Окончание, начало в 1-ой части.

О казни 138-и пленных, отправленных из Беловодского в Пишпек, начальник Пишпекского уезда докладывал, что в пути часть арестантов при попытке к побегу была убита, остальные доставлены в Пишпек, где попытка бежать была повторена, поэтому все были убиты. [ЦГИА КазССР, ф. Семиреченское областное правление, оп. 2, д. 16920, л. 70-77. (31), стр. 386]. В рапорте Николаю II 4-го марта 1917 г. (весть об отречении ещё не дошла до Семиречья) и. д. губернатора Семиреченской области Алексеев, касаясь событий в селе Беловодском, докладывал: «Судебные власти начали уже расследование и виновные в самосуде лица понесут назначенное законом наказание». [ЦГВИА, ф. Главный штаб, Азиатская часть, 1917 г., д. 26, л. 18-34. (31), стр. 414].

Но это была отписка. На сообщение начальника Пишпекского уезда об убийстве, якобы, при попытке к бегству 138-и киргизов губернатор Семиреченской области ещё 14 августа 1916 г. ответил: «Так как дружинники были сформированы в качестве военной силы, и так как 138 задержанных киргизов пытались бежать, то, согласно уставу гарнизонной службы, дружинники не только были вправе, но и обязаны были употребить в дело оружие против бегущих. Передаче гражданским судебным властям это дело не подлежит». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 35, л. 11].

Но и военной прокуратурой дело возбуждено не было. 19 сентября 1916 г. появился следующий документ: «Во избежание выступления со стороны русского населения и войск, осторожно и осмотрительно прибегать к репрессиям в отношении крестьян, тем более что из действующей армии в связи с киргизским мятежом поступают запросы о благополучии семей и даже, на почве защиты своих семей, есть побеги солдат из частей – это с одной стороны; с другой – уничтожение 517 бунтовщиков сразу положило конец начинающемуся в Беловодском участке мятежу, иначе, несомненно, пострадали бы русские люди и сёла».

После революции Президиум ТуркЦИКа по представлению советских и партийных органов Пишпека постановил расстрелять бывшего пристава Грибановского. [(79), стр. 15]. По представлению партийных органов, а не по результатам следствия. По постановлению президиума ЦК, а не по решению суда. Поэтому и остались белые пятна в Беловодской трагедии 1916 г.

Амнистия принимавших участие в восстании.

После Февральской революции всё местное население – мобилизованные, беженцы и переселённые на новые места – надеялось на изменения в своём положении. Мобилизованные на тыловые работы стали подавать прошения с просьбой отпустить их домой. Увеличилось количество беженцев, возвращавшихся домой с тыловых работ. Туркестанский генерал-губернатор Куропаткин 5-го марта 1917 г. направил Министру юстиции запрос:

«По поводу происходивших в Туркестанском крае в 1916 г. беспорядков среди туземного населения и вызванных ими выступлений русского населения против туземцев возникло большое количество следственных дел, частью до сего времени незаконченных. В Семиреченской области таких дел находится около 300. Признавая, что во многих случаях совершённые при описанных обстоятельствах преступления являются результатом неразумия и невежества тёмных народных масс, что сами преступления иногда влекли за собой важные последствия, и что уголовная кара застигает их теперь нередко в период искреннего и глубокого раскаяния в содеянном.

«Устранение этой кары и прекращение производства части этих дел содействовало бы устранению розни между отдельными частями населения и дружной совместной работе их на пользу государства. Прошу Вас сообщить не найдёте ли возможным, чтобы часть этих дел по соглашению моему с прокурором Ташкентской судебной палаты, не выжидая окончания следствия, была прекращена в том порядке, который для этого будет установлен Временным правительством». (РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1068, л. 28-29).

Запрос пришёлся ко времени. Указом Временного правительства от 7-го марта была объявлена частичная амнистия, которая объявляла, чтобы «все уголовные дела об инородцах, возникшие по поводу привлечения инородческого населения к работам в тылу армии, прекратить и навсегда предать забвению». Лиц, уже осуждённых по делам этого рода, указ освобождал от ответственности, за исключением некоторых статей Уложения о наказаниях, по которым как раз и было осуждено большинство участников восстания. Поэтому осуждённые пока не освобождались. На основании этого указа Куропаткин издаёт приказ по краю, который гласил:

«Для скорейшего успокоения населения, как русского, так и туземного, для ликвидации беспорядков и восстания, вызванных в прошлом году нарядом рабочих, принять следующие меры: 1) не начинать новых дел по привлечению туземцев, участников беспорядков; 2) дознания, начатые против тех же туземцев, прекратить; 3) прекратить в отношении туземцев назначенную реквизицию скота, лошадей, кибиток (уже отобранное не возвращать); 4) туземцев, арестованных за бывшие беспорядки, освободить; 5) возбудить ходатайства о смягчении наказания за бывшие беспорядки тем из туземцев, которые по ходатайству населения будут Вами признаны того заслуживающими». [(294), №27 от 10.03.1917 г.].

12 марта состоялось собрание мусульман города Верного и Верненского уезда, на котором обсуждались события и перспективы после установления новой власти. По поручению этого собрания И. Джайнаковым Начальнику края была послана телеграмма, в которой выражалось доверие Временному правительству и уверение, что не будет новых мятежных выступлений. На что Куропаткин ответил: «Вполне разделяю заключения совещания. То, что признавалось необходимым до введения нового строя, подлежит пересмотру с дарованием киргизам широкой амнистии».

Кое-что было сделано в этом направлении. Например, были внесены послабляющие корректировки в план переселения киргизов после восстания. В телеграмме от 12 марта в Верный Куропаткин даёт указание: «Ввиду желания новой власти скорее привести к мирному окончанию и преданию забвению тяжёлую драму прошлого года между киргизским и русским населением, предлагаю: … 4-ое. Войти в тщательное обсуждение вопроса о Шамсинской и Буранинской волостей.

«В тех случаях, где это позволяют местные условия, предоставить в Пишпекском уезде в новых границах, приближённых к границам, бывших до восстания киргизов, селить вновь и оставить на старых землях киргизов, если на таковых нет русских поселений. … 6-ое. Примите все меры к спокойному обращению с киргизами, как чинов администрации, так и населения. 7-ое. Военно-пропускные посты, если без них нельзя обойтись, обяжите самым строгим образом не чинить никаких насилий киргизам и свободно пропускать тех, которые на то имеют право». [ЦГА РУз, ф. И-1, оп. 31, д. 1185, л. 194].

Однако уже вернувшихся беженцев размещали там, где и было намечено прежним планом переселения. Доверенные от 1200 юрт Шамсинской волости Пишпекского уезда обратились к Исполнительному комитету Государственной Думы с просьбой «не переселять их на голодную смерть». Но Временное правительство в апреле 1917 г. своим решением оставило в силе план об изъятии земель, где были нападения на русские поселения, и выселении оттуда киргизов.

Туркестанский комитет, заслушав 19 апреля 1917 г. доклад Тынышпаева о местах поселений возвращающихся из Китая киргизов, постановило не допускать их в Пржевальский и Пишпекский уезды, а расселять их в пределах Нарынского участка и в восточных районах Джаркентского и Верненского уездов. Только Октябрьская революция спасла киргизов от этого плана.

Из первоначально планируемого призыва 400000 рабочих было призвано 225000 человек. В начале января 1917 г. штаб Верховного главнокомандующего потребовал скорейшего отправления на театр войны ещё 171000 инородцев. Однако после свершившейся Февральской революции, уже 8-го марта Начальник штаба Верховного главнокомандующего уведомил правительство, что из-за расстройства транспорта, а также продовольственного кризиса он считает необходимым прекратить дальнейший подвоз инородцев и от ранее заявленного требования на 171000 рабочих пока, в течение 3-4-х месяцев, отказывается.

На основании этой телеграммы Военное министерство 11 марта обратилось к Председателю Временного правительства с предложением приостановить набор инородцев. 14 марта Временное правительство приостановило «реквизицию инородческого населения Империи», сообщив при этом, что использование труда инородцев «будет определено в соответствии с основными началами нового государственного строя». Одновременно, 14 марта было объявлено о полной амнистии. Туркестанским генерал-губернатором была получена телеграмма:

«Все уголовные дела инородцев, возникшие по поводу привлечения их к тыловым работам, согласно Указу об амнистии подлежат прекращению». (РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1068, л. 25). Во-первых, в указе сглаживалось действительное положение дел: амнистировались не за участие в восстании против власти, а «по поводу привлечения к тыловым работам». Во-вторых, умышленно или нет, но амнистия касалась только «дел инородцев». Местная юстиция исполняла букву закона – амнистировала только инородцев, оставляя в заключении русских, осуждённых за ответные убийства и грабежи киргизов после подавления восстания.

Амнистия только инородцев вызвала среди русского населения недовольство, возмущение и протесты. Исполняющий обязанности Ташкентского окружного прокурора Адамов сообщал Министру юстиции: «Из Семиречья получаются тревожные известия в связи с амнистией киргизов без амнистии ответных выступлений русских против киргизов». [РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1068, л. 34]. Пржевальский уездный начальник сообщал, что ему приходится выступать на митингах протеста, чтобы успокоить население. [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 46, л. 166].

Получив указ об амнистии только инородцев, Куропаткин сразу посылает ответную телеграмму: «В Туркестанском крае на почве возникших беспорядков по поводу реквизиции туземцев кроме последних к следствию и суду было привлечено значительное число русского населения, особенно в Семиреченской области, где русские при возникновении беспорядков, сначала в целях самообороны при нападениях киргиз, а затем на почве взаимного озлобления, совершили ряд нападений на киргизов, сопровождавшихся убийствами.

«Русских людей, привлечённых по этим делам, амнистия не коснулась. Многие из них содержатся теперь под стражей. Постановление Временного правительства об амнистии распространено только на инородческое население. Это ставит меня перед необходимостью просить Временное правительство, во имя требований народной совести и исторической справедливости, в ознаменование окончательного торжества нового порядка, основанного на праве и свободе, распространить принятую Правительством меру и на русское население края.

«Применение Указа об амнистии и на русских людей внесёт успокоение в разноплеменный состав населения края и смягчит не исчезнувшее до сих пор чувство взаимного озлобления русских против киргизов и туземцев вообще». [РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1068, л. 35]. 18 марта Временное правительство принимает постановление о всеобщей амнистии, в том числе и русских «привлечённых к ответственности в связи с реквизицией туземцев».

Эту амнистию в советских исторических трудах называли «амнистией палачей восстания», забывая сообщить, что первоначально были амнистированы участники восстания, а потом уже участники ответных грабежей, называемые «палачами восстания». По каким-то причинам постановление задержалось. Поэтому Куропаткин 22 марта посылает вторую телеграмму с запросом об освобождении русских арестованных:

«Уголовные дела инородцев прекращены, привлечённые освобождены. В тоже время русские, привлечённые за преступления, вызванные восстанием, не освобождаются, что вызывает большой ропот и волнения среди русского населения, ввиду явной несправедливости. Такое неравенство отношения к русским и киргизам только увеличивает озлобление русского населения против киргизского. Получаю донесения о готовящихся попытках силою освободить заключённых при участи солдат.

«Признаю необходимым спешное решение этого вопроса, о чём телеграфировал четырём Министрам, в том числе Министру юстиции. До сих пор переход к новому строю свободной России совершается в Туркестанском крае без пролития крови. Опасаюсь, что замедление справедливого решения для русских, вызовет насилие». [Там же, стр. 42-43]. И только после этой телеграммы бюрократические задержки были устранены. Постановлением Временного правительства от 8-го апреля инородцы снимались с прифронтовых работ и, в связи с нехваткой рабочих рук, отправлялись на предприятия в тылу.

Временное правительство 24 апреля постановило «реквизированных инородцев Туркестана, находящихся в тылу действующей армии и внутри государства, отправить обратно на родину». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1922, л. 62]. «Отправить обратно на родину» не всех инородцев, а только «инородцев Туркестана». Это ещё один укоряющий пример тем, кто говорит о геноциде киргизского народа. Военное министерство 28 апреля внесло представление Временному правительству о возвращении домой всех инородцев, обосновывая это тем, что «решением о возвращении только инородцев Туркестана инородческий вопрос может страшно обостриться и привести к нежелательным последствиям».

Возвращение призванных на тыловые работы.

После этого преставления Временное правительство приняло постановление о возвращении домой с 5-го мая всех инородцев, призванных на тыловые работы, в том числе и «бежавших с работ, находящихся на сборных пунктах и до сего времени почему-либо не привлечённых к реквизиции». [РГИА, ф. 391, оп. 6, д. 311, л. 77]. Главный штаб 29 мая разрешил уволить с военной службы по собственному желанию инородцев-добровольцев, которые взамен тыловых работ поступили в регулярные и казачьи части.

Был разработан порядок постепенного возвращения тыловых рабочих. К осени 1917 г. все призванные на тыловые работы вернулись домой. В начале октября Генштаб сообщил Туркестанскому военному округу, что «в настоящее время на тыловых работах инородцев не имеется». Закончилась эпопея с реквизицией инородцев на тыловые работы, с призывом, который был одной из причин, поводом и толчком к восстанию 1916 г. в Туркестане.

В Пишпеке 4-6-го мая 1917 г. прошло совещание, названное собранием представителей Пишпекского уезда. Руководили на нём наделённые особыми полномочиями Туркестанского комитета эсер Шкапский и поддерживающие его националисты Тынышпаев и Джайнаков. Совещание постановило «возвращающихся из Китая киргизов не допускать на жительство в котловину Иссык-Куля, в районы Большого и Малого Кеменя и Ак-Пикета Пишпекского уезда». После этого совещания Джайнаков посылает успокаивающую телеграмму:

«Отношения в Пишпекском уезде налаживаются. Вопрос об устройстве возвращающихся из Китая киргиз разрешился применительно к решению Областного киргизского съезда». Имелся в виду Областной киргизский съезд, состоявшийся 12 апреля. К сожалению, я не нашёл решений этого съезда. Комиссар Временного правительства по Семиреченской области Тынышпаев даже препятствовал возвращению беженцев из Китая, вплоть до организации заградительных отрядов. [(176), стр. 13].

Сейчас трудно точно сказать, что это было: препятствие к возвращению или мера по предотвращению новых столкновений и погромов. Скорее всего, последнее, потому что обстановка в области оставалась напряжённой. В августе 1917 г. областной Комиссар Шебалин издаёт постановление: «Насилия в пределах городов, селений, станиц и их земельных наделов над русскими со стороны киргизов и над киргизами со стороны русских не допускаются. Общества должны применять к таким негодяям самые суровые меры и предавать их в руки судебных властей.

В случае повторения насилий и грабежей и неисполнения приказаний уездных комиссаров мною будет принята последняя мера – объявление мест, где творятся бесчинства, на военном и, в крайнем случае, на осадном положении». В такой обстановке областное правительство посылает специальные отряды для защиты киргизов и прекращения грабежей. (РГИА, ф. 1291, оп. 84, д. 57, л. 8). Шкапский изыскал и передал председателю Киргизского комитета Джайнакову 100 тысяч рублей для помощи голодающим беженцам-киргизам.

Но тоже просил русского Генерального консула в Кашгаре проинформировать беженцев-киргизов о нежелательности их возвращения в ближайшее время, пока обстановка не успокоится. И это недоверие, напряжение и тревога сказывались ещё несколько лет. Куропаткин оставил в своём дневнике меткие наблюдения о причинах и последствиях восстания. Он писал, что восстание «на много лет вызвало враждебное отношение к русским и обратно». В июне 1917 г. Пржевальская группа депутатов докладывала Краевому Совету:

«По вопросу об устройстве киргиз постановили: временно выселить киргизов в другой район, наказать (руководителей – Б. М., в тексте неразборчиво) и других виновников восстания. По этому вопросу выступало много ораторов-крестьян, и большинство настаивало на выселении. … Крестьяне сами не знают, что хотят. Один раз постановят выселить всех, а на другой день приходят просить разрешения взять киргизов в работники. … Всё же постановили, что если будет излишек хлеба, то дать его киргизам (это совсем безнадёжно), но всё же скорее их удалить». («Наша газета», Ташкент, №49 от 22.06.1917 г.).

Потому что «русское население мстит киргизам за прошлый год, не останавливаясь перед грабежами и убийствами. Особенно отличаются солдаты, уволенные в отпуск. Многие из них взяли винтовки и, собираясь группами в 20-25 человек, обирают у киргизов скот и другое имущество». («Борьба классов», 1935, №5, стр. 96).

Последствия восстания.

На общегосударственном уровне восстание отвлекло необходимые на фронте воинские части, в областях восстания замедлило мобилизацию и отправку местного населения на тыловые работы. Но более тяжёлые потери от восстания произошли в самом Туркестане. Восстание подорвало хозяйство края, «расшатало экономические устои местного населения, остановило сельскохозяйственную жизнь и усугубило тяжесть … общенародного экономического недуга». [(206), №1 от 03.01.1917 г.]. В Пишпекском уезде у киргизов число хозяйств сократилось на 41%, поголовье скота – на 44%, посевные площади – на 36%. [(222), стр. 13].

При многочисленных утверждениях, характеризующих восстание, как антицарское, надо признать, что в первую очередь и в подавляющем большинстве действия восставших были направлены не против царизма и царской администрации, а против славянских переселенцев. Действия трудно объяснимые. Излишне дополнительно, ещё раз говорить о гостеприимстве киргизов. Отношение русских к киргизам характеризует пример помощи жителей Пишпкского уезда нарынским волостям, отмеченный приказом губернатора Семиреченской области от 15.04.1886 г. №66:

«Ввиду упадка скота от недостатка кормов и больших снегов, выпавших на Нарыне в марте месяце и недостатка продовольствия у киргизов нарынских волостей, пишпекские и токмакские жители, по примеру купца Степанова (Андрей Иванович Степанов – токмакский 2-ой гильдии купец – Б. М..), пожертвовали в пользу нуждающихся кочевников 66 р. 50 к. и 3.367 пудов хлеба, который и был отправлен на Нарын вместе с хлебом, закупленным на имеющийся в уезде капитал на случай народных бедствий. Считаю долгом объявить о столь добром деле жертвователей, пришедших на помощь бедствующим, принося особую благодарность купцу Степанову, подавшему благой пример пожертвованием 1.000 пудов хлеба». [(160), офиц. часть, №16 от 19.04.1886 г.].

При имеющихся жизненных трениях, разногласиях и бытовых взаимных обидах, отношения между коренным населением и переселенцами, в течение длительного времени сложившиеся на уровне сосуществования и терпимости,  во время восстания и первое время после его подавления сменились открытой враждой с погромами и убийствами. Восстание разобщило людей, обострило межнациональные и межконфессиональные отношения, нанесло моральный удар обеим сторонам.

Члены Туркестанского землячества 18 марта 1917 г. в письме Министру земледелия Временного правительства писали: «Остаётся фактом то обстоятельство, что налаженные с 1865 г. отношения между туземным населением и русскими испорчены, и теперь между обеими национальностями Туркестана нет доверия друг к другу». [ЦГА РУз, ф. И-8, оп. 1, д. 41, л. 79]. Доверенные крестьян Пржевальского уезда Д. Г. Каракаш и М. Н. Ткачёв в записке, поданной в Совет Министров в апреле 1917 г. писали:

«Примирение необходимо, так как жизнь даже сейчас в Пржевальском уезде нестерпима и ужасна. Ни один киргиз не смеет показаться без охраны в местах, населённых русскими, но и горе русскому крестьянину, заехавшему далеко в лес. Ещё недавно, 11 марта киргизы убили трёх солдат, уехавших в горы на разведку. Русские бьют киргизов, почти, ежедневно. Это обстоятельство, очевидно, неизвестно Правительству, но это ужасный факт». [РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 4548, л. 81].

Это существование взаимной вражды после подавления восстания отмечал и начальник Туркестанского управления земледелия: «Хотя дана воинская охрана в русские поселения, пребывание среди туземцев ещё не безопасно, несмотря на принятые меры усмирения». [РГИА, ф. 426, оп. 3, л. 2]. Газета «Семиреченская жизнь» писала, что восстание «своими ужасающими последствиями разрушило многие иллюзии, насчёт киргизской народности». [(206), №109 от 02.12.1916 г.].

Так, 28 мая 1917 г. на объединённом заседании Туркестанского краевого совета обсуждался доклад Пржевальской группы депутатов, в том числе вопрос об устройстве киргизов. Совещание постановило: «Временно выселить киргизов в другой район, наказать манапов и других виновников восстания». В резолюции постановления отмечалось, что «по этому вопросу выступало много ораторов-крестьян, и большинство настаивало на выселении». («Наша газета», Ташкент, №49 от 22.06.1917 г.).

Член Туркестанского комитета О. А. Шкапский, докладывая Земскому отделу МВД о поездке в Семиреченскую область совместно с Тынышпаевым, 27 июня 1917 г. сообщал: «В Пишпекском уезде, в гор. Верном и в других местах мы застали ещё не успокоившиеся волны анархии. … и обострившиеся отношения русских к киргизам, как следствие прошлогоднего восстания киргизов. … Среди местного населения особенно восприимчивы к пропаганде провокаторов оказались отпускные солдаты. Многие из них принадлежат к составу населения разорённых киргизами деревень. Прибыв в отпуск, они увидели страшную картину разорения». [РГИА, ф. 1291, оп. 84, д. 57, л. 2-2об].

После выступления генерала Корнилова хаос в стране углубился, что отразились и в Семиречье. Туркестанский комитет Временного правительства 31 августа объявил Семиреченскую область на военном положении. В постановлении говорилось, что такое решение Комитет принял, обсудив создавшееся положение и учитывая, что в Семиреченской области имеется ряд обстоятельств, усугубляющих и без того тяжёлое положение. Первым пунктом в перечне этих обстоятельства, по мнению Комитета, было: «1. Следствием киргизского мятежа явилось обострение национальных взаимоотношений, выражающихся в насилиях, скотокрадстве, грабежах и убийствах».

Но и для русского населения последствия восстания были трагическими. По сообщению заведующего водворением переселенцев М. М. Романова в Пишпекском уезде 472 семьи потеряли всё своё имущество, 386 семьи пострадали частично. [ЦГА РКаз, ф. 19, оп. 1, д. 603 л. 45]. Среди крестьян, потерявших кормильцев, дома, урожай, скот или инвентарь, царило отчаяние. Многие подумывали об отъезде из Туркестана в другие места, где надеялись жить спокойно и без страха.

Мы часто читаем об отголосках трагических событий недавнего прошлого нашей страны. А мне пришлось столкнуться и с отголоском восстания 1916 года. Ко мне за помощью в розыске своих предков обратился один товарищ с Иссык-Куля, который писал: «Обращался в архив. Ответили, что метрические книги сгорели во время киргизского мятежа в 1916 г.». Вот ещё одна невосполнимая утрата для людей. Вице-губернатор области в своём рапорте о положении в области после восстания сообщал:

«Что касается духовной стороны русского населения, то надо отдать ему должное. Несмотря на тяжёлые потери в людях и то жестокое нравственное потрясение, которое оно испытало, большая часть крестьян не пали духом, а энергично принялись за восстановление своей разрушенной жизни. Особую стойкость в этом отношении проявили старожилы. Но часть новосёлов, потерявших особенно много своих односельчан, упало духом и не желают возвращаться на прежние места, намереваясь при первой возможности покинуть край, где они испытали так много ужасов от киргизского восстания».

Среди новосёлов распространились настроения за выезд из Семиречья. К середине 1917 г. число переселенческих хозяйств, собирающихся уехать, например, только в Копальском уезде составило более 2-х тысяч. [(160), №167 от 28.07.1917 г.]. Не только пострадавшие, но и те, которых беда обошла стороной, жили в напряжении. Крестьяне села Николаевки Беловодской волости обратились к властям с прошением:

«Вследствие бывших в августе месяце сего года киргизских мятежей, опасаясь в будущем восстания киргизов и не имея для самозащиты какого-либо оружия, всепокорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство, не найдется ли возможным сделать распоряжение о выдаче доверителям моим, сколько будет возможно, винтовок со снарядами для охраны и самозащиты селения Николаевки в числе 220 дворов. С. Николаевка, ноября 27 дня 1916 г. Доверенный от общества с. Николаевки Анисим Рвачев». [ЦГА РКаз, ф. И-44, оп. 1, том 14, д. 20075, л. 147].

Постоянно возникали слухи о новом восстании весной. Прокурор Ташкентской судебной палаты 24 января 1917 г. докладывал: «В настоящее время, несмотря на внешнее спокойствие туземного населения Туркестанского края, снова начинают возникать и распространяться среди туземного и русского населения тревожные слухи о возможности весной настоящего года нового восстания туземного населения против русской власти. Агентурные сведения Верненского розыскного пункта указывают на широкое распространение таких слухов в Семиреченской области и в пограничных местностях с Китаем.

«Причём, киргизское население Семиреченской области выражает надежду на поддержку Китая в случае восстания. Слухи о возможности нового восстания в некоторых случаях создают панику среди населения». (РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1068, л. 17). Следует признать, что эти слухи распространяли и сами русские. Понятно, что ещё не забылся страх прошедших погромов, боялись новых выступлений и говорили, что казахи и киргизы в больших количествах скупают хлеб, запасаются на случай новых беспорядков.

Но проведенное расследование показало, что хлеба закупается не больше, чем в прошлые годы. К тому же, если среди казахов ещё продолжались волнения, то киргизы были подавлены окончательно, даже в горных районах. Но основания для таких слухов были. Только в начале 1917 г., после ликвидации последних вспышек, Куропаткин сообщал: «Можно признать, что беспорядки и восстания прекращены во всём Туркестанском крае». Но в действительности последние выступления в Тургайской области и Туркмении были окончательно подавлены только в феврале 1917 г.

И всё же при этом Куропаткин не мог поручиться за спокойствие в крае, особенно за состояние казахских и киргизских районов. «Беспорядки, – писал он в начале 1917 г., – с наступлением теплого времени и появления подножного корма могут возобновиться, ибо, хотя они и подавлены силой оружия, но причины, вызвавшие эти беспорядки, не все устранены, и положение Туркестанского края ещё и в настоящее время не может быть признано спокойным».

Заведующий производством Чуйской оросительной партии в просьбе о выдаче винтовок в феврале 1917 г. писал: «В настоящее время на цементном заводе среди рабочих распространяются зловещие слухи о предстоящих, будто бы, нападениях киргизов на завод, которые вредно отражаются на работах, создавая паническое настроение и даже уход рабочих с завода». [РГИА, ф. 432, оп. 1, д. 11, л. 39]. Вследствие этих слухов, как сообщали весной «Семиреченские ведомости», посевы хлебов в Токмаке и окрестных селениях почти не производились.

Староста села Петровки Беловодской волости 07.03.1917 г. отправил телеграмму губернатору области: «Прошу ваше Высокопревосходительство разрешения о выдаче Петровскому обществу 150-и ружей, без которых общество не выезжает на полевые работы». [ЦГА РКаз, ф. 44, оп. 1, том 4, д. 5044, л. 231]. Лишь в мае месяце крестьяне начали засевать поля. Существование тревожных слухов подтверждает и приказ Верненского уездного начальника в январе 1917 г.:

«В последнее время появляются лица, которые распространяют ложные слухи о будто бы готовящихся весной этого года новых беспорядках со стороны киргизов. В виду такого положения предлагаю должностным лицам волостной, станичной и сельской администраций вверенного мне уезда собрать общественные сходы и на них объявить всему населению, что никакой опасности для жизни и имущества русского народа нет. Киргизы, получившие хороший урок за своё безумство, допущенное ими летом прошлого года, сидят теперь все на своих местах тихо и спокойно».

Ухудшение межнациональных отношений после восстания проявилось и неожиданной стороной: в снижении взаимного стремления знать языки друг друга. Куропаткин в своём дневнике отмечал, что до ввосстания среди просьб, с которыми киргизы и казахи обращались к нему во время его поездки в Семиреченскую область, были жалобы и на то, что в киргизских школах их детей не обучали русскому языку. Такое же стремление, знать киргизский язык, было и среди русских.

До восстания многие русские владели киргизским языком и использовали его в обыденной жизни. Корреспондент «Туркестанских ведомостей» в заметке «Из Семиречья» писал: «Постоянные сношения с туземным населением быстро научили русского переимчивого человека туземному языку, и в настоящее время трудно найти русского подростка, не знающего киргизского языка». [(161), 14.03.1896 г., №20]. Это распространённое знание русскими киргизского языка ярко говорит о качестве отношений, существовавших между киргизами и русскими.

Агроном Семиреченской переселенческой партии Квитко в своём отчёте по обследованию селения Дмитриевского Пишпекского уезда отмечал, что «старожилы села достаточно зажиточны, опытны и знают киргизский язык». Старожил моего села Павел Ткачёв уточнял: «В семьях русских переселенцев ребята с малолетства приучались говорить по-киргизски. «Безъязыкий» (то есть не знающий киргизского языка – Б. М.), в какой-то мере, был чужаком в этих местах». Губернатор Семиреченской области в своём циркуляре от 12.04.1883 г. о необходимости для уездных начальников и их помощников знания киргизского языка подчёркивал:

«При назначениях должностных лиц и при представлениях на должность уездных начальников я буду отдавать предпочтение тем кандидатам, которые знакомы с туземным языком». [(189), №16 от 16.04.1883 г.]. Насколько широко русские переселенцы пользовались киргизским языком не только в быту, но и в официальных документах, говорит следующий факт. Так как донесения и документы уездных начальников иногда нуждались в согласовании и передаче вышестоящему руководству, а в этих донесениях уездные начальники часто употребляли киргизские слова, то губернатор области в 1878 г. разослал необычный циркуляр:

«Замечено, что уездные начальники в своих сношениях по киргизским делам, как со мною, так и с Областным правлением не только употребляют киргизские слова, легко переводимые на русский язык, как например, «салават, баш, кун» и тому подобные, но даже щеголяют ими. Подобное употребление без всякой нужды представителями уездной администрации киргизской номенклатуры я признаю неудобным уже в виду того, что эта администрация обязана заботиться о возможном ознакомлении киргизов с русской речью, а потому предлагаю уездным начальникам на будущее время в официальной переписке не употреблять киргизских слов».

В 1898 г. во время обозрения церквей Пишпекского и Пржевальского уезда Епископ Туркестанский Аркадий, кроме предметов церковной атрибутики (крестики, иконки, Евангелия и др.), бесплатно раздавал русско-киргизские словари. [(160), №51 от 25.06.1899 г.]. Русско-киргизские, то есть русско-говорящим людям, желающим и стремящимся освоить киргизский язык. Использование русскими местных языков отмечали и приезжие. Английский подполковник Бейли Ф. М., член дипломатической миссии в Туркестан отмечал: «Русские в Туркестане перемежали свою речь сартовскими словами». [Бейли Ф. М. Миссия в Туркестан. М. 2013, стр. 188].

В отчёте об инспекторской поездке в 1899 г. в Семиреченскую область наблюдателя церковных школ Российской империи В. И. Шемякина отмечалось: «Они (переселенцы) встретились здесь с незнакомыми для них новыми жизненными условиями и, чтобы к ним приспособиться, должны были, волей-неволей, многому учиться у туземных аборигенов местной окраины. … Заимствования у туземцев им очень понравились, и они стали перенимать у них всё, что только можно перенять. Так, почти все крестьяне здешних русских селений в настоящее время прекрасно изъясняются на языке своих соседей-киргизов и нередко предпочитают говорить по-киргизски даже в беседе друг с другом». [(160), неоф. часть, №101 от 17.12.1899].

Кроме владения киргизским языком были и случаи перехода русских в мусульманство. По сообщению «Семиреченских ведомостей» (неоф. часть, №26 от 02.02.1911 г.) из-за малочисленности приходов в Семиречье и недостатка священников наблюдается «вероотступничество христиан и переход их в мусульманство, которое ежегодно увеличивается и принимает совсем нежелательные размеры». В Семиреченских ведомостях (неоф. часть, №57 от 11.03.1912 г.) была опубликована заметка «Вероотступники» следующего содержания:

«Хотя я крещена родителями по православному обряду, но с малолетства жила окружённая киргизами-работниками, часто ездила в гости по аулам и, наконец, полюбила Ахмета Бикербаева. В православной вере (жизнь) в степи меня не утвердила, и мусульманские обычаи ближе моей душе. Прошу поэтому разрешить мне перейти в мусульманство и выйти замуж за Бикербаева». … Немало таких приблизительно прошений пишут разные писцы в глухих и даже не глухих углах нашего Семиречья. … Так, в недавние годы отпали в мусульманство … пишпекский мещанин Михаил Мальцев», и далее приводился ряд фамилий лиц из разных сословий, принявших мусульманство, по всему Семиречью.  

Но после восстания использование киргизского языка, его распространение среди русских значительно уменьшилось. Наглядный пример того, что пользование другим языком определяется не только экономическими потребностями, указами правительства и рейдами языковых патрулей, но и взаимными, дружественными отношениями между нациями.

Действия Временного правительства по устранению последствий восстания.

О положении в области после восстания и о взаимоотношениях между русским и киргизским населением говорят решения съезда Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Семиреченской области, состоявшегося в июне 1917 г. Резолюция по киргизскому вопросу гласила: «1. Принять все меры к скорейшему примирению русского и киргизского населения. 2. В тех местах, где полного примирения нельзя достигнуть, необходимо киргизское население оградить от русского, в крайнем случае, прибегнуть к временному переселению киргизов.

«3. Для того, чтобы русское население Пржевальского уезда, как наиболее пострадавшее от прошлогодних беспорядков, могло спокойно вести свои дела, необходимо увеличить Пржевальский гарнизон. 4. Ввиду особого положения Джаркентского уезда, граничащего с Китаем, и во избежание могущих произойти недоразумений между китайскоподданными дунганами, беженцами-киргизами и русским населением Джаркентскую дружину довести до полного состава.

«5. Так как у киргизского населения в настоящее время наблюдается голод, необходимо немедленно отпустить хлеб и устроить питательные пункты. Ввиду того, что среди киргизского населения наблюдаются заболевания тифом и другими болезнями, следует организовать санитарные отряды. 6. Ввиду поступающих требований о выдаче оружия для самозащиты поставить людей в известность, что выдача оружия населению не допускается.

«7. Учитывая, что возбуждение населения не улеглось и русское население Семиреченской области является в меньшинстве, необходимо, в первую очередь, отобрать всякое оружие у киргизского населения, а у русского населения – нарезное оружие. (Впоследствии решением Временного правительства запрещалось обладание любым оружием – Б. М.). 8. Возможно скорее возместить убытки пострадавшим от прошлогоднего мятежа, что послужит к достижению примирения киргизов с русскими.

«9. Съезд высказывается за то, чтобы киргизскими и мусульманскими организациями были приняты меры к возвращению киргизами всех пленных, какие в настоящее время у них находятся. 10. В некоторых уездах области до сего времени продолжаются выступления отдельных лиц русского населения против киргизов и киргизов против русских, выливающиеся иногда в открытый грабёж, разбой, убийства и конокрадство. Предупредить всех граждан без различия национальностей, что виновные в этих потравах, грабежах, разбоях и убийствах будут привлекаться к ответственности по всей строгости закона».

Но грабежи и столкновения продолжались. 21-го августа 1917 г. в Ташкенте состоялось краевое совещание. Главным вопросом совещания было положение в Семиречье, и особенно о беспорядках в Пржевальском и Пишпекском уездах. После обсуждения было принято решение о создании и отправке в Семиречье врачебного отряда и следственной комиссии для оказания помощи населению и расследования беспорядков.

Предложение краевого мусульманского Совета о формировании и отправке в Семиречье мусульманской части было отвергнуто. В ответном выступлении член Туркестанского комитета И. Н. Шендриков отметил бездействие мусульманского комитета, вместо оказания помощи своим семиреченским единоверцам занимающегося только митингами и демонстрациями, и призвал к организации сбора помощи голодающим киргизам Семиречья. Комиссар Временного правительства по Семиречью Шкапский сообщал в Петроград:

«Национальные отношения обострились с прошлого года, поэтому трудно снабжать хлебом и товарами киргизов. Небольшие партии товаров, распределённых Продовольственным комитетом, киргизам не пропускаются. Особенно тяжело положение киргиз, вернувшихся из Китая. Бежало их в прошлом году около двухсот тысяч душ, половина погибло, вернулось около девяноста тысяч, остальные задержались в Китае. Вернувшиеся лишены юрт, одежды, скота, хлеба. Организовать им помощь юртами и одеждой крайне трудно. Что можно, делается, но, вероятно, к весне от голода и болезней погибнет половина вернувшихся». [(160), №235 от 21.10.1917 г.].

В сентябре 1917 г. Временное правительство постановило отпустить 11 млн. 150 тысяч руб. в распоряжение Туркестанского комитета для оказания помощи русскому и туземному населению Семиреченской области, пострадавшему от киргизских волнений 1916 г. В октябре на запрос из Петрограда о получении почему-то только 9-и млн. руб., не сообщая о поступлении денег, Шкапский отвечал, что помощь нужна была ещё летом, а деньги были выделены лишь в конце сентября.

«Для разрешения продовольственного дела, – уточнял Шкапский, – единственный выход – товарообмен. Нужно дать деревне мануфактуру, железо, керосин и получить оттуда хлеб для голодающих киргиз и городов». [(160), №235 от 21.10.1917 г.]. Но свершившийся через полтора месяца октябрьский переворот поставил крест на этом постановлении и на выделении денег. Сохранявшуюся с тех пор остроту межнациональных отношений, особенно в сфере землепользования, а также ухудшение продовольственного снабжения края и другие социально-экономические проблемы констатировали и советские деятели даже в начале 20-х гг.

Хотя многие проблемы они сами же и создавали. При проведении земельной реформы в 1921 г. маятник несправедливостей и жестокостей качнулся в другую сторону. Официально, как указывалось в постановлении Туркбюро от 5 декабря 1920 г. земельная реформа в Семиречье ставила своей задачей вернуть киргизам отобранную у них землю. Однако, стремясь ликвидировать одну историческую несправедливость, в реальности местные партработники творили другую, ибо к реформе подходили исключительно с агитационными целями. Чтобы привлечь на свою сторону коренное население, требовали наказать всех обидчиков.

Начались аресты, сведение счётов, реквизиции, выселения и расстрелы теперь уже русского населения, хотя тоже пострадавшего во время восстания. Областная газета «Крестьянский путь» (прежнее название газеты «Советская Киргизия») в мае 1926 г. по результатам обследования Каракольского (Пржевальского) округа писала: «Наблюдается открытая и скрытая вражда между коренным и европейским населением, основанием которой являются земельная реформа, потравы и угоны скота, особенно со стороны коренного населения». (Крестьянский путь» №89 от 30.05.1926 г.).

В этом же номере, в рубрике «Происшествия» приводится факт такой вражды в Беловодском участке: «Граждане села Беловодского Гавриил Елиференко Михаил Акименко поехали в горы за сеном. По дороге им повстречался известный в волости манап, недруг Елиференко, Изак Джолдабаев, житель села Джамансартовского. Увидев Елиференко, Джолдабаев приказал своим работникам связать его и тащить к кузнице.

Те связали и повели, подгоняя плёткой, а сам Джолдабаев грозил убить Елиференко. У кузницы бай приказал склепать ему руки. Но вмешались посторонние и не позволили сделать это. Акименко тоже пробовал указать Джолдабаеву на недопустимость подобного поведения с его стороны, но получил несколько ударов и убежал. После этого Елиференко развязали и заперли в амбар. Освободила его прибывшая милиция, которую оповестил один гражданин, видевший самоуправство бая».

Заключение.

В заключение о характеристике восстания. В своё время в работах о восстании обязательно требовалась характеристика восстания. Причём, маятник качался между реакционной и прогрессивной оценками. И даже больше. В примечаниях сборника документов «Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане», М., 1960 оценка восстания даётся в зависимости от действий восставших. Карабулакская волость помогала Самсоновской станице – прогрессивное. Восставшие соседней Сарыбагишевской волости нападали на русские селения – реакционное. В Каракечинской волости Загорного участка убили пристава – реакционное. В соседней Сусамырской волости спасли пленных техников из плена – прогрессивное.

Вот такая политическая чересполосица. Оригинальная характеристика восстания у Х. Т. Турсунова: «В Семиречье … происходило народное, прогрессивное национально-освободительное движение. . . На втором этапе движения, примерно с 7-10 августа, феодально-клерикальным элементам удалось в отдельных районах области спровоцировать реакционные националистические выступления». [(188), стр. 331].

Восстание началось в Верненском уезде 3-го августа, в Пишпекском – 8-го августа. Началось, по определению Турсунова, со справедливыми, прогрессивными целями, а уже 10-го августа, опять же по утверждению Турсунова, восставшие меняют свою программу, намечают себе другие, реакционные цели и ориентиры. Неужели так быстро изменились условия и обстоятельства, а вместе с ними отношение, цели и действия восставших? Нет, конечно.

Очередное украшательство, искажение произошедшего, замалчивание одиозных фактов, нежелание признать восстание преступным, антирусским и грабительским. На разных этапах идеологической обстановки исследователи на очередной конференции признавались в ошибках своих прежних заключений и меняли свою позицию в оценке восстания. Историк Л. Н. Гумилёв, автор многих работ по истории народов Центральной Азии, писал:

«Наука не базар, где любой товар оценивается для продажи. Объекты научного исследования не оцениваются, а исследуются». На вопрос о характеристике монгольских завоеваний ответил: «Прогресс – движение вперёд, регресс – назад. Как назвать движение вбок? Зигзаг! ... Можно говорить о прогрессе за двухсот – трёхсотлетний промежуток времени, а десятилетия – почти всегда зигзаги». (Журнал «Нева», 1988 г., №3, стр. 202).

Восстание 1916 г. даже не десятилетие, а событие одного года, хотя и значительное. И всё же, можно ли охарактеризовать его как реакционное? Нет. Восставшие боролись за своё достойное существование. То, что восстание некоторые силы и господа использовали и используют до сих пор в своих целях – не вина восставших. Революционное? Нет.

Восстание 1916 г., его протестное проявление против набора и существующего положения в форме убийств мирных жителей, погромов и грабежей, без разработанной программы действий и осознанных конечных целей нельзя назвать не то, что революционным, но и даже общественным политическим движением. Это было стихийным протестом против угнетения, вспышка недовольства своим положением, использованная феодальной верхушкой и сопровождавшаяся грабежами и погромами, принявшими жестокие формы.

Прогрессивное? Тоже нет. Что же тут прогрессивного, если восстание привело к страданиям и гибели сотен тысяч людей; к экономической разрухе со значительным ущербом у русских и с катастрофическим разорением у киргизов; к ухудшению межнациональных отношений. Министерство земледелия в марте 1917 г. информировало заведующего изысканиями в долине рек Или, что в 1917 году изыскания проводиться не будут, «вследствие значительных изменений, происшедших после волнений 1916 г.». [РГИА, ф. 432, оп. 1, д. 68, л. 4].

Вот тебе и прогрессивно-освободительное восстание. У политиков, использующих события 1916 г. в своих целях, и характеризующих восстание, как движение к «возрождению», уместно спросить: «К какому?». К возрождению кокандского господства, феодальных отношений, кочевому образу жизни, примитивному земледелию, поголовной неграмотности, к непродуктивной замкнутости и других реалий прошлого?

Горький урок всем нам, что насилие, погромы, вооружённая борьба, теракты не лучший способ разрешения противоречий и конфликтов. Давайте объявим друг другу салават – взаимное прощение прошлых обид. К этому призывают верования наших народов, живущих вместе. «Будьте в мире со всеми». (Новый завет, Послание апостола Павла к римлянам, глава 12, стих 18). «Самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: «Мы – христиане!» Это потому, что среди них есть иереи и монахи и что они не превозносятся». (Коран, сура 5, аят 85).

В комментариях к этому аяту («Звезда Востока», 1990, №4, стр. 144) сказано, что в пятой суре выделяются пять тематических частей. 85-ый аят входит в третью часть (аяты 42-88), «содержащую проповедь верующим, предостережение им от отхода от ислама». Значит, раздоры с «самыми близкими к уверовавшим», с христианами являются «отходом от ислама». От себя добавлю. Священная книга мусульман Коран гласит, что Аллах всеведающий, всезнающий, всемогущий.

Если всё в воле Аллаха, то многообразие народов и наций на Земле, в том числе мусульман и немусульман, тоже творение Аллаха. Проявление Его мудрости и дальновидности. Убивать людей другой нации, другой веры только за то, что они живут иной жизнью, по другим законам – значит посягать на созданное Аллахом. Значит, совершать грех.

К единению народов призывал и русский поэт А. Н. Плещеев (1825-1893 гг.), участник походов в Средней Азии. Сосланный за свои политические взгляды в Оренбургский линейный батальон (ссылали не только в Сибирь и на Кавказ), он участвовал в боевых действиях на реке Сыр-Дарье, в частности, в осаде и взятии кокандской крепости Ак-Мечеть.

Отчизну я люблю глубоко и желаю
Всей полнотой души цвести и крепнуть ей,
Но к племенам чужим вражды я не питаю,
Для злобы дикой места нет в душе моей.

Рассказ о подвигах на поле грозной битвы
Восторгом пламенным мне не волнует кровь;
И к небесам я шлю горячие молитвы,
Чтоб снизошла в сердца озлобленных любовь.

Чтоб миновали дни тревог, ожесточенья,
Чтоб, позабыв вражду и ненависть свою,
Покорные Христа высокому ученью
Все племена слились в единую семью.
1854 г.

Будем помнить об этом. Одна из ценностей истории состоит в том, что стремящимся к созиданию она подсказывает пути достижения взаимопонимания и предостерегает от уже однажды совершённых ошибок.

Эпилог.
(Предоставлен беловодчанином Анатолием Алексеевичем Лопатиным.)

Ещё одна тропинка протоптана к разлому истории начала ХХ века, дай бог не последняя. Время и место действия 1916-18 гг., окраина Российской империи, село Беловодское Пишпекского уезда Семиреченской области. Я сам родом из этого села, родился спустя 30 лет, после описываемых событий. Цепкая детская память удержала и донесла до нынешних времён яркие воспоминания об очень интересных людях, среди которых были свидетели происходящего в те смутные времена. Некоторые проживали по соседству, другие на соседних улицах.

Молча, свидетельствовали о прошлом и отдельные сохранившиеся фрагменты незатейливого архитектурного облика села Беловодского и прилежащих к нему сёл. Край был небогатым и до 40-х военных лет, и после них по понятным причинам. Из ранних построек почти ничего не разрушалось, и можно было умозрительно представить себе, как жили тогда люди. Я был свидетелем, как старая грунтовая дорога на город Фрунзе, бывший Пишпекский тракт, в самом начале 50-х впервые приобретала гравийное покрытие.

Запомнились и саманные бывшие административные здания, в одном из которых заседал штаб эсеровского восстания в 1918 г. Примерно такое же по архитектуре здание в центре села было роддомом, где я родился. Сохранилась до сих пор и деревянная церковь, лишь уменьшившись в своих размерах по воле большевистской администрации села ещё в довоенные годы. Память удержала неосквернённый плодами человеческой деятельности пейзаж на север от Беловодского в своём природном виде.

А на горизонте – водоём, называемый в народе крепостным прудом, и осевшие со временем в землю постройки, где дислоцировалось когда-то военизированное подразделение: одно из множества укреплений вдоль южных границ бывшей империи. Это место знаковое – оно имеет отношение к 1918 г. Но особый отпечаток в памяти оставили старики как свидетели и участники тех событий. Почему же именно они запомнились так надолго?

Мне, ещё ребёнку, тогда показалось, что живут они как бы особняком, с достоинством и тихо среди шумных и активных более молодых участников недавно закончившейся Великой Отечественной войны – эпохального по своим последствиям события, затмившего на многие года память о 16-18-х гг. того столетия. Изредка, слушая разговоры тех седовласых мужчин о годах минувших, пугался крамольности их рассуждений, но непреодолимая сила любопытства и жажда узнать то, о чём не писали в книгах и газетах, не говорили в школе и дома, заставляла впитывать эти сведения в сухую губку своей памяти.

Мне всегда нравилось быть рядом со своим дедом Василием Егоровичем Лопатиным – очень добрым и умным человеком. Он часто общался с упомянутыми мною людьми. Я почти никогда не видел их в хмельном состоянии агрессии, и они очень ласково обращались с нами, детьми. Мой интерес к этим людям возрос после того, как мне, восьмикласснику, наделённому каллиграфическими способностями, обратился Николай Николаевич Сторожков – учитель истории – с просьбой переписать и художественно оформить им написанный исторический очерк о событиях 16-18-х годов XX века.

Его просьбу я исполнил с удовольствием, но ещё с большим удовлетворением прочёл его труд. Видимо, Николай Николаевич это делал для себя или ограниченного круга лиц, поскольку никто и никогда бы не решился это опубликовать. Ещё раз в моей жизни кольцо спирали истории противостояния киргизов и славян в 1916 г. отпечатало след, когда стал невольным свидетелем оползня крепостного вала и из вдруг вскрывшегося захоронения выкатился череп со следами пролома.

Это было ощутимое потрясение моей неокрепшей подростковой психики. Ведь всё это я носил в себе, инстинктивно храня тайну познанного. Уже позже узнал, что захоронение имеет отношение к 1918 г. и там преданы земле жертвы тогдашнего полити¬ческого противостояния, а не меж¬этнического 1916-го г. Теперь, на склоне лет понимаю, что всё увиденное и услышанное по этому поводу легло кирпичиком в формирование моего собственного мировоззрения.

Читая дневниковые повествования Даниила Дмитриевича Леонского (Акименко), отдаю должное его мужеству и таланту. (Смотрите на 10-ой стр. каталога раздел «Воспоминания старожилов. В. Д. Леонский. Дневник отца. Часть 2. Восстание киргизов». – Б. М.). Попади его записи не в те руки и причинно-следственные связи кардинально изменили бы судьбу сразу нескольких семей, и ушли бы в небытие эти ценные сведения.

А ценность их в том, что на хронологический ряд истории положен комментарий человека, взгляд которому ещё не застилал идеологический туман, человека наблюдательного, ищущего истину, сомневающегося и уверенного, а главное – честного и совестливого. В этом хронологическом ряду я выделил для себя два события. Это – варварское по своему изуверству уничтожение пленённых киргизских мужчин, численностью 600 человек, жителями села Беловодское.

И яркий пример эффективной общинной самоорганизации в отдельном месте сообществом людей, проживающих там, с целью самозащиты, что и привело спустя два года к объявлению статуса своего села как «Автономного города Беловодска». События 1916 г., вольно или невольно, спровоцировала примитивно-неуклюжая колониальная политика Российского имперского государства, провозгласившего программу переселения славян (русские и украинцы в большинстве своём) на новые земли и, в частности, в Семиреченскую область.

Была создана административная система управления на всех уровнях на абсолютно безграмотной правовой основе, без учёта особенностей родоплеменной жизни киргиз. Отсутствовала программа безболезненной интеграции этого малочисленного этноса в состав огромного государства. Это обстоятельство изначально закладывало основы конфликтным ситуациям с нарастающими негативными последствиями.

На рабочем столе генерал-губернатора Куропаткина родилась своеобразная индульгенция всем структурам управления на право жестокого подавления любого сопротивления властям. Земли Семиречья активно осваивались, обустраивались, развивались населённые пункты. Я не один раз в детстве слышал от стариков историю о том, как формировалось население Беловодского. В основу был положен принцип комфортности соседства. Каждый хотел бы, чтобы рядом с ним проживала семья, состоящая из трудолюбивых, предприимчивых и надёжных во всех отношениях людей.

Иногда такие отношения формировались ещё в обозе на пути к новым землям. Со временем такой состав населения проявил себя как решительный и мобильный конгломерат, способный противодействовать угрозам. В среде титульной нации (туземной по тогдашней терминологии) зрели опасения потерять самоидентификацию и даже территорию. Призыв молодой генерации киргизов на службу в армию способствовал усилению этих опасений и положил основу движения сопротивления.

Это были скотоводы с вековыми привычками кочевых племён, частично перешедшие к оседлости, но ещё не освоившие технологий земледелия, с жесткой родовой иерархией взаимоотношений. Такой уклад жизни какое-то время способствовал выживанию киргизов как этноса. Будучи от природы умным и рассудительным народом, киргизы в критических исторических ситуациях покорялись более сильным соседям (правда, при этом – выбирая из двух зол наименьшее). Пример – решение о вхождении в состав России.

Но едва минуло полвека, и угроза вновь возродила былые страхи. Начались периодические набеги молодых джигитов на хуторки и отдельные хозяйства переселенцев. Давно я неоднократно слышал историю о том, что якобы существовал проект затопления Чуйской долины водами высокогорного озера Иссык-Куль, дабы нанести серьёзный урон колонистам. К счастью, такая задумка была неосуществима с инженерной точки зрения. Но мне лично показывали мои друзья-киргизы следы строительства канала для спуска воды.

Насколько правдива эта история – не знаю, но сам факт её устного распространения характеризует умонастроения тех далёких лет. Автор дневниковых записей Д. Д. Леонский (Акименко) пытался понять причину покорности пленённых киргизских мужчин в процессе их заключения и последующей кровавой расправы с ними. Ведь они имели возможность оказать сопротивление и, в большинстве своём, спастись, однако всё же покорились судьбе безропотно.

Очевидно, что в многочисленной группе пленённых преобладали преимущественно дехкане из семей незажиточных, не имеющих опыта вооружённых столкновений, привыкших чаще подчиняться обстоятельствам, нежели им сопротивляться. Окажись среди них один – два лидера с соответствующим опытом, тогда возможность спастись перешла бы в реальность. А вот отсутствие доминирующей личности среди шести сотен человек наводит на мысль, что в родоплеменных отношениях проявление лидерских качеств на нижней иерархической ступени не приветствовались.

Напротив, переселенцы из России всегда потенциально были в состоянии готовности противостоять угрозе. Выбор маршрута миграции, состав обоза, тактика защиты – всё это заранее оговаривались и соответствовали соображениям безопасности. Следует отметить, что среди колонистов было немало людей, имеющих недюжинную военную подготовку и, даже, боевой опыт. Этика взаимоотношений внутри русской общины и с жителями близлежащих киргизских поселений формировались на понятийном уровне целесообразности, но высшим приоритетом всегда была безопасность.

Только этим можно объяснить реакцию гиперкомпенсации общины в ответ на убийство семьи беловодчан тремя десятками киргиз, выразившуюся в неадекватно жестоких по исполнению и своему масштабу ответных действиях. И всё это с благословления наделённых властными полномочиями лиц. Бог им судья, а нам назидание. Что касается объявления села Беловодское Автономным городом, то это типичный случай явления самоорганизации общинного самоуправления большинства мотивированных жителей при наличии слабой, не пользующейся авторитетом власти, либо при отсутствии таковой с целью самозащиты и реализации какой либо общей идеи.

Мотивация обеспечивалась привлекательностью эсеровской программы на фоне растущего неудовольствия политикой большевистского правления, породившего угрозы потери перспектив роста благосостояния и, даже, утраты уже нажитого. Ведь начальные условия для первых переселенцев были для всех примерно одинаковые. Для беловодчан же, значительная часть которых была всё же более предприимчивой и работящей, это грозило существенными потерями. Так что не удивителен факт эсеровского мятежа (по сегодняшним оценкам – восстания) при доминирующей роли этого села.

Я был хорошо знаком с потомками лидеров тогдашнего восстания, в том числе с семьёй Благодаренко, и именно от них услышал версию приведенного мною выше. Подобные островки свободы волеизлияния отдельных общин в историческом пространстве, как правило, не самодостаточны и недолго живучи. В нашем случае вольнодумству был положен конец на 70 с лишним лет вперёд коммунистической идеологией с её весьма эффективной административной системой, под неусыпным оком ВКП(б) – КПСС и её репрессивной машиной уничтожения инакомыслия, сродни геноциду свободопроявления.

К началу девяностых это «око» стало подслеповатым, фундамент государственного устройства зашатался и огромная империя – СССР встала на путь распада. В это время напасть противостояния, но теперь уже между киргизами и узбеками, вновь прокатилась по Туркестану. Центр событий – Ошская область, где наиболее пострадали жители города Узген, населённого преимущественно узбеками. (Речь идёт об ошских событиях 1990 г. – Б. М.).

Я, по долгу службы, был командирован в Ош, где, будучи начальником штаба одной из комендатур, обеспечивал с при¬данными силами правопорядок и организацию мирной жизни. Скажу сразу, что процесс нормализации обстановки по всей территории республики был взят под контроль, хорошо управлялся и достаточно быстро был завершён. Будучи вовлечённым в этот процесс, прочувствовал на профессиональном уровне весь генезис развития конфликта и огромную опасность разрушительных последствий меж¬этнических столкновений.

Выводы нужно делать не только всем стремящимся во власть, но и нам – простым людям. Только комфортно-привлекательные межнациональные отношения гарантируют благополучие государству и народам, проживающим в нём. Пример – Германия, где я на момент написания этих строк живу уже более 15 лет, являюсь подданным этой во всех отношениях удобной для человека страны, испытывая глубочайшее уважение и благодарность к её титульной нации – немцам.
Эркеленц, Германия, 2010.
Конец.