Рассказ первый. О версии Г. И. Бройдо, что восстание 1916 года спровоцировала российская власть.

Ганин А. В. в статье «Русская армия на подавлении Туркестанского мятежа 1916 – 1917 годов» (Русский сборник, т. 5. М. 2008) пишет: «Советские историки в своих исканиях доходили, порой, до откровенно бредовых концепций мятежа. Так, Г. И. Бройдо утверждал, что власть специально спровоцировала мятеж, чтобы уничтожить киргизов и освободить земли для колонизации. Якобы, это был «дьявольский провокационный план с мобилизацией, чтобы добиться восстания». (Стр. 152). Не знаю, по какой причине, но А. В. Ганин повысил статус Г. И. Бройдо, потому что никакой он не историк. Из его «исторических» работ известна только одна – статья «Материалы к истории восстания киргиз в 1916 году» в журнале «Новый Восток» за 1924 год №6, в котором он был членом редколлегии.

Так как в это время он работал на издательской ниве, то в 1925 году он эту же работу выпускает отдельным изданием под названием «Восстание киргиз в 1916 году. (Моё показание прокурору Ташкентской судебной палаты, данные 3-го сентября)». Все остальные работы – это пропагандистские статьи партийного работника типа "В атаку против неграмотности и бескультурья, саратовский опыт", 1929 г., «Первые итоги и задачи культштурма в Калмыцкой  области», 1932 г. Как работник издательского управления не забывал приписаться и к другим авторам, например, к работе «Кабардинский фольклор. Общ. ред. Г. И. Бройдо. Вст. статья, словарь и комментарии М. Е. Талпа. Ред. Ю. М. Соколова». М. 1936.

Приписывался не только к рядовым авторам, но и к более высоким. Подтверждением тому служит издание «День СССР. Сборник статей и материалов для клубной работы. Авторы: Г. И. Бройдо, И. Сталин, К. Радек, Н. Крыленко, Д. Бедный и другие». М. 1925. Не побоялся поставить свою фамилию первой, даже впереди Сталина, да ещё без его отчества. Впоследствии вождь народов ему это припомнил, и он был в 1941 году репрессирован. Прежде, чем разбирать утверждение Бройдо о провокации восстания 1916 года самим российским правительством, давайте познакомимся, кто такой Бройдо, на которого ссылаются обвиняющие Россию в провокации восстании и в изуверских планах по уничтожению киргизского народа.   

 Бройдо Григорий Исаакович (настоящая фамилия Зильберквейт Герш Ицкович) (1883 – 1956). Родился в г. Вильно (Вильнюс). Окончив в 1909 г. юридический факультет Петербургского университета, работал помощником присяжного поверенного (адвокатом) в Московской судебной палате, с 28.06.1913 г. – в Верненском окружном суде, затем в Пишпеке и Ташкенте. С 1901 г. в Бунде («Еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России»). С 1903 г. в РСДРП, меньшевик. В 1906 – 1918 годах политическая биография запутана – меньшевик, большевик, исключался из партии. Как видим, типичный перебежчик и приспособленец. В 1916 г. он подозревался в сочувствии восставшим киргизам. Небольшие грехи за ним числились и раньше.

Так, в апреле 1916 г. он был оштрафован на 200 рублей за хранение револьвера «без надлежащего разрешения». В результате он был определён солдатом в Казалинск, в штрафную роту 1-го Сибирского стрелкового полка, откуда дезертировал после свержения монархии. С марта 1917 г. занимал должности председателя Ташкентского совета солдатских и рабочих депутатов, комиссара охраны города и с мая 1917 г. товарищ (заместитель) председателя Туркестанского Краевого Совета. Подлечившись на Кавказе, перебрался в Петроград, в отдел земельных улучшений. После большевистского переворота участвовал в забастовке чиновников. После вступления в РКП(б), с февраля 1918 г. – работает во Всероссийском совете народного хозяйства, затем в Управлении ирригационными работами в Туркестане и на партийных должностях.

Вернувшись в Ташкент в ноябре 1919 г., заведовал отделом внешних сношений Комиссии ВЦИК по делам Туркестана. Из-за разногласий с большинством её членов в мае 1920 г. отправлен в Москву как «политический авантюрист». Был оправдан в феврале 1921 г. В 1922 – 33 гг. на партийных должностях. В 1933 – 34 гг. первый секретарь ЦК КП(б) Таджикистана. Как несправившийся, был снят и отправлен на второстепнные партийные должности, например, заведующий Медицинским издательством. В 1941 г. был арестован и в течение 10 лет находился в тюрьмах и лагерях. В 1951 – 54 гг. на поселении в Казахстане. В 1953 г. был реабилитирован, в 1955 восстановлен в партии. Вот на такого «историка» опираются авторы, считающие, что восстание спровоцировала сама власть с преступными целями.

Начнём разбор утверждений Бройдо. Он пишет: «Дореволюционная Россия выдвигала разные объяснения восстания. Некоторые либералы, как, например, Керенский, даже решались указывать на земельную политику Переселенческого управления, которое, дескать, «слишком уж много» забрало у киргиз земли. Но основное и главное – деятельность власти, направленная на то, чтобы вызвать, спровоцировать восстание для уничтожения человеческого материала Киргизии и для расчистки земли для новых колонизаций». (Стр. 407. Ссылки даются по журналу «Новый Восток», 1924, №6).

Прежде, чем разбирать версию о провокации, обратим внимание на её изложение самим Бройдо. Оказывается, что первой и главной причиной восстания, признанной всеми исследователями, является не земельный вопрос. Это дореволюционные либералы, в лице Керенского, «даже решались указывать на земельную политику Переселенческого управления, которое, дескать, «слишком уж много» забрало у киргиз земли». Но обвинители России, найдя себе союзника, не обращают на это внимания. Во лжи годятся любые. Они даже не замечают пренебрежительного к себе отношения. Бройдо говорит не об уничтожении киргизского народа, он говорит об «уничтожении человеческого материала».

Версию Бройдо о провокации можно не принимать всерьёз, исходя уже из того, что он подследственный по подозрению в содействии восставшим, и, естественно, старается оправдать себя, перевалить вину на обстоятельства. Критика версии Бройдо о провокации восстания самим правительством последовала вскоре после её публикации. И. Чеканинский в работе «Восстание киргиз-казаков и кара-киргиз в Джетысуйском крае в июле – сентябре 1916 года. Кзыл-Орда, 1926 г.», говоря об источниках, использованных при написании работы, сказал, что некоторые, из этих материалов «безусловно, имеют оттенок тенденциозности, чем немного погрешно и показание Г. И. Бройдо». (Стр. 79).

И далее: «В момент восстания едва ли могла иметь место провокационная политика правительства, за исключением единичных случаев, так как именно в этот момент правительство больше всего боялось вызвать в степи на границе с Китаем какие-либо эксцессы, которые могли наиболее сильными и тяжёлыми последствиями обрушиться, прежде всего, на само правительство, отвлечь его внимание от более серьёзного противника в лице Германии и Турции». (Стр. 101).

Однако всё же обсудим эту версию. Идёт Первая мировая война, не приносящая особых успехов России; трудности на фронте. Нужны ли правительству ещё и беспорядки в тылу, по сути, четвёртый фронт, кроме уже трёх существующих: на западе, в Закавказье и в Персии. Если бы такая операция и планировалась правительством, то зачем нужно было разоружать русское население, реквизировать в Семиречье с началом войны 13.459 винтовок, отправлять в Персию Семиреченский казачий полк? Восстание было не только в Семиречье. Оно охватило громадную территорию от Каспия до Алтая, от Сибири до границы с Персией, включая районы, которые, как объект для переселения русских крестьян, не только не рассматривались, но и вообще непригодны для земледелия.

Версию о намерении уничтожить киргизский народ опровергают уже первые после начала восстания распоряжения краевой администрации. С началом восстания в Семиречье Куропаткин посылает Фольбауму инструкцию, седьмой и восьмой пункты которой гласили: «7. При действиях карательных отрядов, истребляя сопротивляющихся и нападающих, не допускайте излишних жестокостей относительно тех, кто не сопротивляется. 8. Под страхом расстрела не допускайте грабежа войсками и русским населением». И в последующих указаниях из Ташкента предписывалось у мирных киргизов скот не отбирать, а, наоборот, настраивать их против бунтовщиков. Но после нападений на русские сёла тон приказов, конечно, изменился, репрессии ужесточились.

Говоря о провокации, причём не со стороны власти, а извне и о подстрекательстве со стороны родоправителей, газета «Семиреченская жизнь» по свежим следам, сразу после восстания в октябре 1916 года писала: «Не является ли преступное выступление киргиз следствием провокации? Ответ на такое предположение может дать лишь объективное исследование бунтовщического движения во всех его деталях. Но в настоящий момент уже можно сказать, что во всём переживаемом нами печальном событии одна провокация, если она и была, не могла сыграть доминирующей роли. В возникновении и развитии этого события имели значение многие факторы, а между ними заметное место занимала темнота киргизской массы, находящейся под влиянием племенной обособленности, приправленной религиозным фанатизмом». [(206), №66 от 02.10.1916 г.].

Бройдо не только выдвинул бредовую версию, но и путается в своих показаниях, искажает многие факты. Вот некоторые из таких вымыслов. В начале своих показаний он говорит о земельно-экономических причинах восстания, а потом утверждает, что причиной волнений стали слухи, распространяемые администрацией: среди русских, что киргизы собираются резать русских, а среди киргиз, что русские собираются нападать на киргизов. О противоестественности дестабилизации обстановки самой властью уже говорилось.

«Семиреченские ведомости» 26-го июля 1916 года опубликовали постановление  губернатора области о заключении в тюрьму на три месяца 35-и казахов нескольких волостей Верненского уезда за подстрекательство к беспорядкам по поводу призыва на тыловые работы. Затем появляются новые постановления об арестах не только киргиз за подстрекательство, но и русских за распространение ложных слухов. Постановлением губернатора в июле месяце «за распространение ложных слухов, возбуждающих общественную тревогу», были подвергнуты аресту верненский мещанин А. Ф. Лебедев и крестьянка П. Клюва.

 «Стали захватывать лошадей (только лошадей, а не скот) для бегства» (стр. 427). Но все свидетели восстания говорят об угонах именно всего скота, отмечая при этом, что не трогали только свиней и птицу. Свиней понятно, что по религиозным правилам, а за курицей и гусём чего гоняться, если на лугу пасётся барашек – и мяса больше, и поведением спокойный. К тому же странная получается тактика борьбы у восставших. Нападать для того, чтобы затем обратиться в бегство. Захватывать лошадей не для того, чтобы сражаться, а чтобы убегать. Не бегство было целью восставших (хотя до восстания обсуждался и вариант ухода в Китай, чтобы избежать призыва), а грабежи. Вопрос о бегстве (необходимостью назвать нельзя, потому что можно было сдаться, оговорив условия) встал после прихода войск.

«Когда я 16-го августа выехал из Пишпека, то официально было сообщено, что Токмак окружён и осаждён 10.000 киргизов. На утро мы приехали в Токмак – нигде ни души, ни осады, ни киргиз» (стр. 428). Если посылка отрядов из Верного и Пишпека в Токмак необоснованные, с перепуга действия властей, то как быть с признанием одного из руководителей восстания Каната Абукина о нападениях на Токмак? Как быть с сообщениями осаждённых горожан, что ночью Токмак окружён кольцом костров восставших. Всеобщая галлюцинация у русских? С той только разницей, что количество осаждающих с русской стороны оценивалось в 5 – 10 тысяч человек, а с киргизской – в 20 – 40 тысяч.

«События разыгрываются у Самсоновки, Токмака и Ивановки, причём в сёлах, лежащих между этими пунктами, совершенно не было «осад», «нападений» и т. п.». (Стр. 428). И далее наследующей странице: «Нападений или осады вообще нигде не удалось установить (при проверке многочисленных о сём слухах)». Так, может, и восстания вообще не было! А как же тогда быть с документально подтверждёнными фактами о десятках разгромленных сёл и 12.000 беженцев в Пишпекском уезде, о 3.000 разграбленных дворов, из которых около 500 были сожжены?

Перечень таких измышлений Бройдо можно продолжить. И вот на такого «историка» опираются сторонники версии провокации восстания властями. Хулители России, призывая себе в союзники Бройдо, забывают пословицу: скажи мне, кто твой друг, я скажу тебе, кто ты. Закончу статью выдержкой из работы о восстании 1916 г. В. Булдакова «Бунт» («Родина», 2004, №11): «Любое правительство, в том числе и имперское, заинтересовано в стабильности в своём государстве. Те, кто говорит о том, что кто-то сознательно спровоцировал восстание, показывает уровень своего мышления».

Конец.