заселение и освоение слаборазвитых и малозаселённых окраинных земель своей страны, а также создание поселенческих и производственных структур за её пределами». (Вопросы истории, 2019, №4, стр. 21-22).

Главноуправляющий землеустройством в представлении в Совет министров от 23 мая 1909 г. так определял основные принципы колониального освоения Семиречья, которыми руководствовалась «русская власть, исторически объединяя разноплемённые народы под Российской державой. Принципы эти – незыблемость законных прав воссоединившихся с Россией мирных народностей, уважение к их религии и законным правам на землю и закономерные формы управления. Оставить каждого при своём, ввести племена Семиречья в круг христианских культурных понятий и форм быта, поднять богатство края повышением его производительных сил, создать из Семиречья богатую русскую колонию, а не нищую деревню – вот единственная цель, достойная русской власти». [РГИА, ф. 391, оп. 3, д. 929]. 

Экономисты В. П. Вощинин и И. Л.  Ямзин в работе «Учение о колонизации и переселениях» разъясняют, что «под колонизацией надо понимать процесс заселения и использования производительных сил недонаселённых и экономически недоразвитых территорий значительными массами людей, эмигрирующих из более густонаселённых областей» (стр. 4). Как видим, в российских определениях отсутствуют вопросы эксплуатации, грабежа и наличия конфликта между прибывающими переселенцами и местным населением.

Если заглянем в словарь иностранных слов, то из нескольких понятий «колония» первым значением приводится: «в древнем мире – поселение граждан какого-либо государства в другой стране». Слово «колония» у римлян первоначально означало «обитать на определённом месте и пахать землю». Впоследствии – это поселения в далёких краях, возникавшие на землях, розданных военачальниками или императором своим наиболее отличившимся воинам-ветеранам.

Русские в Сибири, в Туркестане и на Аляске возродили исконное значение понятия «колония». Англичане в Индию ехали в качестве управляющих, администраторов и торговцев. В отличие от западноевропейцев, которые ехали в свои колонии грабить и наживаться, русские ехали в Туркестан жить и трудиться, «обитать на новом месте и пахать землю», осваивать новый край. Свидетельством тому многочисленные поселения и города, основанные русскими переселенцами.

Они ехали не с кольтом и винчестером, а с крестьянской сохой. В этом отличие российской колонизации от колониальной политики западных держав: процесса извлечения выгод из колоний в пользу метрополии. О каком извлечении выгод может идти речь, если русский переселенец платил больше налогов, чем представители коренного населения; если Туркестан начал давать прибыль казне через 40 лет после присоединения. А вот развитие культуры и производительных сил региона – налицо.

Деятельность России в Туркестане была колонизационной, развивающей, а не колониальной, грабительской. В доказательство этого можно привести многочисленные выкладки и цифры. Но и без них обращает на себя внимание то, что в русской исторической экономической и публицистической литературе, в официальных документах, в деловой и административной переписке, касающихся в том числе и Туркестана, слово «колонизация» употребляется в значении «освоение, развитие», а не грабёж.

Общеизвестно, что ссылка, например, в Сибирь в планах правительства имела двоякую цель: карательную и колонизационную. В работе Соловьёвой Е. И. Расселение и положение ссыльных в Сибири во второй половине XIX в. читаем: «В 1900 г. ссылка была формально несколько ограничена. … Сказывалось также несостоятельность расчётов на колонизационное значение ссылки». (Сборник «Политические ссыльные в Сибири. Новосибирск. 1983. С. 215). Поэтому, если согласиться с классической формулировкой «колонии» относительно Российской империи, то получится, что и ссыльные революционеры – тоже «колонизаторы», тоже участвовали в колониальном грабеже Сибири.  

Никто и никогда не называл Черноморскую губернию с центром в Новороссийске (Западный Кавказ и побережье Чёрного моря) колонией. Но капитальный труд экономиста М. А. Краевского об этой губернии назывался «К вопросу о колонизации Черноморской губернии». Документ из Российского государственного исторического архива ф. 396, оп. 5, д. 1037 называется «О колонизации острова Новая Земля Архангельской губернии». О каком грабеже Новой Земли может идти речь, когда там и населения нет.

Работа Кукариной А. П. Колонизация Симбирского уезда. (Вопросы труда, 1927, №6). Симбирск – это Среднее Поволжье, ещё чуть-чуть и Подмосковье тоже можно будет называть колонией. И если колонизацию Россией новых территорий оценивать исключительно как колониальный грабёж, то все её территории южнее Рязани и на восток, начиная с Урала, – это колонии. Ведь работа историка Багалея Д. И. (1857-1932) тоже называется «Очерки по истории колонизации и быта степной окраины Московского государства. Т. 1. История колонизации». (Воронеж. 1850).

А вот дореволюционные работы именно по колонизации Семиречья. Васильев В. А. «Семиреченская область как колония и роль в ней Чуйской долины». Пг. 1915  Её автор известный разработчик проекта и начальник изыскательских и строительных работ по орошению Чуйской долины. В своём труде он пишет не о грабеже и эксплуатации Семиречья, а о его дальнейшем развитии, подтверждением тому служат его проекты Орто-Токойского водохранилища, каскада Нарынских ГЭС, тоннеля сквозь Чу-Илийские горы и другие. Проект Аламединской ГЭС также был разработан в 1917 г. (РГИА, ф. 380, оп. 41, д. 14).

Работа изыскателя Турксиба Соколова П. И. «Население, культура и колонизация района Туркестано-Сибирской железной дороги». СПб. 1908. Автор, рассказывая о колонизации Семиречья, тоже пишет не о грабеже и эксплуатации, а о путях его дальнейшего развития и заканчивает свой обзор словами: «Тогда бы население удвоилось, удвоилась бы хлебная производительность, и сам край не представлял бы такой унылой пустыни с великолепной почвой и всеми данными для благосостояния будущего населения, как в настоящее время».  [РГИА, ф. 391, оп. 3, д. 899, л. 123об].

В «Воронежским краеведческом сборнике» (Воронеж. 1924), в главе «Основные моменты истории Воронежского края» говорится: «Все наши выдающиеся историки, без различия направлений, согласно признают, что одним из самых главных фактов истории является колонизация. Действие этого основного факта, отразившегося разнообразными последствиями в создании русской общественной жизни, по условиям нашей страны, не только не прекратилось доселе, но и продолжается на наших глазах.

«К этому прочно установленному наблюдению можно разве только прибавить теперь, что при новых условиях нашей политической жизни, именно при окончательном разрешении многовекового земельного вопроса, колонизация надолго и в будущем останется таким же определяющим фактором, определяющим нашу общественную жизнь». (Стр. 6). Обратите внимание, что это было написано в 1924 г. Поэтому если согласиться с национальными историками, то и в 1924 г., когда бюджет Киргизской республики на 90% состоял из дотаций от центра, Киргизия тоже была колонией.

Министр земельных и государственных имуществ, обращаясь с просьбой в Переселенческое управление о предоставлении кандидатуры в комиссию по рассмотрению проектов оросительных сооружений в Туркестанском крае (ещё один пример освоения и развития) писал: «Принимая во внимание, что предполагаемые работы предпринимаются в целях колонизации вновь орошённых земель, я признал бы крайне желательным». [РГИА, ф. 391, о. 2, д. 184, л. 165]. Газета «Русский Туркестан» в статье «Голодная степь и переселенцы» писала: «Колонизационный процесс – это, прежде всего, вопрос огромной культурной работы по изучению природных условий намеченных для колонизации районов и по приведению их в состояние, пригодное для хозяйственной деятельности человека. Это вопрос освоения областей, доселе скрывавших свои богатства». [(205) №6 за 1907 г.].

Поэтому, когда пишут о колонизации Семиречья и Туркестана, то речь идёт об их освоении и развитии. Колпаковский в отчёте Степного генерал-губернатора за 1887 г. писал: «Ввиду предстоящего в скором времени заселения в Семиреченской области всех земель, предназначенных для русских переселенцев, дальнейшее развитие колонизации представляется возможным лишь в том случае, если от казны будут отпущены денежные средства, как для проведения предварительных изысканий, так и для устройства новых ирригационных сооружений. …

«Необходимо отнести дело колонизации приграничных Семиреченской и Семипалатинской областей к разряду тех мер первой государственной важности, выполнение которых не должно зависеть от финансовых соображений» [РГИА, ф. 426, оп.1, д. 34, л. 5]. Газета «Семиреченские ведомости» №1 от 02.01.1909 г., сообщая о планах на 1909 г., писала: «Интересы государства  требуют … скорейшей выработки плана для выяснения колонизационной ёмкости Семиречья и увеличения пригодной для культуры (земледелия) площади». Например, пункт 2 этого плана гласил: «Приступить к изучению по заранее выработанной программе водных запасов рек и озёр в видах последующего использования их для орошения земель».

Как видим, о русской колонизации Туркестана и Семиречья в первом случае говорят о необходимости для её проведения с помощью государственных средств; а во втором случае – о необходимости государственного планирования. То есть, разговор идёт не о грабеже, а о развитии этого края, причём относящегося к «первому разряду государственной важности». 17 августа 1866 г. Оренбургскому губернатору Н. А. Крыжановскому, приехавшему в Ташкент, было подано прошение, подписанное и заверенное печатями 75 доверенных лиц города, о принятии Ташкента в русское подданство. В этом прошении говорилось:

«Хотя мы находимся под высоким покровительством Белого Царя ещё не более года, но и в этот короткий промежуток времени мы успели понять, как велико то счастье, которое нам уже доставлено, потому что вера наша осталась неприкосновенной; медресе наши (учебные заведения) поддерживаются и процветают, устроен мегкеме (народный суд), который, действуя правдиво, бескорыстно и беспристрастно, решает дела наши совершенно согласно с правилами нашей религии и по народным обычаям. Не обремены мы никакими незаконными поборами; ни от кого обид и притеснений не видим.

«В заключение же всего смеем уверить Ваше превосходительство, что после поражения, которое нанесено войскам эмира бухарского как у нас, так равно во всех окрестных местах, царствует совершенная тишина и спокойствие, чего в прежние времена на было. Несмотря на всё это благополучие, мы невольно опасаемся мысли, что если бы сверх нашего ожидания, по каким-либо непредвиденным обстоятельствам, русские войска были (бы) выведены из ташкентской территории, то опять могут возобновиться те ужасы, угнетения и насилия, которые мы испытывали до прихода русских.

«Почему осмеливаемся прибегнуть к Вам с нижайшей и всепокорнейшей просьбой: не откажитесь, Ваше превосходительство,  избавить нас раз и навсегда от этих страшных мыслей и успокойте нас,  что могущественный и милосердный Белый Царь смотрит на нас, как на детей своих и как на прочих верноподданных. В одном море не бывает двух морей, следовательно, и в одном государстве тоже не может быть двух государств. Так примите же на себя ходатайство о присоединении к России и нашей области как часть, навсегда ей принадлежащую, наравне с прочими частями Империи.

«Исполнением настоящей нашей просьбы заставите нас вечно молить Всевышнего Творца о здравии и благоденствии Его Величества Белого Царя и благословлять как Ваше имя, так и всех русских, которые принимают участие в судьбе и устройстве нашего края».  («Полтавские губернские ведомости» от 02.11.1866 г. №84, стр. 484). Русский путешественник И. Стремеухов, побывавший в Средней Азии в 70-х гг. XIX в., в разговоре с ташкентским торговцем задал ему вопрос:

«Ты жалеешь, что русские прогнали ваших ханов и беков? Может быть, вам хотелось бы вернуть своих бывших владетелей? – Спаси нас Аллах! – с ужасом воскликнул ташкентец. – Теперь навряд ли найдёшь такого человека, который хотел бы этого. Нет, нет! Теперь мы живём свободно, спокойно, жизнь и имущество наши безопасны. А что было прежде? Дрожью задрожишь, как вспомнишь. Сами беки, и те не могли ручаться за свою жизнь. Сегодня, например, ты богат и счастлив, а завтра тебе, ни за что, ни про что, как барану, горло перережут». («Нива», 1879, №24, стр. 463).

И ещё один штрих: освоение колоний переселением преступников. Такой способ издавна применялся властями не только для того, чтобы наказать преступивших закон, но и с целью создания колоний. Уже при Александре Македонском были колонии ссыльных мятежных солдат. Англичане отправляли каторжников в Австралию, Франция – в Гвиану, Португалия – в Бразилию. В Российской империи таким местом была Сибирь. Разговор идёт не о государственных преступниках, которые, начиная с декабристов, как раз-то оказывали благотворное воздействие в местах ссылки.

Я имею в виду уголовных преступников, которых, начиная с царя Михаила Фёдоровича, ссылали в Сибирь. До революции такая нежелательная участь – быть местом ссылки каторжан – обошла Туркестан стороной. На плане Гасфорда о переселении русских в Заилийский край в феврале 1854 г. царь написал: «Согласен, но ссыльных туда пока не переселять». Однако из-за недостатка желающих переселяться в Семиречье Гасфорд предложил разрешить переселяться из Сибири тем желающим ссыльным поселенцам, которые были сосланы без наказания палачом.

Так же предлагалось разрешить переселение сосланных в Сибирь по приговорам обществ, если они при безукоризненном поведении пробыли в ссылке более 5-и лет, а сосланным по воле помещика – не менее 3-х лет (не забывайте, что крепостное право было отменено в 1861 г.). Общими условиями для обеих этих категорий было то, чтобы они были бы женатыми и трудоспособными. Однако впоследствии и эта уступка была упразднена.

Приказ губернатора Семиреченской области от 28.12.1913 г. разъяснял, что Военное министерство по согласованию с Главным управлением землеустройства указало, что поселение лиц, подвергшихся аресту, а также отбывших наказание – в Туркестане не разрешается. [(160), офиц. часть, №1 от 03.01.1914]. Чтобы не было путаницы, уточню, что ссылкой в Туркестане называли отправление сюда для продолжения службы проштрафившихся офицеров. Единственный факт насильственного переселения в наказание – это переселение за религиозные убеждения оренбургских казаков-староверов на Сырдарью.

Что касается политических ссыльных, то их поселение в Семиреченской области допускалось лишь в исключительных случаях, чаще всего по особой протекции. Это уже при советской власти Средняя Азия становится местом ссылки жертв сталинских репрессий и целых народов: корейцев (после событий на озере Хасан), немцев и курдов (в начале Великой Отечественной войны), крымских татар и горских народов Кавказа (после освобождения от фашистской оккупации).

С дополнительными фактами, утверждающими, что Семиречье в Российской империи не была объектом для грабежа, можно ознакомиться в статье этого очерка «Киргизия – колония Российской империи?». (https://belovodskoe-muh.ucoz.ru/publ/kirgizija_kolonija_rossijskoj_imperii_chast_1_aja/1-1-0-256). Вхождение Средней Азии и Киргизии в состав России явилось фактом прогрессивного значения. Киргизы вошли в состав более развитого государства, избежав порабощения со стороны отсталых феодальных стран Востока.

Прекратились разорительные междоусобные войны, что способствовало этнической консолидации киргизской нации, уничтожено рабство и работорговля. Невольники не только освобождались из рабства, но и по предложению Министерства финансов и Сибирского комитета от 22.12.1861 г., утверждённого царём, получали пятилетнюю льготу от платежа ясака, причём утверждалась эта льгота «и на тех из них, которые будут получать свободу» в будущем. [РГИА, ф. 1265, оп. 10, д. 199].

Художник В. В. Верещагин в своих записках отметил, что после прихода русских и отмены рабства в Туркестане торговля рабами «уменьшилась и во всех соседних варварских государствах Средней Азии», ибо все убедились, «что рабов русские немилосердно освобождают, то и все покупки и сделки такого рода принимают теперь малонадёжный вид». Были запрещены торговля наркотиками и браки несовершеннолетних. Хотя указанные пороки полностью не прекратилась, но всё же произошло оздоровление общества.

По сообщению востоковеда М. А. Терентьева, несмотря на отмену телесных наказаний (от палок до отсечения руки за воровство) и смертной казни (иногда самым жестоким образом – перерезание горла, побивание камнями), число преступлений, по признанию самих казиев, уменьшилось в разы против времён владычества ханов. [(269), стр. 143]. Произошли изменения в экономике. Началось строительство телеграфных линий, дорог, сначала почтовых, потом железных, росло городское население, развивалась промышленность.

Благодаря влиянию русских крестьян-переселенцев значительно возросла роль земледелия, развиваются лесоводство, шелководство и рисоводство, начался переход к оседлости. Газета «Русская окраина» в своём первом вышедшем номере писала: «Россия не задавалась целью завоеваний и приобретений колониальных владений. Она защищала свои границы от набегов диких соседей и, преследуя их, продвигалась от Оренбурга к границам Китая и Афганистана. Правда, она пришла сюда с мечом, но принесла с собой мир.

«Она привела сюда учителей, врачей, инженеров; построила школы, больницы, дороги; приобщила край к общей жизни цивилизованного человечества и даёт ему возможность черпать из сокровищницы мирового гения. Правда, ещё много работы впереди и сделано меньше, чем можно было бы. Но ведь и сам русский народ небогат всем тем, что он дал Туркестану. И мы воздаём дань уважения и признательности тем людям, которые посвящали себя на пользу этой окраины. Кто видел эти места во время завоевания, тот оценит сделанное и не так строго осудит за ошибки». (Газета «Русская окраина» №1 от 25.11.1905 г.).

После застоя и хаоса, в результате присоединения к России, Туркестан успокоился и преобразился настолько, что даже стал служить краем стремления и иммиграции  для соседей. Уровень налогообложения в Русском Туркестане выгодно отличался от положения в соседних ханствах. Поэтому неудивительно, что из-за непосильных поборов (до 70-и всевозможных налогов и сборов) наблюдалась миграция жителей Хивинского ханства в Амударьинский отдел Туркестанского края.  Другие тому примеры – переселение в Туркестан жителей из Афганистана, а в Семиречье – дунган и уйгуров из Китая.

С возвращением Кульджи Китаю, китайские власти рекомендовали жителям остаться в китайском подданстве, предоставляя при этом различные льготы: самостоятельные административное и духовное управления, широкое пользование земельными угодьями и другие привилегии. Несмотря на такие заманчивые предложения, часть дунган и таранчей (уйгуры) решили принять российское подданство и эмигрировали в Семиречье, «бросив все наши земельные угодья, наши жилища, годами нажитое благосостояние, памятники нашей старины и священные для нас могилы наших предков». [(160), №47 от 13.06.1906 г.].   

Все знают об уходе киргизов в Китай после восстания 1916 г. Но есть и противоположные факты. В 1881 г. одновременно с дунганами и уйгурами прибыло 6000 кульджинских киргизов. [РГИА, ф. 1396, оп. 1, д. 53, л. 1]. В 1883 г. из Китая в Семиречье переселились ещё 25 тысяч киргизов. [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1933а, л. 477]. Да и большинство повстанцев, бежавших в Китай после подавления восстания, испытав и сравнив условия жизни в Китае и России, вернулись назад, несмотря на трудности обратного пути.

Другой пример, граница с Китаем была слабоохраняемой. Её часто переходили угонщики скота и контрабандисты с обеих сторон, в том числе и перебежчики. После распоряжения правительства – лишать российского гражданства всех бежавших в Китай – случаи перехода границы стали реже. [(160), неоф. часть, №65 от 21.03.1914 г.]. Востоковед В. П. Васильев по поводу переселения из Кульджи в Семиречье писал: «Небывалый пример в истории человечества представляет движение из Кульджи, которую мы возвратили Китаю. Кульджинский край находился под нашим управлением десять лет.

«И вот, когда передаём его прежнему правительству, исконные его деятели, горожане и земледельцы, бегут вслед за нами, оставляя насиженный, обработанный их потом и кровью край. Пойдут ли индусы вслед за англичанами, если им придется когда-нибудь оставить страну?» (В. П. Васильев. Открытие Китая. СПб, 1900, стр.141). Мигранты в Европу пошли, но только где-то через годы, когда приобретённая независимость не дала желаемых результатов. (Годом освобождения Африки считается 1960.)

Казахский политический деятель М. Чокаев, отнюдь не сторонник царизма, в 1928 г. отмечал: «Как ни был тяжек старый русский режим в Туркестане, но он, по сравнению с царствовавшем в Бухаре голым деспотизмом, казался верхом европейского культурного режима. И нередко поэтому можно было слышать в дореволюционную эпоху пожелания туркестанских мусульман о «превращении» Бухарского эмирата в одну из областей Русского Туркестана». («Вопросы истории», 2001, №6, стр. 8).

Российская империя рухнула не под давлением национальных окраин, а в результате восстания рабочих и солдат в столице государства. Туркестан не отделился от империи, от царского «ига» ни в дни революционной анархии, как Польша и Финляндия, ни в годы хозяйственной разрухи гражданской войны, как Урянхойский край (Тува). 4-ый Чрезвычайный краевой (Туркестанский) общемусульманский съезд 27 ноября 1917 г. провозгласил создание Туркестанской автономии – «территориально автономным в единении с федеративной демократической Российской республикой», в которую входила и Киргизия.

При вступлении на пост премьер-министра Туркестанской (Кокандской по большевистской терминологии) автономии М. Чокаев сказал: «С Россией мы должны жить в мире и дружбе. Это диктует сама география». Но и такие признания не помогли:  большевики со своей диктатурой «пролетариата» требовали полного подчинения, и 22 февраля 1918 г. Туркестанская автономия была уничтожена большевиками. Среднеазиатские республики отделились после падения коммунистического режима. Хотя темпы развития происходящих изменений после присоединения к России были невысокими, что определялось как внутренним состоянием региона, так и политикой российского правительства, всё же они оказывали благотворное воздействие на развитие общества и региона.

Передовые представители русского народа несли с собой в Киргизию развитую прогрессивную демократическую культуру русского народа. Открывались туземные школы, создавались библиотеки, молодёжь из знатных семей направлялась для обучения в Россию, создавались библиотеки. В Верном с 1907 г. действовала мусульманская библиотека. [(160), неоф. часть, 1912 г.]. В 1913 г. в ней имелось 1415 мусульманских книг, и она выписывала 15 мусульманских журналов. [(160), неоф. часть, №107 от 22.05.1913 г.]. На научной основе стали изучаться история, язык и этнография киргизского народа, а также природа Киргизии.

Огромный клад в это внесли русские учёные: географы П. П. Семёнов-Тян-Шанский, Л. С. Берг; геологи И. В. Мушкетов и Г. Д. Романовский; почвоведы К. Д. Глинка, Л.И. Прасолов и А. И. Бессонов; зоологи Н. А. Северцов, А. М. Никольский и С. Н. Альфераки; ботаники В. В. Сапожников, А. А. Краснов, В. И. Липский, Б. А. Федченко, А. Ф. Флеров, Б. К. Шишкин и М. И. Пташинский; историк-востоковед В. В. Бартольд; лингвист В. В. Радлов, этнографы Н. А. Аристов, Н. Н. Пантусов и Ф. В. Поярков; гидротехник В. А. Васильев; русские офицеры И. Унковский, Г. А. Колпаковский, А. В. Каульбарс, М. И. Венюков и Я. И. Корольков; художник В. В. Верещагин; ботаник-садовод А. М. Фетисов и многие другие.

И не только изучали, но и сохраняли это наследие. Например, такой факт. 8-го ноября 1912 г. состоялось заседание Туркестанского кружка любителей археологии под председательством генерал-лейтенанта И. Т. Пославского. В повестке заседания было следующее сообщение: «1) Письмо инспектора народных училищ Семиреченской области А. К. Тимофеева о необходимости поддержать и охранить от расхищения развалины башни около селения Токмак, известной под именем «Бурана». (Газета «Туркестан» №35 от 10.11.1912 г.).

Существование народов Средней Азии в составе России приветствовалось их лучшими представителями, как А. Кунанбаев, З. Фуркат, А. Дониш и многими другими. «Хотя по национальности и религии русские отличаются от нас, но в дружбе, искренности они выше нас». (Ахмади Дониш, 1827-1897 гг., таджикский учёный и писатель). «Помни, что главное – научиться русской науке. Наука, знание, достаток, искусство – всё это у русских. Для того чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо знать русский язык и русскую культуру». (Абай Кунанбаев, 1845-1904 гг., казахский поэт и писатель). «Окуу кени оруста – кладезь мудрости у русских». (Токтогул Сатылганов, 1864-1933 гг., киргизский акын-демократ).

Курбанджан-датка – «царица Алая» в письме от 1885 г. губернатору Ферганской области М. Е. Ионову утверждала: «Никогда раньше мы не видели такого государства. Испокон веков к сиротам ни одно государство так хорошо не относилось, как со своими родными, Всем народом вместе будем жить в таком государстве. … Я считаю, что если относиться со всей душой, всем сердцем и уважением к этому государству, тогда бог простит всё, что мы совершили против него раньше».

Это говорила женщина, жившая и при кокандском правлении, и при русской власти, причём в кокандской иерархии она занимала гораздо боле высокое положение, чем у русских. Говоря о сиротах, Курбанджан имела в виду киргизский народ, не имевший своей государственности. [(300), стр. 56]. Венгерский учёный и путешественник А. Вамбери, тесно связанный с английскими правящими кругами, под видом турецкого дервиша посетил Среднюю Азию в 1863 г..

Результатом его исследований стала работа «Путешествие по Средней Азии». Вамбери, которого трудно заподозрить в русофильстве, писал: «Русское образование и культура ловкой рукой были пересажены в Среднюю Азию. Завоевание русскими Туркестана было удачей для населения этой страны. В этом должна сознаться даже Англия». И  Англия признала это устами политического противника России в Средней Азии, члена Совета по делам Индии генерала Генри Роулинсона.

В 1882 г. он докладывал: «Никто не станет отрицать, что успехи русского оружия на восток от Каспия в последнее двадцатилетие принесли громадную пользу краю: отвратительный торг невольниками со всеми сопутствующими  ему ужасами уничтожен, разбои прекращены, магометанский фанатизм и жестокость его ослаблены и сдержаны. Торговля стала более безопасной, местное искусство (имеется в виду искусство ремесленников – Б. М.) и промышленность поощряются, и на нужды населения обращается более внимания, нежели это делалось при азиатских правителях». [(212), стр. 196].

Французский географ Вивьен де Сен-Мартен (1802-1897 гг.) о Средней Азии писал: «Каждый шаг русских в этой неизвестной стране есть шаг вперёд на пути просвещения и науки». (Revue Geograpigue par de Sait Martin). Французский журнал «Le Magazine Pittoresque» в номере от 01.08.1904 г. по поводу завоеваний России в Средней Азии писал: «Двадцать лет тому назад один из наших писателей Герман Бапст, после путешествия во вновь завоёванных провинциях внутренней Азии, мог только констатировать те благодеяния, которое это завоевание принесло в мусульманские края.

«Г. Бапст приписывает успех русской колонизации, главным образом, той мягкости, с которой русские обходятся со своими новыми подданными. «В противоположность Англии, – говорит Бапст, – Россия своим расширением сослужила большую службу великому делу человечества. В этом именно секрет, объясняющий влияние русских над мусульманами». Другой французский исследователь Лакост, посетивший Туркестан в 1906-1907 гг., сравнивая политику России и Великобритании в Азии, писал:

«Для достижения своих побед русские и англичане исходят из совершенно противоположных принципов. Если русские стараются проникнуться духом покорённого народа, то англичане всегда сохраняют свой европейский характер и навязывают себя покорённому населению. … У русских нет миссионеров, они к этому методу не прибегают. Они хотят приобрести доверие покорённого народа, стараясь не противоречить ему ни в его верованиях, ни в его обычаях». (Лакост. Россия и Великобритания в Центральной Азии).

Отсутствие миссионерской деятельности в Средней Азии не следствие недосмотра губернаторов, а, напротив, было сознательной политикой. Устроитель Туркестанского края, первый генерал-губернатор Кауфман говорил: «Мы должны вводить в Туркестанском крае русскую христианскую цивилизацию, но не стараться предлагать туземному населению православную веру». Немецкий исследователь Фридрих Гелльвальд в капитальном сочинении «Die Russin in Centralasien» отмечал:

«Неоспоримо, что высоко-цивилизованные британцы очень неумело поступают для того, чтобы поставить на одну с собой ступень развития своих азиатских подданных. Тогда как русские, при своей менее высокой цивилизации, с гораздо большим успехом умеют действовать на азиатские племена. То, что они им сообщают, несомненно, более того, что умеют передать англичане. Под руководством России азиатская культура делает небольшие, небыстрые, но прочные успехи, соответствующие естественным и родовым условиям, в которых находятся просвещаемые народы».

Современный исследователь этнических проблем Р. А. Шермерхорн, утверждая о неразрывности понятий «империализм» и «расизм», отмечает, что мировая история всё же знает одно исключение: Российская империя расизма не знала никогда. Именно в Туркестане подтвердился айят Корана: «И ты, конечно, поймёшь, что самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: «Мы – христиане!» (сура 5, айят 85).

Чтобы меня не упрекнули в предвзятости, в целенаправленном подборе ссылок заинтересованных авторов, я намеренно не привёл многочисленных цитат о прогрессивном значении присоединения Средней Азии к России русских деятелей, а, тем более, советских исследователей и местных историков советского периода, защитивших множество диссертаций на эту тему. Приведу только слова народного писателя Киргизии Чингиза Айтматова, сказанные им по случаю столетия добровольного присоединения Северной Киргизии к России. Надеюсь, что ему поверят.

«Сто лет тому назад, тогда страна Киргизия была ещё неведома цивилизованному миру. О ней узнавали, как о географическом открытии. Первыми посланцами культуры, науки, братства были великие сыны России – Семёнов-Тян-Шанский, Пржевальский, Верещагин, Северцов, Федченко и другие. И как благодарить историю, что киргизскому народу суждено было связать свою судьбу с судьбой самого революционного народа. Киргизы – один из древних народов. За свою многовековую историю немало исходил он дорог в поисках счастья. Но его утренний век занялся только тогда, когда Киргизия добровольно вошла в состав России.

«Трудно оценить всю важность этого знаменательного прогрессивного события в истории киргизов. И теперь оглядываясь на столетний путь своего народа, пройдённый вместе с Россией, я от души восклицаю: пусть будет благословен тот день, породнивший нас навечно с русским народом. Всё, что есть в сегодняшней Киргизии с её совремённой индустрией, крупным сельским хозяйством, градостроительством, культурой, наукой, искусством, всё, начиная от её первого железного плуга, привезённого русскими крестьянами и кончая алфавитом – всё это результат дружбы с русским народом». («Родная Россия, ты наш утренний век». «Советская Киргизия» №258 от 02.11.1963 г.)

При советской власти в Киргизии были положены основы новой культуры, образования, здравоохранения, промышленности. Киргизия во времена Советского Союза – это школы, университеты, театры, кино, заводы, новая техника; это высокая образованность населения, развитие науки, высокая культура. Именно в советский период достижениями киргизского народа являются такие личности, как писатель Чингиз Айтматов, композитор Абдылас Малдыбаев, балерина Бибисара Бейшеналиева и другие выдающиеся представители киргизской нации. 

А что же принесло России присоединение Средней Азии. Кроме понятных геостратегических и экономических приобретений важным оказалось то, что Россия вошла в глубинный контакт с исламским миром. Ведь до этого русские сталкивались с окраиной мусульманского сообщества (кроме татар). В Средней же Азии она встретилась с центром, где формировался облик исламской культуры (поэты, учёные, признанные медресе Бухары и Самарканда, каких не было, например, на Кавказе), со  своего рода вторым Багдадом.

Это узнавание мусульманского Востока оказало воздействие на интеллектуальный, духовный и философский склад русской мысли. С присоединением Средней Азии развивается российское востоковедение и сейсмология. Но присоединение Средней Азии, в ряду других присоединений, и отрицательно повлияло на судьбу русского народа. Русский народ создал одну из великих империй в мировой истории. Не умаляя вклада других народов задействованных в создании этой империи, надо признать, что основную тяжесть вынесли русские.

Во все времена народ, который образует основу империи, несёт особые тяготы, потому что имперский интерес шире и не всегда совпадает с интересами главной нации. Имперский народ растрачивает свои силы в завоеваниях и удержании завоёванного. Этих сил часто не хватает даже на хозяйственное освоение новых территорий, а тем более на дальнейшее динамичное развитие собственных экономики и культуры. Это не раз приводило к драматическим столкновениям с собственной властью, когда во имя имперских целей забывались и пренебрегались насущные нужды и интересы ведущей нации.

Один дореволюционный историк (имени, к сожалению, не знаю, потому что прочитал у историка В. А. Якобсона без ссылки) сказал: «Какое это было бы счастье для России, если бы сразу же за Уралом простирался Тихий океан». Возможно. Но история не знает сослагательного наклонения, а развивается по своим законам. И если предположить возможность существования Московского государства до границ с Казанским и Астраханским  ханствами, то оно осталось бы, в какой-то степени, мононациональным, без этнических противоречий.

Энергия русского народа была бы употреблена не на экстенсивную колонизацию огромных пространств Сибири и Турана, резко отличающихся по своим условиям от Среднерусской равнины, а на интенсивное развитие собственных земель. В этом случае экономическое, социальное и политическое развитие Русского государства шло бы более быстрыми темпами, а вероятность избежать революционных потрясений была бы большей.

Но Ж. Э. Ренан (1823-1892), французский историк-востоковед, писал: «Всякая страна, которая представляет всемирный интерес, тем самым приносит в жертву свою частную судьбу». И он же говорит в другом месте: «Народы должны делать выбор между продолжительным, спокойным и бесславным существованием того, кто живёт для одного себя, и бурной, полной смут судьбиной того, кто живёт для человечества». Русские среди тех немногих народов, например, норвежских викингов, которые не умеют жить по общим спокойным меркам.

От Ермака до Гагарина русские рвались вперёд, испытывая свою судьбу, терпя неудачи и даже погибая, всё же побеждали, оставляя след в истории. Жестокая, но верная реальность. Сравним, например, спокойную Швейцарию и взрывную Монголию. Казалось бы, что сравнение не в пользу последней. Но все знают Чингизхана, половина Евразии знают его внука Бату-хана, хотя он и не выполнил завет своего деда: намочил копыта своих коней только в Адриатическом море, а не в «последнем» – Атлантическом океане. А кто там у швейцарцев? Возможно, кто подскажет.

С присоединением Средней Азии закончился своеобразный и длительный период всеобщей истории. Ещё с эпохи бронзы в степи формируются общества подвижных скотоводов-кочевников. Эти люди не умеют и не хотят обрабатывать землю и жить на ней оседло. Более того, они с презрением относятся к тем, кто этим занимается, однако, без них и существовать не могут. Им нужны одежда, оружие, посуда и многое другое, без чего жить нельзя, но что невозможно производить, непрерывно кочуя со своими стадами.

Поэтому они одновременно и торгуют своим скотом с теми, кто всё это производит, и грабят их при каждом удобном случае. Подобные отношения между кочевниками и оседлыми земледельцами сложились ещё в первом тысячелетии до нашей эры между скифами и причерноморскими греками и сохранились до середины XIX в. нашей эры, закончившись после присоединения среднеазиатских степей к России, а центральных – к Китаю. А что же потеряло человечество? Исследователь А. М. Никольский, побывавший в Семиречье в 1885 г., высказал интересные мысли о контакте земледельческой и кочевой культур, об утратах в результате этого контакта.

Сожалея вместе с ним об этих утратах, привожу эту объёмную цитату полностью. «Цивилизованные народы при столкновении с низшими вытесняют последних. Совершенно в ином положении находится дело столкновения земледельцев русских с номадами («кочевники» по-гречески - Б. М.). Пустынные, безводные степи Средней Азии могут населять только одни кочевые, пастушеские народы. Здесь сложилась их физическая природа, обычаи и нравы, и никто не в состоянии конкурировать с ними в умении пользоваться теми скудными благами природы, которыми наделена пустыня.

«Русские, несмотря на свою удивительную терпимость, уживчивость и способность ассимилироваться, хотя слабо, но вытесняют кочевников-киргизов. Не раз бывали у этих двух народов столкновения по поводу земли, кончавшиеся не в пользу кочевников. Бывали и случаи ухода киргизов в китайские пределы; случаи, вызванные урезыванием киргизских земель в пользу русских. Необходимо ожидать, что степь при этих условиях будет пустеть. Будет она пустеть также оттого, что номады будут пристраиваться к разным культурным занятиям и побросают свои юрты.

«В результате может случиться то, что степи будут лишены всякого населения. Пострадает не одна только справедливость, но и человечество, у которого, может быть, безвозвратно отнимется некоторая часть земного шара. Пострадает она и оттого, что никогда ни один цивилизованный человек не построит себе юрты, не будет кочевать на верблюдах со стадами баранов, и едва ли когда-нибудь он найдёт возможность эксплуатировать природу бесплодных степей каким-нибудь подходящим для него способом». [(249), стр. 66].

Сейчас, по истечении полутора столетия, когда были написаны эти строки, мы видим, что самые грустные мысли автора не сбылись, но всё же частичка кочевой культуры, являющейся частью мировой культуры, утрачена. Человек не построит себе юрты и не поскачет на быстром скакуне по просторной степи. В середине этой главы рассматривался вопрос о характеристике присоединения Средней Азии, где отмечалось, что было не только добровольное вхождение отдельных племён и территорий, но были упорное сопротивление и тяжёлые сражения. Поэтому данную главу я закончу стихотворением Алексея Апухтина «Братьям», написанным в 1877 г.

О Господи! Лютой пылая враждой,
Два стана давно уж стоят пред тобой.
О помощи молят тебя их уста,
Один за Аллаха, другой за Христа.

Без устали, дружно во имя твоё
Работают пушка, и штык, и ружьё.
Но, Боже! Один ты, и вера одна,
Кровавая жертва тебе не нужна.

Яви же борцам негодующий лик,
Скажи им, что мир твой хорош и велик,
И слово забытое братской любви
В сердцах, омрачённых враждой, оживи.

Об этом же я буду говорить и в главе о восстании 1916 г. в Чуйской долине.

Продолжение истории села Беловодского читайте в главе «Основание Беловодского и дореволюционная история села». https://belovodskoe-muh.ucoz.ru/publ/moi_ocherki/osnovanie_belovodskogo_i_dorevoljucionnaja_istorija_sela_chast_1_aja/2-1-0-325