Главная » Статьи » Мои очерки

ЗАВОЕВАНИЕ ЧУЙСКОЙ ДОЛИНЫ КОКАНДСКИМ ХАНСТВОМ. ЧАСТЬ 2-АЯ.

Продолжение, начало в 1-ой части.

После смерти Омар-хана на кокандский престол вступил его малолетний сын Мадали-хан. За него правили регенты, поэтому в это время усилилась роль кушбегов, правивших отдельными областями. Они старались выжать побольше податей и в свою пользу. Поэтому поборы с населения ещё увеличились. А. Соколов, проводивший исследования в Сукулукской волости в конце XIX в., по воспоминаниям стариков-киргизов записал: «Экономическое положение киргиз в то время было плохое. Старики с тяжёлым чувством вспоминают кокандское правление, поборы с населения были часты и велики.

«Всякая провинность киргиза по отношению к сарту жестоко наказывалась: сажали в яму (зиндан) или вешали. В то же время киргизы пользовались самостоятельностью и свободой в своих внутренних делах и управлении. Зякет (подать) платили через свих манапов, которые являлись к беку в крепость Пишпек с податями и подношениями. Этим значительно усиливалось влияние манапов на народ, как сборщиков податей и подарков…Кроме обязательных налогов, правители облагали букару (простой народ, «чернь» – Б. М.) в свою пользу особым налогом – джурчилик (джурчулук), оправдывая это различными потребностями (тяжба с соседями, угощения и подарки влиятельным лицам и прочее).

«Ежегодно сартами (кокандцами – Б. М.) в Пишпеке созывался съезд для решения важных дел под председательством бека, где уголовные наказания назначались самим беком очень строго. За воровство обычно приговаривали к смерти. Зато в волостях сарты показывались редко и то при сильном конвое. Торговцев сартов часто грабили. Манапы грабили букару и друг друга, а когда приходилось расплачиваться на суде, то для уплаты снова воровали и грабили соседей.

«Бии, хотя и были советниками родовичей, но они были или бессильными помочь народу, или сами находили выгоду поддерживать существующий порядок (при решении судейских дел определённая доля поступала бию – Б. М.), а сарты ничего не делали для восстановления спокойствия. В силу этих причин народ влачил жалкое существование, не имея ни собственного имущества, ни уверенности в своей безопасности. Поэтому естественно, что народ был рад наступившему спокойствию (с приходом русских – Б. М.)». [(246), №57 и 58].

Утверждение власти Коканда в Киргизии не способствовало не только её развитию, но даже большей близости общественных и экономических взаимоотношений как с Кокандским ханством, так и внутри Киргизии. Так, например, уже вскоре после установления кокандского владычества, в середине 30-х гг. произошло столкновение между племенами сарыбагиш и саяк. В ответ на набеги сарыбагишей многочисленный отряд саяков, выступив из Кочкорской долины, подверг разорению ряд аилов срыбагишей, захватив много скота. Манап Ниязбек, собрав отряды сарыбагишей, у входа в Шамсинское ущелье вступил в бой с саяками, но потерпел поражение. [(292), стр. 101].

Кокандское ханство осуществляло лишь военную колонизацию, целью которой было только обогащение ферганских феодалов. Это привело к усилению угнетения народных масс и подчинённому положению местных феодалов, что вело к повстанческому движению. Тяжёлые налоги, всевозможные поборы, засилье сборщиков налогов, жестокость и произвол ханской администрации вынуждали киргизов выступать против кокандского владычества. Об одном из этих восстаний, послужившем поводом возникновения укрепления Аксу, уже рассказывалось.

В конце 30-х гг. Чуйские киргизы вновь поднялись на борьбу за свою независимость. Поводом к восстанию послужили произвол и насилие сборщиков налога, которых сопровождал отряд в 300 воинов. Выступлением были охвачены значительная часть Чуйской долины и прилегающие к ней некоторые горные районы. К повстанцам присоединилась часть казахов Большой орды. Как сообщал кокандский современник этого выступления, «плательщики зякета подняли восстание, уничтожили весь отряд» и убили ханского чиновника, возглавлявшего сборщиков подати.

Против повстанцев выступил ташкентский наместник с карательным отрядом, но безуспешно. Лишь во время вторичного похода, внезапно появившись с большим отрядом, он смог одолеть восставших. [(59) стр. 557]. В 1842 г., воспользовавшись внутренней борьбой и дворцовыми переворотами, которые в это время происходили в Кокандском ханстве, Чуйские киргизы вышли из-под власти Коканда, перестав платить налоги и выполнять другие повинности [(10) стр. 97]. Хотя кокандские крепости сохранились, но в них стояли остатки гарнизонов, которые не только не защищали границы ханства, но даже не обеспечивали сбор налога.

Однако воспользовавшись феодально-родовой враждой и распрями между отдельными племенами, кокандцы и на этот раз сумели восстановить свою власть. Действия карательных отрядов, как всегда, сопровождались грабежами и расправами над восставшими. После установления власти Коканда не прекратились раздоры и между казахами и киргизами, хотя они и находились под одной властью. Кокандцы не только не боролись с межродовыми распрями, а наоборот, использовали их в своих целях, руководствуясь принципом «разделяй и властвуй».

Для создания поводов к раздорам среди подвластных казахов и киргизов кокандцы устанавливают новую границу между ними. Теперь киргизские кочевья ограничивались хребтом севернее реки Чу, от Чу по реке Курагаты до реки Аспара и по ней до Киргизского хребта. К описываемому времени соседний Средний жуз и часть Старшего жуза казахов уже были под властью России. Надо признать, что обращались к русскому правительству о принятии в подданство не именно народы, а их правители разных рангов, которые руководствовались не столько мнением своего простого народа, сколько своими собственными интересами и мнением господствующей части.

Поэтому любой правитель, обращавшийся к России с просьбой о принятии в подданство, был заинтересован в сохранении своей власти, часть которой он соглашался, в силу тех или иных причин, передать российскому монарху, но только часть. Тогда как царское правительство было заинтересовано и стремилось к полному подчинению. Оно, в целях общей государственности и централизации власти, постепенно ограничивало власть местных феодалов и султанской верхушки казахов. Это явилось одной из причин возникновения в XIX в. среди казахской элиты феодально-монархического движения.

В 30-х гг. такое движение возглавил внук хана Аблая Кенесары Касымов, султан, а с 1841 г. хан Среднего жуза. Председатель Оренбургской пограничной комиссии Ладыженский, отмечая незаурядность личности Кенесары, писал, что он стоит «выше простого разбойника, гоняющегося только за добычей и живущего грабежом. Он не из тех людей, которые появлялись в степи и при небольших усилиях со стороны правительства исчезали, не оставив после себя никаких следов. Он выше этих пришельцев и по происхождению, и по целям, и по способностям».

Неудачный поход генерала В. А. Перовского в Хиву в 1839-40 гг. ослабил влияние русских в казахской степи и создал благоприятную почву для восстания. После разногласий и неповиновений русским властям с конца 30-х гг. в 1842 г. Кенесары восстал против России. Он хотел отторгнуть Казахстан от России и восстановить неограниченную ханскую власть. Эти цели столкнули Кенесары, прежде всего, с Россией, а его далеко идущие амбиции и с Кокандским ханством. Расширение и первоначальные успехи действий Кенесары потребовали решительных мер со стороны русского военного командования.

Весной 1845 г. против Кенесары с Оренбургской и Сибирской линий были направлены два отряда. Под их натиском Кенесары вынужден был оставить Центральный Казахстан и отступить к Сырдарье. С августа 1845 г. Кенесары начал военные действия против Кокандского ханства. Взяв несколько кокандских крепостей на Сырдарье, Кенесары двинулся к Ташкенту. Получив отпор от кокандцев, он откочевал в южные районы кочевий Старшего жуза, в низовья реки Чу. Предшествующие годы беспрерывных военных действий и передвижений подорвали материальную базу Кенесары.

Он уже и до этого жил за счёт грабежа населения и на это содержал своё войско. Теперь же, загнанный на окраины, ограниченный в своих действиях на территории другого жуза, он обращает свои устремления на северо-киргизские племена, считая их наиболее подходящим объектом грабежа и сбора дани. В тоже время Кенесары стремился подчинить своей власти киргизов и для того, чтобы использовать их в войне против преследовавших его русских войск и против Кокандского ханства.

Кроме того, он рассматривал территорию Киргизского Ала-Тоо как удобную позицию для укрытия в горах и для ведения борьбы, как против России, так и против Кокандского ханства. Осенью 1845 г. Кенесары обратился к манапам Ормону, Джантаю и Джангарачу с воззванием признать его своим ханом и уплачивать зякет. Перед киргизами все свои цели Кенесары прикрывал лозунгом совместной борьбы против Кокандского ханства.

«Цель моего прихода сюда, – писал Кенесары в своём воззвании к киргизам, – не враждовать и проливать кровь, а соединить силы казахов и киргизов в одно, отделить их от Коканда и совсем освободить от притеснений кокандцев. Между тем, случались некоторые нежелательные дела. Теперь на всё происшедшее между нами я объявляю салават (забвение старых обид – Б. М.) и прощаю ваше неразумие». В этом письме характерно отсутствие призыва к борьбе с Россией. И это не случайно.

Кенесары понимал, что такой призыв не будет поддержан киргизами из-за их стремления к сближению с Россией. Поэтому в письме упор был сделан на борьбу с Кокандским ханством. Кенсары надеялся, что призыв против кокандского ига обеспечит ему поддержку среди киргизов и поднимет его популярность. Он даже отпустил на свободу 200 киргизов во главе с предводителем Халча-бием, находившихся в плену у казахов. [(163), стр. 238]. Но все эти уловки не могли прикрыть грабительский характер его действий в отношении киргизов.

Признание Кенесары ханом и выплата ему зякета подорвало бы влияние киргизской родовой знати и создавало угрозу со стороны Коканда. Киргизские манапы отказали этому «потомку хана Аблая», нападения которого ещё были памятны киргизам, и начали готовиться к отпору. Пренебрегая отказом, Кенесары посылает сборщиков налога с требованием зякета. Снова получив отказ, Кенесары в конце 1845 г. направляет против киргизов отряд в 2000 всадников для наказания и грабежа киргизов.

Киргизы, готовые к отражению, разгромили отряд. Из посланных Кенесары за добычей возвратились около «тысячи, нагие и пешие и объявили, что потерпели от дикокаменных киргизов совершенное поражение; что половина их скопища убита на месте, а они успели спастись бегством. И тем только избегли смерти, что, оставив лошадей и одежду, пешие перебежали через болота, наполняемые родниками и вследствие этого не замерзающие зимой, и которыми окружены кочевья дикокаменных киргиз». [(149), т. 5, стр. 275].

Здесь имеются в виду болотистые берега реки Чу. Первые набеги на чуйских киргизов, хотя и были разорительными, но всё же были отбиты киргизами. Причём среди захваченных пленных оказался и шурин (брат жены) Кенесары. Польский демократ А. Янушкевич, сосланный в Сибирь за участие в восстании 1831 г. и находившийся в экспедиции генерала Н. Ф. Вишневского, по этому поводу писал: «Этот блуждающий герой степей, желая получить власть над, так называемыми, чёрными киргизами, кочующими в самом высоком поясе гор Ала-Тау, был только что побит этими людьми, самыми мужественными киргизами». [(245), стр. 51.] После поражения от киргизов Кенесары откочевал на реку Или, где к нему примкнул его брат султан Рустем.

Некоторые другие султаны не признали Кенесары, о чём свидетельствует клятва ряда старшин Большой орды, данная омским властям в июне 1846 года, что они будут оказывать помощь русским властям в борьбе с Кенесары. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, Кенесары предпринимает попытку уйти в Китай. Он отправляет к китайским пограничным властям своих сторонников султана Худайменды Сарджанова и бия Чокмора Балтыбаева с подарками и просьбой разрешить ему кочевать в китайских пределах. На его просьбу ему ответили, что «он под покровительство Китая принят быть не может» и что против «Белого Царя китайские власти ни словом, ни делом виновными быть не хотят и беглецов из его подданных принимать не намерены». [(149), т. 5, стр. 276].

Во второй половине 1846 г. в столкновениях казахов и киргизов наступило некоторое затишье, и даже начались переговоры о прекращении военных столкновений и заключении перемирия. Со стороны киргизов в качестве парламентёра прибыл манап Калигул Алибеков. Он был принят Кенесары, и они договорились, что впредь казахи и киргизы будут находиться в добрососедских отношениях. Кенесары, по просьбе Калигула, возвратил пику и саблю киргизского батыра Тастанбека, убитого казахами. Со стороны киргизов была достигнута договорённость о возврате за выкуп попавших в плен теленгутов (личная дружина султана) Кенесары. Сначала Кенесары даже объявил по аулам сбор выкупа. [(281), стр. 326].

Осенью 1846 г. Кенесары откочевал в устье реки Или, расположив свою ставку на полуострове Камал. Его целями, по-прежнему, были продолжение борьбы против России и Коканда, а также подчинение себе всех казахов Старшего жуза и северных киргизов. Для этого отряды Кенесары совершают набеги в сторону рек Чу и Лепсы, в частности на аулы Галия Адилева за переход в подданство России. Для пресечения набегов в сторону Лепсы Лепсинский отряд Сибирской линии был усилен и выдвинут на реку Кызыл-Агач. Командование отрядом было поручено давно служившему в южных округах и хорошо знакомому с действиями в степи есаулу Нюхалову.

Разведав, что Кенесары расположился в низовьях реки Или в урочище Камал, Нюхалов правым берегом Или направился к Балхашу. К отряду Нюхалову присоединились со своими дружинами султаны Галия Адилов и Суюк Аблайханов. Урочище Камал оказалось “настоящим разбойничным гнездом, попасть куда можно было только с риском”, поэтому Нюхалов, не вступая на полуостров, расположился лагерем на подступах к нему. Кенесары, узнав о подготавливаемой ему западне, переправился на левый берег Или и двинулся обратно на реку Чу. Нюхалов, не преследуя Кенесары, возвратился на реку Копал.

Отступая, Кенесары совершил нападение на чуйских киргизов, в котором «вырезал и взял в плен 400 человек хлебопашцев из дикокаменных киргизов». [(149), т. 5, стр. 271]. Однако вторичное отступление, причём с потерей большого количества скота, подорвало его былую славу. С Балхаша Кенесары отступил в низовья Чу, где сумел привлечь на свою сторону сырдарьинских и ташкентских казахов. Собрав достаточно сил, Кенесары совместно с частью примкнувших к нему казахов Старшего жуза снова начинает действия против Кокандского ханства. Он нападает на крепости Ит-Кечу и Мерке. Ит-Кечу была разорена, а комендант Мерке откупился. Попутно Кенесары совершает ряд нападений на аилы солтинских родов.

Кокандское ханство из-за своего трудного положения в это время не смогло принять действенных мер против Кенесары. Убедившись, что Кокандское ханство не оказывает помощи киргизам, Кенесары, объявив о трудностях сбора выкупа, возобновляет нападения на племя солто, устроив для этого провокацию. По совету Кенесары казахский батыр Старшего жуза Саурык, кочевавший в местности Челек, пригласил «для мирных переговоров» некоторых киргизских батыров и коварно убил их, в том числе и известного солтинского батыра Джаманкара. В ответ солтинцы напали на аул Саурыка, убили его, разгромили аул и угнали скот. Для Кенесары это был поводом для нового нападения на киргизов. [(292), стр. 108].

В апреле 1847 г. Кенесары снова начал военные действия против киргизов. С возобновлением военных действий киргизы посылают гонцов к султану Галия Адилову для выяснения обстановки. Воспользовавшись прибытием киргизских послов, Нюхалов послал главам киргизских племён солто, сарыбагиш и бугу письма с предложением соединиться им и общими силами выступить против Кенесары, обещая поддержку русских войск. С ответом на письмо Нюхалова к нему прибыл посланец и передал, что киргизы решили бороться против Кенесары.

Так же посол сообщил, что казахи из некоторых родов Старшего жуза начали склоняться на сторону Кенесары. Так как Кенесары действовал против киргизов, постоянных соперников Большой орды, то он нашёл себе союзников среди султанов Старшего жуза. Сыграли роль и родственные связи. Например, Кенесары, как потомок Аблай-хана, находился в родственных связях с султанами Рустемом. Чтобы не допустить этой поддержки, Нюхалов отправляет отряд казаков под командованием сотника Абакумова за реку Каратал. [(149), т. 6, стр. 109].

Манап Джангарач, у которого аилы родов бюлюкпай, жайыл-талакан, тынай первыми пострадали от нападений Кенесары, попытался снова договориться с ним и посылает делегацию во главе с бием Тыналы с предложением мира. Но Кенесары не принял мирных предложений, задержал Тыналы вместе с делегацией и с десятитысячным войском вторгся в Киргизию, чтобы наказать киргизов, которые “продались кокандцам”. В начале своих действий против киргизов Кенесары имел успех и «истребил более 1000 кибиток». [(149), т. 6, стр. 110].

Причём вёл войну жестокими, варварскими методами. Многие киргизские аилы были разорены, а население перебито. Не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей и даже мёртвых. Так, киргизы для предотвращения вторжения Кенесары пытались остановить его на границе своих владений мирным путём. Для этого использовали восточный обряд – поставили женщин с грудными детьми на пути движения противника, как знак пожелания решить конфликт мирным путём. Кенесары пренебрёг этим обычаем и направил своих всадников, которые растоптали женщин и детей. [(288), стр. 39].

Кенесары велел вырыть из могил тела киргизских батыров Каная и Исса-ходжи (Эсекожи) и приказал обезглавить их. [(161) №14 1870 г.]. Ормон, Джангарач и другие манапы отправили свои аилы в горы и верховья реки Чу, а сами с войском выступили навстречу Кенесары. Гарнизоны кокандских укреплений – Аксу, Пишпека и Токмака – укрылись в своих крепостях и не оказывали поддержки киргизам. Ещё после сдачи Мерке киргизские манапы обратились к пишпекскому датхе Алишеру за выяснением положения. Алишер заявил, что он, как «честный слуга своего хана», будет сражаться до конца и пообещал содействие киргизам, выделив им некоторое вооружение.

Русское командование, выполняя свои обещания о поддержке, кроме отряда Абакумова, посланного в тыл Кенесары с задачей не пропускать к нему подкреплений, выдвигает к району событий со стороны Талгара второй отряд под командованием есаула Нюхалова для возможного оказания поддержки киргизам. Большего местное командование позволить себе не могло. Ещё в 1844 г., когда действиями против Кенесары руководил генерал Жемчужников, российское правительство, стараясь не обострять отношений со среднеазиатскими ханствами, дало указание избегать столкновений с их войсками.

В указании говорилось: «Для избегания недоразумений уклоняться от всякого вмешательства во взаимные распри владетелей Средней Азии и не простирать происков в Оренбургской степи далее Сыр-Дарьи и озера Телекуль, а в Сибирской – реки Чу, избегая всякого столкновения с бухарцами и кокандцами». Но и эти ограниченные действия русских войск вселили уверенность и решительность в действия киргизов, а жестокости Кенесары подняли народ на всеобщую борьбу. В горах восточнее Токмака киргизы выбрали удобную позицию и решили здесь дать сражение наступающим силам Кенесары.

Общее руководство действиями против Кенесары было предоставлено Ормону. Чокан Валиханов так характеризовал его: «У киргизов аристократии не было, и только немногие, как Урман и Бурамбай, выдвинутые своими личными качествами, достигали главенства, причём первый был известен храбростью, второй – замечательным умом». Применив военную хитрость, киргизы морально подавили противника ещё до начала сражения. Вечером Ормон, для создания видимости многочисленного войска, приказал каждому воину зажечь и поддерживать по костру.

Вообще-то такой приём был не нов. Он назывался «аргай от»: монгольское «арга» – «обманывать» и тюркское «от» – «огонь», то есть «обманывать огнём». Но Ормон добавил его дополнительной хитростью. Днём, накануне сражения каждый отряд демонстративно спускался с гор, стараясь больше пылить, а затем, хорошо зная местность, скрытно возвращался за хребёт и снова на виду у казахов спускался с гор. Ожесточённая битва продолжалась два дня. Отряд в количестве 5000 человек, высланный Кенесары против киргизов под предводительством своего племянника Кудайменды Саржанова, был разбит, а сам Кудайменды взят в плен.

Кенесары, не получая ожидаемого подкрепления и имея уже значительные потери, чувствовал себя неуверенно и не решился ввести в бой свой резерв. Имея два орудия, он занял оборону на правом берегу реки Чу, в местности Май-Тюбе, в 6-и км. северо-западнее Токмака; и стал дожидаться помощи, не зная, что её не пропускает отряд Абакумова. Киргизы окружили лагерь. В таком положении Кенесары держался четыре дня. Осаждавшие киргизы перекрыли протоку из реки Чу, снабжавшую осаждённый лагерь водой.

Видя трудное положение, Кенесары собрал военный совет, на котором не пришли к единому плану дальнейших действий, а решили подождать ещё один день, в надежде, что прибудет помощь. Султан Рустем Абулфеизов и бий из рода дулат Супотай (Сыпатай) Алибеков, примкнувшие к Кенесары из-за боязни разграбления своих аулов, узнав о выдвижении отряда Нюхалова и понимая безвыходность положения, договорились с киргизами об их беспрепятственном пропуске и ночью тайно покинули Кенесары.

Как об этом сообщал Джантай, Рустем и Супотай, «взяв войско, обратились (ушли – авт.), предоставив мне по своему разумению поступать с Кенесарою». Киргизы сразу, той же ночью, напали на лагерь. Казахи, застигнутые врасплох, не выдержав натиска, начали отступать. Активное преследование со стороны киргизов превратило их отступление в паническое бегство. Кенесары со своими теленгутами попали в плен. [(148) стр. 18-28]. Вместе с ним были взяты в плен его брат, два сына и 15 султанов, которые после истязаний были сварены в котлах. Одна из видов азиатских казней. Вспомним Чингизхана, который тоже сварил живыми предводителей враждебных ему родов.

Сам Кенесары был взят в плен манапом Калча Исенбековым. Кенесары пытался откупиться, обещая большой выкуп за своё освобождение, но киргизы, обозлённые его неоднократными нападениями и требованием признания его ханом киргизов, подвергли его оскорблениям и истязаниям. Джантай отказался от встречи с Кенесары, и на третий день он был казнён – бий Чижим отрубил ему голову. [(149), т. 6, стр. 110]. В архивах не сохранились документов с подробностями борьбы киргизов с Кенесары и его гибели. Поэтому, как пишет казахский историк Е. Бекмаханов, вторжение Кенесары в Киргизию настолько мало изучено, что трудно восстановить точно и подробно ход событий.

Так что, это одна из версий гибели Кенесары. В киргизских преданиях говорится, что Кенесары был изрублен боевыми топорами. [(161), 1870 г. №14]. По третьей версии, Кенесары перед казнью спел песню, в которой вспомнил всю свою жизнь, начиная с детства в привольных степях и в кругу родного аула. [(281), стр. 330]. Так же существует несколько версий, кто был исполнителем казни Кенесары. Называют Тойсары, Кожобека Таштамбекова и бия Чижима. Но официально русскими властями за казнь был награждён Калигул (Калыгулл) Алибеков.

В доказательство гибели Кенесары Джантай отправил его голову в Омск. В то же время Ормон и Джантай послали ташкентскому наместнику головы других знатных убитых казахов, выступавших против Коканда вместе с Кенесары. Об этом говорится в показаниях одного караван-баши: «Собственными глазами я видел в Ташкенте присланные дикокаменными киргизами тамошнему начальству в подарок два воза голов убитых из шайки Кенесары. Головы эти выставлены были на длинных шестах на ташкентском базаре».

Киргизы взяли богатую добычу, в том числе и юрту самого Кенесары с личными вещами: ковры, халаты и прочее. Интересна судьба одного предмета – личного, красиво отделанного ружья Кенесары. Это ружьё, в качестве трофея, досталось Джантаю и хранилось как реликвия в семействе Карабековых. Поздравляя начальника Алатавского округа полковника Колпаковского с взятием Пишпека в октябре 1862 г., сын Джантая Мурза подарил это ружьё Герасиму Алексеевичу, как символ содружества киргизов и русских при разгроме Кенесары и при взятии Пишпека. Впоследствии это ружьё экспонировалось на Всероссийской Нижегородской выставке в отделе Степного генерал-губернаторства в числе других древних предметов. [(205), №2 от 04.10.1900 г.].

Как видим, в поражении Кенесары свою роль сыграло то обстоятельство, что киргизы установили контакт с командованием русских войск. Историк С. В. Бахрушин подчёркивал, что «победа киргизов была обеспечена и военными действиями русского отряда, который подошёл им на помощь». [(288), стр. 49]. В свою очередь, русское командование признавало заслуги киргизов в разгроме Кенесары. Гасфорд в письме Министерству иностранных дел отмечал: “Неоспоримо, что без его (Ормона – Б. М.) содействия и исполненной им над Кенесарой казнью, дела наши тогда могли взять другой, менее выгодный для нас оборот”.

Командир Сибирского корпуса П. Д. Горчаков в донесении Военному министру от 18 мая 1847 г. отмечал, что главными противниками Кенесары «были дикокаменные киргизы». Манапы Ормон и Джантай за разгром Кенесары получили в награду от русской администрации золотые медали и похвальные листы, а Ормон ещё и «халат, обложенный золотым галуном». Джантай и его окружение были довольны полученными наградами, о чём они 3-го октября 1847 г. писали в Омск: «За схваченного и умерщвлённого Кенесару послали в награду медали, которые до нас достигли. Посланный Вами татарин разъяснил о важности этих подарков.

"Мы, оценив с благодарностью, приняли и за оные готовы оказывать на будущее время Государю Императору услуги. В удостоверение чего Калигул Алибеков, Калча Исенбеков и Кожубек Таштынбеков приложили тамги. В удостоверение благодарности выше означенных лиц в получении наград прилагаю печать. Манап Джантай Карабеков». А Ормон полученными наградами остался неудовлетворённым и просил у генерал-губернатора ещё и для своего сына Умбет-Галия «прислать таковую золотую (медаль – Б. М.) и, если ещё окажите милость, то золотую саблю». [(219), стр.107].

После разгрома и гибели Кенесары участники вторжения рассеялись. Сыновья Кенесары вместе с его активными сторонниками бежали в Туркестан. Откуда они, объединяясь с кипчаками, несколько раз нападали на киргизов, пытаясь отомстить за гибель Кенесары, но успеха не имели. Я подробно рассказал о разгроме Кенесары не только потому, что это один из важных эпизодов в Чуйской долине и в жизни племён солто и сарыбагиш, но и потому что это был первый пример согласованных действий киргизов и русских против общего противника. Победа над ханом Кенесары возвысила племена солто и сарыбагиш. Ормон объявил себя ханом, стремясь к образованию самостоятельного ханства киргизов [(10) стр. 106].

Напуганные такими действиями северо-киргизских племён кокандцы направляют в Аулие-Ата крупные силы. Правители Чуйских киргизов Ормон Ниязбеков, Джантай Карабеков (племя сарыбагиш) и Джангарач Эсекожоев (племя солто) обратились к Горчакову за помощью. Джантай, выступая и от имени Джангарача, в письме от 10 сентября 1848 г. выражал желание поступить под покровительство России. Он писал о тяжести ханского гнёта, о совместном (с Ормоном и Джангарачем) выступлении против прибывшего для их усмирения большого кокандского войска. Кроме того, он просил оставить в кочевьях киргизов грамотного татарина Галима Ягудина, чтобы вести переписку о принятии киргизами российского подданства.

Ормон же писал, что в Аулие-Ата прибыли кокандцы, требуя покорности от киргизов. Однако он решил не подчиняться хану, в крайнем случае, он перекочует с подвластными ему киргизами на реку Или, к русским [(162) стр. 78]. В это же время Боромбай Бекмуратов в своём новом послании от имени иссык-кульских кыргызов писал: «Покорнейше просим Вас построить здесь крепость. Здесь живут 10 тысяч (юрт – Б. М.) бугу, несколько тысяч солто, саяк. Все эти роды безначальствены, и потому существует между ними вражда и междоусобные войны.

«Если бы здесь был учреждён диван (округ – Б. М.), то этого не было бы, и все они находились бы в тишине и спокойствии. В здешних местах ни со стороны кокандцев, ни со стороны китайцев, никто, прибыв сюда, ничего не в силах будет сделать». [(241), стр. 268]. Но сибирские власти под благовидным предлогом уклонились от конкретного ответа. Киргизы, не доводя дело до крупных военных столкновений, были вынуждены подтвердить свою зависимость от Коканда. Летом 1850 г. часть чуйских киргизов напала на крепость Пишпек, из которой временно ушёл кокандский гарнизон на помощь осаждённому русским отрядом укреплению Тойчубек.

Но осада продолжалась недолго, так как гарнизон, узнав об осаде, вернулся и оттеснил повстанцев от крепости. Весной 1850 г. китайский военный отряд, прибывший на Иссык-Куль во владения племени бугу, вынудил киргизов согласиться на выплату податей Китаю. Бугинцы снова обратились к властям Западной Сибири с просьбой посылки к ним войск для защиты. [(147) стр. 139]. В январе 1851 г. в Омске были получены два письма от манапов Боромбая Бекмуратова и Джантая Карабекова на имя князя Горчакова с изъявлениями преданности русскому правительству и просьбой принять делегацию.

Встречу для переговоров назначили на 10-ое мая в Копале, но делегаты почему-то не явились. [(149) т. 8 стр. 75]. Так же в 1851 г. к русским властям на переговоры о принятии в подданство ездили старший брат Джангарача – Саке-батыр и сын Джантая. [(162) стр. 79]. Кокандцам не хотелось терять такую богатую скотоводческую провинцию, какой являлась Киргизия. Поэтому они принимают все меры к тому, чтобы сохранить своё господство. В Чуйскую долину направляются военные отряды, которые силой принуждают киргизские племена оставаться под властью кокандского хана.

Весной 1851 г. в Пишпек прибыл кокандский отряд из 7-и тысяч конников для поддержания подданства “неустойчивых” чуйских киргизов. Потом были высланы ещё дополнительные силы [(59) стр. 560]. Объединённый отряд “покорил кочующих около Чу дико-каменных киргизов рода солто и взял 600 лошадей в подводы”. Каратели напали и на киргизов племени сарыбагиш, отняв у них скот и лошадей. [(162) стр. 179]. Комендант Пишпека направил чуйским манапам приглашение для переговоров.

Но манапы, искушённые в коварстве и интригах кокандцев побоялись явиться сами, а прислали своих представителей. Внешние знаки почитания ханской власти были соблюдены, кокандское подданство подтверждено. Киргизы признали власть кокандского датхи (начальник крепости) в Пишпеке. [(128) стр. 508]. В 1857 г. в Чуйской долине вновь вспыхнуло восстание киргизов. Непосредственной причиной восстания явились произвол и насилие над населением наместника хана в Ташкенте Мирзы-Ахмета, которому киргизы Чуйской долины были подчинены в административном отношении.

“По своей жестокости и алчности, – писал Наливкин, один из исследователей Кокандского ханства, – Мирза-Ахмет оказался слугою вполне достойным своего господина. Так, например, собирая с киргизов недоимки, он продавал их малолетних детей в рабство сартам. Киргизы сначала взвыли, а потом восстали”. Вот что добавлял к этому начальник Сыр-Дарьинской линии генерал А. Л. Данзас: «Эти зякетчики простерли свою дерзость до того, что назначили подать по одной тиля (золотая монета, равная стоимости трёх баранов – Б. М.) на каждую взрослую девушку, за позволение ей выходить замуж. При этом разным бесчинствам не было конца. Так, например, зякетчики свидетельствовали всех женщин и по грудям узнавали, замужем она, или девица».

Для подавления восстания из Ташкента выступил Мирза-Ахмет с трёхтысячным отрядом и около Аулие-Ата разбил восставших. Однако восставшие стали сосредотачиваться около Пишпека. Мирза-Ахмет отправил к Пишпеку пять крупных отрядов. Но под Пишпеком они были разгромлены восставшими и понесли большие потери. Остатки разгромленных отрядов бежали в Аулие-Ата. Преследуя их, восставшие осадили Аулие-Ата. Положение осаждённого Мирзы-Ахмета было трудным, на помощь ему выслали подкрепление под командованием Малля-бека.

Прибывший карательный отряд не решился вступить в бой с численно превосходившими его повстанцами. Малля-бек вступил в переговоры с руководителями восстания, которые согласились выпустить Мирзу-Ахмета из осаждённой крепости. С наступлением зимы восстание пошло на убыль. Его участники, в какой-то степени удовлетворённые избавлением от жестокого ханского наместника, начали разъезжаться по своим кочевьям. [(162) стр. 180]. Но уже весной 1858 г. восстание вспыхнуло с новой силой.

На этот раз причиной возмущения послужило введение нового налога. Если раньше был, так называемый, свадебный налог за разрешение выходить замуж, то теперь налог стал взиматься «за каждую девицу, несмотря на возраст и не ожидая выхода их замуж». А толчком к восстанию послужило следующее событие. Сборщик налогов по имени Мурзабий, «сделав счёт девицам, заметил дочь почётного бия Каная, гнавшую лошадей в мужской шапке, вследствие чего укорял Каная, будто он хотел скрыть от пересчёта дочь свою  и требовал за это штраф. Канай вышел из себя, напал на Мурзабия и отрубил ему голову». [РГИА, ф. 1265, оп. 7, д. 180, л. 8об-9]. Началось восстание.

Повстанцы окружили кокандские укрепления, но овладеть ими не смогли. Несмотря на отдельные успехи освободительной борьбы киргизов против Кокандского ханства, в целом до начала 60-х гг. XIX в. население Северной Киргизии всё же продолжало находиться в зависимости от ханства. Современник так характеризовал положение чуйских киргизов в это время: “Все они платят зякет ташкентцам и редко некоторые избавляются от платежа и уходят далее на юго-восток, но на другой год они возвращаются и платят снова в гораздо больших размерах”, потому что сопротивляться не было достаточных сил; а гор, на которых прочно и надолго можно было бы закрепиться, недостаточно.

Восстание 1857 – 1858 годов ещё раз показало, что в борьбе за независимость от Кокандского ханства киргизам нужен союзник. Таким союзником могла быть только Россия. Манап Алымбек Калыгулов (вассал Ормона) от своего имени и от имени другого манапа Рыскулбека писал русским властям о притеснениях кокандцев. Призывая к сочувствию, Алымбек приводит киргизскую пословицу: “Сама лягушка хоть и на безводье, но глаза её смотрят в озеро”, подчёркивая этим, что киргизы находятся в трудном положении и взирают на русских, ожидая помощи от России.                              
Продолжение истории села Беловодского читайте в главе "Продвижение России в Среднюю Азию и присоединение Северной Киргизии".

Категория: Мои очерки | Добавил: Борис (18.02.2018)
Просмотров: 1314 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0