Продолжение, начало в 1-ой части.

«В своё время эта «Прокудинская» пасека гремела в области и за её пределами. Она была родоначальницей пасек села Беловодского. Опытные советы старого учителя дали чудные всходы для беловодских пасечников. Ездили на прокудинскую пасеку учиться местные пчеловоды, из соседней Сыр-Дарьинской области и даже издалека. Пасечные труды старого учителя видели и выставки пчеловодства России. (В 1913 году М. Н. Прокудин был членом комиссии по пчеловодству Семиреченской сельскохозяйственной выставки. – Б. М.). Эта пасека давала кусок хлеба учителю, потому что человеку с такой большой семьёй (мать, жена и 9 детей, из которых 2 учатся в гимназии, 2 – в школе и 1 – в городском училище) на 33 руб. в месяц прожить невозможно.
 

«Всё бы ничего, но беда одна не живёт: 1904, 1905 и 1906 – неудачные для пасек годы в прах разорили старого учителя. Скопленные гроши от прежних урожайных годов иссякли, и к нему пришла острая нужда. Жалованье, хотя и добавленное, всё уходило на детей. Для дома оставались гроши. Неминуемо следовало разорение или лишение детей образования. Дрогнуло сердце старого учителя. На семейном совете с грустью решили покинуть насиженное место и искать новых мест для счастья. Подано прошение о переводе в Верный, ради обучения детей, а учить в гимназии нужно ещё 2 детей.
 

«Ввиду опытности старого учителя и ввиду того, что он был на отличном счету у областного и главного инспекторов, ему предложили два места: в городское или приходское училища. От городского училища, хотя оно виднее и почётнее, он отказался и выбрал ради казённой квартиры приходское. Нужда-то, верно, сильнее почёта. Горько было расставаться старому учителю с обжитым местом, где уже два поколения были его учениками. Но, увы. Приехал новый заведующий. Школа сдана. Начались сборы. Подводы наняты. Надо ехать. Тут-то и сказались чистые, неподдельные правда и чувства.
 

«Беловодчане поняли, кого они теряют, и пришли проститься со старым учителем. Тяжело мне описывать, что было при этом расставании. Как эти седовласые и почтенные крестьяне кланялись старому учителю до земли, прося прощения и за себя, и за детей. Как они купили икону Спасителя и с тёплой надписью на ней поднесли её старому учителю. Как они скрепляли своими подписями составленный тут же адрес своему учителю. Как сельский староста и волостной старшина просили его остаться до воскресения, когда бы молодёжь – его ученики - были бы дома и пришли бы проститься с ним. (Описываемое событие происходило в августе месяце, летняя страда, большинство трудоспособного населения было в поле – Б. М.).
 

«Такие же чувства были и к его супруге. Прекрасная, сердечно простая и чудная женщина и мать, против которой среди нашей сельской интеллигенции не поднялся ничей злой язык, чтобы хоть чем-нибудь её очернить. Такое редко в деревенской жизни. Все эти неподдельные чувства благодарности и признательности нашего русского мужика несглаживаемым пластом легли на сердце, и их трудно позабыть. Лишь выехали подводы со двора, как на улице образовалась плачущая толпа. Слёзы лились рекой, раздавались и рыдания. Вышли из своих лавчонок и сарты-торговцы и тоже выразили своё соболезнование.
 

«Всех соединило одно чувство разлуки с этим почтенным старожилом Беловодского. Подводы двинулись, рыдания увеличились. По пути следования подвод со дворов выходили всё новые люди и, прощаясь, плакали. Через всё село Прокудиным на телегу сесть не пришлось. За селом волостным старшиной и сельским старостой уезжающим была предложена прощальная трапеза. Здесь в последний раз все обменялись чувствами признательности и, рыдая, расстались. Прокудины уехали. Не умрёт память о тебе, глубокоуважаемый, сердечный и почтенный «Старый учитель». [(160), неоф. часть, №72 от 07.09.1907 г.].
 

В 1894 году археологическая экспедиция под руководством историка-востоковеда В. В. Бартольда с участием Е. П. Ковалёва обследовала памятники древности по маршруту низовья реки Аксу – Беловодское – Сокулук – Пишпек – Токмак, в том числе впервые было обследовано городище Беловодская крепость. В 1896 году был построен мост через реку Аксу [РГИА, ф. 1263, о. 2, д. 5333, л. 440], а в 1897году – через реку Сокулук. [РГИА, ф. 1263, о. 2, д. 5393, л. 605].
 

Начиная с 70-х годов XIX века, в Киргизии возникают лечебные пункты и небольшие аптеки, как правило, при воинских гарнизонах. С развитием и увеличением переселенческого движения организовывалась и медицинская помощь для переселенцев. По их путям передвижений и в районах поселений открывались врачебные пункты. В Беловодском фельдшерский пункт был открыт в 1883 году. [РГИА, ф. 391, о. 8, д. 6, л. 1]. В соответствии с законом от 29 мая 1897 года на территории Семиреченской области было организовано 19 врачебных участков. О величине этих участков можно судить по тому, что на весь Пишпекский уезд их было всего три: Токмакский, Пишпекский и Беловодский. [(21), стр. 20]. Беловодский врачебный участок был открыт в 1897 году и обслуживал крестьянские селения Беловодское, Новотроицкое (Сокулук) и впоследствии возникшие сёла Петровское и Николаевское, дунганское село Александровское, а также девять прилегающих киргизских волостей с общим числом аилов около 90-а. [(141), 1898 г., т. 1, стр. 54 и 116].
 

Положение 1897 года об устройстве сельских врачебных пунктов в областях Степного генерал-губернаторства гласило: «1) Уезды Семиреченской области разделяются во врачебном отношении на участки. 2) В каждом участке состоят участковый врач, фельдшер и фельдшерица-акушерка. 3) На участковых врачей возлагается: а) оказание медицинской помощи в пределах вверенных им участков; б) распространение оспопрививания и обучение оному учеников из местных жителей; в) исполнение обязанностей по судебно-медицинской и медико-полицейским частям. 4) Пользование населения и отпуск ему медикаментов производится чинами по врачебной части бесплатно. 5) Участковые врачи, фельдшера или акушерки снабжаются для разъездов по делам службы вдоль почтовых и земских трактов открытыми листами на получение земских подвод без платежа прогонов». [(141), 1898 г., т. 1, стр. 114].
 

Первым врачом Беловодского участка приказом генерал-губернатора был утверждён Л. К. Абрамович, а фельдшером – Макс Болдырев. [(141), 1898 г., т. 1, стр. 34 и т. 2, стр. 29]. Но так как Абрамович на службу в Семиреченскую область не прибыл, то врачом Беловодского участка и заведующим Иссык-Атинскими минеральными источниками был назначен Фаустин С. Кульчицкий. [(160), №28 от 11.07.1898 г.]. В январе 1899 года его сменил выпускник Томского университета Абрам Исаевич Левин. [(160), №2 от 05.01.1899 г.] и проработал в Беловодском до апреля 1901 года.
 

На одного врача приходилось, в среднем, 57.600 человек населения. [(21), стр. 22]. А при отпуске или болезни одного из врачей количество обслуживаемых жителей ещё более увеличивалось. Так, приказ губернатора области №47 от 06.02.1903 года гласил, что на время 28-идневного отпуска токмакского участкового врача «возлагаю исполнение обязанностей по Токмакскому участку и Токмакской сельской лечебнице на беловодского участкового врача Длугошевского». [(160), №12 от 11.02.1903 г.]. Возможно, в Токмакском участке в это время не было фельдшера. Но даже при таких нормах врачей, всё равно, не хватало, особенно на отдалённые участки. Поэтому в область командировали военных врачей из воинских частей. Так, в декабре 1907 года врачом Беловодского участка был назначен младший врач Омского лазарета И. Г. Пелюшенко.
 

Беловодский врачебный пункт помещался в крестьянской избе, в двух небольших комнатах, весьма тесных и неудобных. В первой комнате находилась приёмная, а во второй – аптечный пункт и койка для осмотра тяжело больных. [(14), стр. 223 и 225]. Так как постройка участковых лечебниц производилась на остатки от средств, выделяемых на содержание врачебной части, то Беловодский приёмный покой на 6 коек, где начали принимать больных на стационарное лечение, был открыт только в 1907 году. Тогда же была открыта и сельская аптека. Гражданские лица могли приниматься на лечение и в военные лечебные заведения, но за плату и при наличии свободных мест. Родильных домов в Семиреченской области не было. Врачебная помощь при родах оказывалась на дому.
 

Выделяемые средства на содержание приёмных покоев были незначительные, поэтому обеспечение больных питанием, а зачастую и лекарством, было за счёт самого больного. Так как кочевое население платило земские сборы отдельно от русских волостей, а больницы, в основном, содержались за счёт земских сборов, то киргизскому населению в приёмных покоях оказывалась только амбулаторная помощь. Так, приехавший с проверкой генерал-губернатор, узнав, что в Пишпекской больнице находятся на лечении киргизы, распорядился их немедленно выписать, а фельдшер В. М. Фрунзе был уволен с работы.
 

О занятиях жителей села говорят экспонаты из Беловодского на Семиреченской областной выставке 1913 года. Это образцы пшеницы, ячменя, овса, проса, мёда, воска, глиняной посуды, кустарных изделий, рогатого скота и киргизских лошадей; т. е. продукция земледелия и кустарных промыслов, обслуживающих крестьянские хозяйства. Основным занятием жителей села было сельское хозяйство. В 1915 году за селом числилось 2.749 десятин пахотной земли [(54), стр. 7]. По данным В. А. Васильева в Пишпекском уезде на одно хозяйство приходилось десятин посева у русских 8,46, у киргизов – 3,38. [(270), стр. 250].
 

Основным направлением земледелия было производство зерна. Из зерновых более половины посевов занимала пшеница; также выращивали овёс, ячмень, просо, подсолнечник, лён, коноплю. После зерновых культур наибольшее значение в хозяйстве русских крестьян имел подсолнечник. Подсолнечное масло, вместе с рыбой, было главной заменой мясу в постные дни и во время летних работ в поле, когда сохранение мясных продуктов было затруднительным. Но уровень земледелия был низким.

Твёрдо установленной системы севооборота не было. Из-за отсутствия удобрений первые переселенцы применяли переложную систему использования земли. После 4-х – 5-и лет использования истощённый участок оставлялся без обработки на несколько лет. Земля «отдыхала», плодородие почвы восстанавливалось под воздействием естественной растительности. Такие земли, в отличие от целины, назывались залежь, перелог. Соотношение лет посева к годам отдыха было 5 к 3-ём или 4 к 3-ём.
 

“Полевое хозяйство, – писал в отчёте старший инспектор по полеводству Пишпекского уезда, – ведётся безо всякой системы и сеют до тех пор, пока родит; а перестало родить – оставляют и стараются взять в аренду земли для посевов у киргизов”. Отдельные крестьяне брали землю в аренду на длительное время, обычно на 30 лет. На этом участке организовывали своё хуторское хозяйство, причём с затаённой мыслью, что теми или иными путями арендованный участок со временем перейдёт в их собственность. В окрестностях Беловодского было много таких заимок с длительными сроками аренды.
 

“Отсутствие какого бы-то ни было севооборота, – читаем в другом документе, – и возделывание почти исключительно зерновых хлебов составляют общую черту всех русских селений”. Но чиновник особых поручений Переселенческого управления, командированный в Туркестан в 1910 году с инспекторской проверкой, опровергал это негативное мнение: «Русские переселенцы привнесли в край здоровые хозяйственные начала и содействовали расширению площади обрабатываемых земель. Если при этом их хозяйство носило интенсивный характер, в чём обычно упрекают русских в Туркестане, то в этом едва ли можно увидеть признак, свойственный, будто бы, русскому привычки нехозяйственного отношения к ценной туркестанской земле. Простой экономический расчёт побуждал крестьянина при наличии свободной земли, распахивать свежие земли для получения хорошего дохода при незначительных затратах, вместо того, чтобы добиваться такого же результата на небольшом клочке, вкладывая в него значительный труд и порядочные средства». [РГИА, ф. 391, о. 3, д. 1803, л. 5].
 

Поэтому первые годы освоения края переселенцы игнорировали трёхпольный севооборот, которого они придерживались на родине. Применять его стали только в конце XIX века. Мало применяли удобрений, так как навоз, из-за отсутствия дров, использовали на топливо (кизяк). Способствовало этому и общинное землепользование с переделами земли. Крестьянину не было смысла удобрять землю, которая завтра перейдёт к другому. Некоторые утверждают, что русские принесли с собой культуру неполивного, богарного земледелия. Но посевы на богарных землях существовали у киргизов и до прихода русских. Что действительно принесли с собой русские, так это садоводство, овощеводство для собственных нужд и пчеловодство. А в производстве зерна – передовые орудия земледелия: железный плуг, железную борону, косилку, жнейку, молотилку, веялку. Русские же в свою очередь позаимствовали у киргизов поливное земледелие и травосеяние, посевы туркестанской люцерны.
 

Из-за отдалённости, цены на сельскохозяйственные машины были высоки. К их стоимости добавлялись расходы по перевозке. Поэтому, из-за отсутствия железных дорог, в Семиречье цены на сельхозмашины были в 2 – 3 раза выше, чем в Саратове. Эта дороговизна и трудность доставки отрицательно влияла на технический уровень сельскохозяйственного производства. Так, в 1891 году из земледельческих орудий в селе Беловодском было плугов однолемешных 210 и всего одна лобогрейка (машина для жатвы хлебов) [(190), 1891 г., №7]. Положение немного улучшилось с открытием в 1901 году в г. Верном склада сельскохозяйственных орудий. Такой же склад (торговая база по продаже сельскохозяйственных машин, орудий и других товаров) в 1906 году был открыт в Пишпеке.
 

Однако, несмотря на все эти трудности и недостатки, Пишпекский уезд был производителем и поставщиком хлеба. В 1892 году урожай хлебов в Пишпекском уезде был: пшеницы – сам 8 (на одну меру посеянного снимают 8 мер урожая); картофеля – 7,3; кукурузы – 13,7 [(160), 19.12.1892 г., №51]. При высоких урожаях, но отсутствии удобных путей сообщений, крестьяне испытывали трудности со сбытом своей продукции. Такое положение П. Зенков в 70-х годах характеризовал следующим образом: «У некоторых платка не на что купить, а хлеб, скот, сено, сало есть у каждого». [(161), №38 за 1874 г.].
 

Проверяющий чиновник писал: “Случаи займа хлеба почти исключены. Крестьянин, имеющий запас от прошлых лет до 500 пудов – явление заурядное. Владеющих запасами до 1.000 пудов меньше, но есть и такие, у которых наличность в амбарах превышает 3.000 пудов”. [(200), стр. 12]. Проезжавший путешественник также отмечал: “Урожай бывает так велик, что за недостатком сбыта, много хлеба остаётся к весне даже не обмолоченным. Мы были поражены, когда в конце апреля увидели на полях скирды хлеба, не увезённого после сбора. На наш вопрос: “Почему это?” Получили ответ, что хлеба (пшеницы) нам-де хватает, продавать некому, а вывозить с поля незачем, так как на гумне нет места, а в поле его никто не тронет”. [(235), стр. 130].
 

Беловодские крестьяне продавали хлеб, в основном, в Аулие-Ата. Было развито и огородничество. Губернатор области отмечал, что оно наиболее развито среди оседлого населения Верненского и Токмакского уездов. В Беловодском в 1890 году крестьянами бахчевых было продано на 790 руб. [РГИА, ф. 1263, о. 1, д. 4868, л. 680]. Обилие пастбищ в долине и в предгорьях создавали хорошие возможности для скотоводства. Разводили крупный рогатый скот, лошадей, свиней, овец. Разводили скот, в основном, на мясо. Коровы были малоудойны, и держали их только для удовлетворения потребностей в молочных продуктах своей семьи.
 

В Беловодском крестьяне специализировались на разведении крупного рогатого скота. В 1915 году все хозяйства села (618 дворов) имели 5.690 голов крупного рогатого скота, 1.803 лошади, 5.859 овец и коз, 875 свиней [(54), стр. 7]. То есть, на один двор, в среднем, приходилось 9,2 головы крупного рогатого скота. В некоторые годы этот показатель был ещё выше. Например, по данным 1912-го года – 11,6. [(201), стр. 114.]. По данным В. А. Васильева в 1914 году в Пишпекском уезде скота приходилось на одно хозяйство у русских 18,68 голов (в переводе на лошадь 8,98), у киргизов – 55,2 (в переводе на лошадь 16,1). [(270), стр. 250].
 

Интересные сведения о свиноводстве приводит Л. Ф. Безвуглый, проводивший обследование животноводства в Пишпекском уезде в 1914 году. “Если киргизы скрывают количество своего скота, боясь увеличения налогов, то совершенно иное отношение в русских селениях. Русский крестьянин уже привык видеть в агрономическом персонале своих помощников и советников. Поэтому крестьяне охотно показывают свой скот, просили дать совет по содержанию, посодействовать в приобретении племенных животных. Только осмотр свиней вызвал затруднения. Этому виду домашних животных крестьяне, в большинстве, не придавали особого значения: “Выкормить свинью – бабье дело. Свинья – она и есть свинья, что с нею возиться”. А женщины вообще не любят, чтобы в их хозяйство вмешивались посторонние”.
 

В Семиречье скупкой овец занимались, в основном, узбеки. Купленных овец отправляли в Ташкент и Фергану. Крупный рогатый скот отправлялся через Семипалатинскую и Акмолинскую области в Москву, Петербург и другие крупные города Европейской России, а также на экспорт в Европу. Грузился скот на железнодорожных станциях в Петропавловске, Челябинске и Оренбурге. [(161), №75 от 18.09.1903 г.]. Спрос был и на животноводческое сырьё. Кожи шли, главным образом, за границу. Скупщики шерсти были, в основном, из внутренних областей России и имели агентов во всех населённых пунктах. Главными скупщиками шерсти в Семиречье были ташкентский суконный фабрикант Дебердьев и тамбовский суконщик Казьев. На местах закупок работали шерстомойки, и шерсть отправлялась отсюда уже в чистом виде. [(161), №77 от 25.09.1903 г.].
 

Обосновавшись с первоочередными заботами, устройством домов и распашкой целины, крестьяне-переселенцы начали заниматься садоводством, пчеловодством и другими видами сельского хозяйства. О развитии садоводства в Беловодском с первых лет существования села говорилось уже в начале очерка. Первый губернатор области Колпаковский поощрял развитие садоводства. Так, своим приказом от 25.12.1876 г. №205 за успешное занятие садоводством он наградил урядников Софийской станицы Васильева и Бедарева серебряными бокалами. [(189), №1 от 01.01.1877 г.]. Благоприятные климатические и почвенные условия при, наличии орошения, могли бы создать из садоводства самостоятельную и имеющую большое значение отрасль хозяйства.
 

Но затруднения со сбытом из-за отсутствия быстрого и регулярного транспортного сообщения не способствовали этому. На казачьих землях было возможным промышленное садоводство. Если станичный сход принимал решение об отводе земли для разведения плодового сада, то, хотя земля и продолжала находиться в собственности казачьего войска, она оставалась в наследственном пользовании до тех пор, пока на ней существовали насаждения. Благодаря этому в казачьих станицах были промышленные сады. Для крестьян серьёзным препятствием в развитии садоводства являлось и то, что надельные земли подлежали регулярному переделу. Поэтому разведение садов в крестьянских хозяйствах было возможно только на приусадебных участках. В конце XIX в. две трети дворов села имели сады в 2 – 4 десятины у каждого. [(141), 1898 г., т. 1, стр. 128].
 

Удалённость рынков сбыта заставляла разводить сорта, выдерживающих длительное хранение и дальнюю перевозку. Поэтому народной селекцией были созданы знаменитые, известные и сейчас верненский апорт и алматинская грушовка. Чиновник Министерства земледелия А. А. Татищев, побывавший в Верном в 1910 году, писал: «Обилие фруктов (яблок «верненский апорт» и груш «дюшес») было невероятное. Цены столь же невообразимые – рубль за воз, если не на выбор при покупке оптом, рубль за сотню – розницей. Размером же яблоки и груши были такие, каких я больше в жизни не встречал». Восторг человека, приехавшего из Центральной России, можно понять. В отчёте о состоянии области за 1912 год сообщалось о попытке некоторых садоводов отправлять яблоки в Москву и Петербург почтой. Опыт оказался удачным. Верненские яблоки «в столицах имели большой спрос и продавались по 3 – 4 рубля за десяток, тогда как на месте их ценили по 45 копеек за телегу».
 

С 1886 года в Токмакском уезде начало развиваться пчеловодство. Токмакский священник Д. П. Рождественский, отмечая хорошие качества мёда, собранного на горных склонах Чуйской долины, в 1909 году писал: «Немалую роль в деле насаждения и развития пчеловодства в Семиречье сыграл А. Г. Колпаковский, настойчиво стремившийся в числе других отраслей хозяйства распространить во вверенной ему области и пчеловодство. Хотя в некоторых случаях дело доходило до курьёзов и принимало, можно сказать, анекдотический характер. Например, в селение Покровское Пржевальского уезда им было прислано два улья пчёл. По своей косности, непониманию выгоды и отношению с предубеждением к новому, крестьяне открещивались от такого подарка. Наконец двое, Бодяйкин и Белецкий, набрались храбрости и взяли этих пчёл. За сравнительно короткое время у них образовались пасеки.
 

«Местность наша даёт чудный мёд, красивый на вид и весьма приятного вкуса и аромата. Хороша она для пчеловодства и тем, что представляет собой уголок, устойчивый в отношении медосбора, где нельзя встретить во взятках резких контрастов и колебаний, как в других местах». Одновремённо Рождественский отмечал и трудности местного пчеловодства: «Вследствие постепенного заселения области и распашек степных местностей, иметь пасеки в степи стало невыгодно. Требуется ставить их по предгорьям и ущельям, которые принадлежат киргизам. А при таком условии, прежде чем заводить пчёл, приходится думать о том, где приобрести место для постановки ульев. Немало хлопот и затруднений представляют сделки с киргизами. Надо сначала задобрить разных манапов с биями, да сразу уплатить где-то 200 – 300 рублей. Это не всякому под силу. Впоследствии так же необходимо всячески ладить с хозяевами-киргизами для того, чтобы избежать всяческих неприятностей. Всё это у многих отбивает охоту заниматься пчеловодством». [(160), неоф. часть, №6 от 19.01. 1910 г.].
 

В подтверждение этого препятствия в июле 1875 года, при инспекционной поездке генерал-губернатора по Семиреченской области крестьяне подавали ему прошения о разрешении установки пасек на киргизской земле в горных ущельях. С конца XIX века пчеловодство начало развиваться интенсивно. И. И. Гейер в 1908 году отмечал: «В Беловодском, благодаря хорошим местным условиям, население успешно занимается пчеловодством». В 1892 году в Беловодском было 40 пасек, имеющих 2.178 ульев, с которых было собрано 1.415 пудов мёда (23.178 кг.) и 34 пуда воску. Средняя цена мёда – 5 руб. за пуд. Продано мёду на 1.761 руб. [(190), 1892 г., ведомость №10]. Вот как описывают пчеловодство того времени: “Большинство пасек находятся на открытых местах. Специально медоносных трав не сеют, взяток берут с полевых и горных цветов, в изобилии растущих по долинам и предгорьям. В некоторых случаях около пасек, на заимках разводят небольшие рощи”.
 

В связи с кончиной бывшего пристава Беловодского участка Фовицкого его вдова дала объявление: «В 12-и верстах от селения Беловодского продаётся отлично устроенная пасека. Земли 4.000 кв. сажен. На пасеке фруктовый сад и небольшой клеверник. Ульев 85 шт. Справиться у А. Д. Фовицкой в Пишпеке». В “Путеводителе по Туркестану” за 1914 год сообщалось, что качество Семиреченского горного мёда неоднократно отмечалось на Всероссийских выставках. В Беловодском пчеловодством занимались учитель Матвей Прокудин, крестьяне Леонтий Чижов, Иван Пухов, Самсон Колесников, Андрей Малюков, Никита Мальцев, Емельян Слюсарев, Тимофей Дружинин, Трофим и Григорий Краснобородкины. [(141), 1905 г., стр. 202].
 

Что интересно, в отчёте о состоянии Семиреченской области за 1904 год губернатор области сообщал: «Садоводство и пчеловодство, существовавшее ранее только в русских селениях, начинает находить себе место и в ближайших к этим селениям хозяйствах кочевников, причём распространению их у последних не препятствуют и встречаемые хозяевами неудачи. Отчётный год вторично для пчеловодства был неблагоприятным. Тем не менее, число пасек увеличилось на 172-е, из коих 42-е вновь устроены кочевым населением». [РГИА, ф. 391, о. 3, д. 104, л. 27].
 

Как уже говорилось, основным занятием жителей села было земледелие. В свободное от полевых работ время крестьяне занимались промыслами. Но промыслы, как местные, так и отхожие в Беловодском были развиты слабо, а основным и постоянным занятием они были уделом отдельных хозяев. Причин этому несколько. Во-первых, поливное земледелие поглощало всю рабочую силу хозяйства и своими хорошими результатами удовлетворяло потребности крестьян. Во-вторых, в окрестностях Беловодского не было условий, способствовавших развитию промыслов (например, каких-нибудь месторождений, известняка или соли; не было реки или озера для рыболовства).
Промыслы были следующие: извозный, заготовка и вывоз лесных материалов, переработка сырья (мельницы, маслобойки, выделка кож, изготовление вяленой обуви, холста, верёвок), сапожный, портняжный, кузнечный, столярный, плотничный, колёсный, бондарный, гончарный, рыболовство и охота. В Семиреченской области самыми распространёнными промыслами были колёсный, тележный и бондарный – 72% всех промыслов. Потом шли кузницы, шорники, скорняки – 18%. Остальные составляли плотники, гончары, извозчики и прочие.
 

В связи с развитием торговли внутри Киргизии и торгового обмена с Узбекистаном и Казахстаном, по тракту Аулие-Ата – Пишпек в год проходило, не считая регулярной почты, до двух тысяч подвод с грузами и пассажирами. [(160), неофиц. часть, №252 от 18.11.1912 г.]. Поэтому жители села занимались извозным промыслом, в селе было много телег, бричек, длинных рыдванов. Так, в 1892 году из села было отправлено 45 обозов, в основном с хлебом в Аулие-Ата [(190), 1892 г., вед. №14-а]. Некоторые крестьяне доставляли грузы даже в Ташкент, Фергану и Семипалатинск. Вот что в статье “От Ташкента до Семиречья” писал путешественник: “Повсюду раскидывается монотонная картина холмистой степи, на которой лишь изредка можно встретить небольшие стада и кибитки киргизов.
 

"Дорогу здесь разнообразят лишь многочисленные возы с товарами, идущими в Ташкент из Семиречья. На крепких лошадях, в обыкновенных крестьянских телегах русские крестьяне и дунгане везут хлеб, кожи, кошмы, рога, яблоки и прочее. В числе товаров можно встретить сидящих на возах филинов, сбыт которых, по словам возчиков, всегда обеспечен в Ташкенте за хорошую цену (10 рублей). Не знаю только, для какой надобности их покупают и платят за них такие большие деньги” [(161), 03.02.1902 г., №10]. В перечне грузов пусть читатель не удивляется яблокам. В те времена верненские яблоки пользовались спросом и в Ташкенте. Но извоз был вспомогательным промыслом, им занимались, когда не было полевых работ.
 

Развитие промышленности в селе шло очень медленно. Мелкие кустарные предприятия появляются на рубеже 70-х – 80-х годов XIX в. Известно, например, что в этот период в Беловодском была построена мельница, которая перемалывала до 16 тонн зерна за сезон [(111), стр. 12]. Затем появились мельницы Е. Краснобородкина, Ив. Кувшинова, Гр. Потёмкина [(141), 1905 г., стр. 215], Лопатина, Зайцева, Шапарева. В 1897 году в селе было 10 мельниц и маслобоен [(192), стр. 67].
 

“Туркестанские ведомости» в 1908 году выделяли мельницы Пишпекского уезда: “Пишпекское зерно славится своей чистотой, так как здесь крестьяне перерод отделяют. Крестьяне и хлеботорговцы хвалят “куколеотборник” (триер, машина для очистки зерна – Б. М.) и считают необходимым чистить зерно, поэтому пишпекская пшеница выделяется своей чистотой и отборностью, а мука из неё выходит белой и прекрасной в выпечке. Как известно, ни на одном базаре Сыр-Дарьинской области до сего времени не работает ни один куколеотборник. В употреблении только ручные веялки.
 

«Поэтому зерновой хлеб идёт на мельницы загрязнённый сорными семенами, мякиной и часто кусочками земли, и получается недоброкачественная мука. Кроме чистки зерна, наш уезд может хвалиться ещё одним приспособлением на мельницах. Смолотая мука просеивается и получается, так называемая, “сеянка”. В ней отруби остаются в количестве 1-2 фунта на пуд и при том очень мелкие. Впрочем, сеянка известна и в Верненском уезде, а в Сыр-Дарьинской области про местную сеянку, верно, и не слышали”. [(161), №4 от 05.01.1908 г.].
 

В Беловодском имелась одна из трёх Пишпекского уезда (ещё были в Пишпеке и Токмаке) скотобоен. [(190), 1892 г., ведомость №12]. В 1897 году, например, на этой бойне было забито крупного рогатого скота – 317 голов; овец и коз – 531; лошадей – 53; свиней – нет. [(190), за 1897 г., ведомость №27], т. е. свиней резали на подворьях, так как их после убоя нужно осмолить. Первое промышленное предприятие появилось в 1914 году. Это был пивоваренный завод, принадлежавший одной из старейших фирм в Туркестане (существовала с 1878 года) “Н. Пугасов и сыновья”. Перед революцией началось строительство железной дороги, однако оно прервалось в связи с революцией и гражданской войной.
 

Более заметных размеров достигла торговля. Беловодское становится одним из крупных (после Пишпека и Токмака) торговым местечком Пишпекского уезда. [(160), №21 от 25.05.1885 г.]. Сюда съезжались жители не только окрестных сёл, но и волостей. В объявлении Пишпекского уездного начальника сообщалось: «Киргиз аула №6 Сокулукской волости Сатай Даурамбеков в марте месяце сего года на базаре в селении Беловодском утерял копию с решения народного судьи Карабалтинской волости от 28 ноября 1901 года за №23 на взыскание с киргиза Багишевской волости Алыгожи Исмаилова 15 голов скота. Прошу лиц, нашедших копию, предоставить её в Пишпекское уездное управление». [(160), №57 от 16.07.1902 г.].
 

На 1 января 1913 года в селе было 90 торговых заведений с оборотом 200 тыс. руб. [(18), стр. 69]. В опросном литке поселения Всероссийской переписи 1896 года сообщалось: «Селение Беловодское, 244 двора, 975 душ мужского пола и 796 женского, всего 1771. Церковь и мечеть. Имеется базар с 35-ью лавками, 20 торгуют мануфактурным товаром, 5 мясных. Одно питейное заведение, два постоялых двора и 5 туземных харчевен. Особых базарных дней нет, торгуют каждый день». [РГИА, ф. 1290, о. 11, д. 2134, л. 989].
 

Торговля происходила на местном базаре, приносившем земскому обществу 600 руб. дохода [(192), стр. 67]. Главная базарная площадь – «большой базар» располагался в центре села на месте нынешнего парка по обе стороны нынешней ул. Ленина. В торговые дни сюда вывозились для продажи как сельскохозяйственные, так и ремесленные и привозные промышленные товары. Был ещё второй базар – скотский. [РГИА, ф. 391, о.8, д. 6, л. 9]. Здесь же продавали и сено. Располагался он, предположительно, на месте нынешнего стадиона. Также в селе Беловодском было «торгующих сартов 20 человек».
 

Киргизы, кочевавшие в окрестностях, продавали продукты скотоводства и своего производства (кошмы, кумыс). Русские крестьяне продавали преимущественно сельскохозяйственные продукты и изделия кустарной промышленности. Те и другие приобретали вещи, необходимые для хозяйства и быта. Торговля была и денежная, и меновая. Для продажи и покупок на базар стекалась масса окрестного населения. Толпы пеших и конных покупателей и продавцов, гружёные телеги, скот заполняли все проходы и проезды базарной площади. И над всем этим гудел разноголосый гомон: голоса расхваливающих свой товар и зазывающих к себе продавцов, крики ездовых, причитания нищих, хрипота спорщиков, жалобные блеяния и мычание животных. В обычные дни на базаре народа было мало, и в связи с этим торговали не все лавки.
 

Хотя значительная часть населения занималась сбытом продуктов земледелия, скотоводства и кустарных промыслов, основная торговля была сосредоточена у отдельных лиц. В Беловодском выделялись купцы Краснобородкины. Так, например, если средняя сумма вкладов сберегательной кассы села Беловодского не превышала 80 руб., то купцы Краснобородкины (лицевые счета были открыты на детей и близких родственников) имели в 1912 году 14.900 руб. А к 1914 году сумма их вкладов достигла 36.900 руб. [(17), стр. 194].
 

Из побочных промыслов селяне занимались охотой и рыболовством. Хотя это не имело большого значения в их хозяйстве, но, к сожалению, урон природе наносило. Конечно, главной причиной было развитие хозяйственной деятельности, но и неразумная охота добавляла свою лепту, несмотря на запреты и ограничения. Запрещалась охота на фазанов с 1-го февраля по 1-ое сентября, на дроф и стрепетов – с 1-го марта по 1-ое сентября, на куропаток и уларов – с 1-го декабря по 15-ое августа. Распоряжением губернатора области №440 от 04.11.1900 года разъяснялось, что рубка джерганака (облепихи), в котором обитали фазаны, без разрешения лесного ведомства запрещена. Разрешалась свободная рубка только караганника, вереска и таволжника.
 

«Причём, было бы крайне желательно, – говорилось в распоряжении, – сбережение упомянутых кустарников, в особенности растущих по берегам рек, как имеющих водоохранное значение». [(160), №90 от 10.11.1900 г.]. Но это мало помогало. О тиграх уже рассказывалось. Из пушных зверей охотились только на мелких: лисиц, барсуков, хорьков, куниц, добываемых капканами, петлями и прочими ловушками. Распространена была охота на кабанов, которая давала мясо для собственного потребления и для продажи. А вот что писали “Туркестанские ведомости” о пернатой дичи: “Уменьшение дичи в крае пошло крупными шагами. Дичь варварски избивается, и особенно самая дорогая в крае – фазан. В Семиречье во время морозов охотятся на фазанов с палками, и убивают их невероятное количество.
 

«Для этого несколько охотников выезжают в кустарниковые или камышовые заросли, выстраиваются в одну линию и едут на определённом расстоянии друг от друга. Во время мороза фазан не любит летать, но напуганный человеком поднимается, пролетает несколько десятков сажень и снова садится. Охотники тем временем едут дальше. Когда же они опять подъезжают к фазану, он снова поднимается и летит, но уже меньшее расстояние и снова садится. Такое вспугивание повторяется до тех пор, пока фазан не утомится. Тогда он уже не может лететь, и охотник бьёт его палкой. (Из-за такого варварского способа добычи срок охоты на фазана был перенесён с 1-го февраля на 1-ое декабря – Б. М.).
 

«Внезапным наступлением гололедицы и сильными дождями пользуются промысловики при охоте на дрофу. Намокшие от дождя и обледеневшие от внезапного мороза дрофы не могут лететь и их загоняют как баранов в загоны и даже в жилые дворы и уничтожают массами. В период линьки сетями ловят селезней, гусей и лебедей. В Семиречье, например, невыделанная шкурка лебедя, убитого на Балхаше, продаётся по 10 - 15 коп. за штуку. Собирание яиц, которыми наполняются целые корзины, служит также одной из причин, влияющих на уменьшение дичи. Особенно это распространено в Семиречье. Меня не раз угощали варёными яйцами фазанов, уток и других птиц”. [(161), №110 от 21.07.1906 г.].
 

То же самое, сообщая о бессистемной и хищнической охоте в Семиречье, писала «Туркестанская военная газета» в 1912 году: «В прежние годы достаточно было выйти на полверсты за село и часа через два вернуться домой с 15 – 20-ью фазанами или другой дичи, – говорят старожилы. – Теперь же приходится ехать на охоту за 100 – 150 вёрст». Что же будет в Семиречье лет через 10 – 15? А то будет, что придётся судить о фазанах и другой диче только по картинкам или разводить их в особых рассадниках». К сожалению, опасения газеты полностью оправдались.
 

Поэтому при обсуждении закона об охоте в 1908 году Пишпекский уездный начальник выступил с предложением запретить охоту на маралов, не только на самок, но и на самцов, так как этот зверь стал редкостью. Дополнительно он предлагал запретить охоту ловчими птицами, а «также ловлю и избиение палками во время глубоких снегов, когда производится массовое истребление дичи». Дичь истреблялась не только промысловой охотой, но и благодаря сомнительным поверьям. Переселенцы из Китая, например, старались добыть весной только что прилетевших уток с местным названием суксур (чамча хохлатая, Podiceps cvistatus). Считалось, что у неё в зобу можно найти жемчужину из Индийского океана, где эти утки зимовали.
 

А вот как описывали занятие рыболовством: “Для большинства русского населения рыболовство, не составляя промысла, является серьёзным подспорьем в хозяйстве. Обычно осенью, по окончании полевых работ образуются небольшие артели, которые едут в низовья рек, чтобы сделать запасы рыбы на время постов. При удачном лове излишек вывозят на базар. Весной успешно ловится маринка и в малых речках, когда она поднимается для метания икры”. Но с ростом населения и появлением городов рыболовство становится уже сезонным промыслом.
 

Вот что писали в 1912 году “Семиреченские ведомости” о занятиях рыболовством в селе Беловодском: “Беловодчане говорят, что ни одна зима не дала такого обилия пойманной рыбы, как настоящая. Рыбу везут с двух пунктов – с Балхаша и с озера Кокуй-Куль, находящегося вёрст за 500 в пределах Аулие-Атинского уезда. Такое расстояние не смущает нашего предприимчивого новосёла, изъездившего всю русскую землю, и он на одной телеге, на паре лошадей едет на Кокуй-озеро, забирая с собой только сети и провизию. По рассказам рыбаков, ехать надо всё время по берегу реки Чу.
 

«Река эта за урочищем Кызыл-Тал начинает терять своё постоянное течение: то совершенно прячется под землю, то снова течёт полным руслом. Озеро Кокуй-Куль всё обросло камышами и кустарниками, где кишмя кишат кабаны. Тигров тоже много, но они, к удивлению рыбаков, не обижают домашнего скота, хотя в этом ничего удивительного нет, так как “царю камышей” хватает и кабанов. В озере множество рыбы. Ловится, главным образом, сазан, щука, сом; но есть лещ, окунь и карась. Окунь настоящий, не белый балхашский, а ярко раскрашенный. Лов производится зимой. Пойманная рыба замораживается и везётся в города Пишпек, Аулие-Ата и прилегающие к ним сёла на верблюдах, которых нанимают на месте.
 

«В Беловодске рыба продаётся по 2 руб. 80 коп. за пуд, а балхашская – по 2 руб. 40 коп. Странно, что в Пишпекском уезде ни в реке Чу, ни в прилегающих озёрах не встречается окуня, леща, карася. А следовало бы развести эти породы, так как разводятся они легко и скоро. Ведь развели же здешние крестьяне у себя в пруду сазанов. Везли их в течение трёх дней в открытой бочке, наполненной жидкой тиной, и рыба дошла отлично, без урона. Но разводится сазан здесь плохо, так как бессовестно уничтожается во время нереста всеми способами, до битья острогой и стрельбы из ружей включительно”. [(160), неофиц. часть, №60 от 15.03.1912 г.].
 

До 90-х годов XIX в. крестьянская колонизация в Туркестан большого размаха не имела. Первые 25 лет после образования Туркестанского генерал-губернаторства переселение крестьян в край шло довольно медленно. В отчёте за 1886 год епископ Неофит писал: «Главная прибыль православного населения происходила естественным путём, посредством рождения». Факторами, сдерживающими широкую крестьянскую колонизацию Туркестана, было то, что ещё продолжались военные действия, и шло присоединение отдалённых территорий среднеазиатских ханств. Положение в крае ещё не стабилизировалось и власти, в основном, были заняты укреплением политических позиций и разработкой положений по управлению вновь присоединённым краем.
 

В 90-х годах картина переселения меняется. Для Семиречья наступил четвёртый этап переселенческого движения, характеризующийся резким увеличением числа переселенцев и противоположными сменами отношения властей к переселению. В связи с неурожаями и голодом в 1891 – 93 годах в центральных областях России переселенческая политика правительства изменилась в благоприятную сторону для переселения. В 1894 году был поднят вопрос о необходимости предварительного, перед выделением земель под переселенческие участки, проведения естественно-исторических и хозяйственно-статистических исследований земель кочевого населения. В 1895 году такие исследования были начаты – экспедиции статистика Щербины и гидролога Жилинского.
 

В результате этих факторов резко возросло число переселенцев в Сибирь, Среднюю Азию и особенно в Семиречье. По сравнению с 80-ми годами число переселенцев возросло в пять раза. Только в 1891 - 92 годах в Семиреченскую область прибыло 1769 семей, что составило 85% того числа переселенцев, которое прибыли в область за предыдущие 13 лет. Согласно закону от 1889 года самовольные переселенцы подлежали возвращению в места прежнего проживания. Но громадный наплыв переселенцев внёс неразбериху и в до этого неупорядоченное переселенческое дело.
 

Поэтому местная администрация не очень старалась исполнять этот закон, да она и была беспомощна перед такой массой переселенцев. Если и были единичные случаи выселения за пределы края, то не за самовольное заселение, а за правонарушения. На заседании Комитета строящейся Сибирской железной дороги председатель Комитета цесаревич Николай сказал, что было бы «крайне нежелательно возвращать обратно на родину переселенцев, хотя бы и самовольно покинувших места постоянной оседлости. Такие выходцы, порвав всякие связи с сельскими обществами, из которых они выселились, и, обнищав в пути, едва ли будут приняты вновь в их прежние общества».
 

Не справляясь с возросшим потоком переселенцев, местная администрация, в нарушение закона 1889 года, в 1893 году образовала для самовольных переселенцев два новых поселения – Георгиевское и Ивановское. Огромное число желающих переселиться в Среднюю Азию и эпидемия, вспыхнувшая вследствие плохих санитарно-бытовых условий в пути, привели к тому, что в 1895 году в Омске по вопросу о дальнейшем водворении переселенцев было созвано совещание, которое постановило, что впредь, до земельного устройства киргизского населения, переселение прекратить. Министерство внутренних дел согласилось с этим предложением, и циркуляром от 15 июня 1896 года переселение в Туркестанский край было временно прекращено.
 

Но это не остановило переселенческого движения. Переселенцы, гонимые голодом и безземельем, привлечённые слухами о плодородных землях, благодатном климате и привольной жизни первых переселенцев, самовольно прибывали в край без увольнительных приговоров, которые выдавались на прежнем месте жительства, и без разрешения на поселение на новом месте. Туркестанская администрация всеми способами пыталась остановить переселение в Туркестанский край, вплоть до просьбы к Министру внутренних дел не пропускать через переселенческие пункты, а также через Астрахань и порты Каспийского моря переселенцев, направляющихся в Туркестанский край. Но даже эта крайняя мера не помогала. Переселенцы, например, для проезда оформлялись, как едущие на заработки на сезонные работы.
 

До 1910 года Семиречье было официально закрыто для переселения, и все переселенцы, прибывающие сюда, считались самовольцами. Такие переселенцы устраивались самостоятельно, стараясь приписаться к существующим селениям. Но старожилы, начавшие испытывать уменьшение наделов, стали отказывать новосёлам в приписке. Со временем выработались следующие способы устройства самовольных переселенцев. Если вновь прибывший переселенец располагал средствами и попадал в посёлок в такой удобный момент, когда уезжал кто-нибудь из старых жителей, то его устройство заключалось в том, что надел за определённую плату владельцу и обществу переходил от одного лица к другому.

Когда же свободных наделов не имелось (что чаще всего и было), то устройство переселенца сильно усложнялось. Приписаться в существующее селение без разрешения общества можно было, купив усадебное место у какого-нибудь уезжающего хозяина. Но такой способ был делом случая и тоже недешёв, а последующая приписка всё равно была делом затруднительным и хлопотным. Землю новый хозяин арендовал у киргизов. По самому худшему варианту переселенцы устраивались в старых селениях и казачьих станицах на квартирах в качестве батраков. Скопив необходимые средства, они или приписывались в старожильческие селения, или арендовали земли у киргиз.

Наиболее распространённый способ был следующий. Несколько самовольцев арендовали у киргизов землю, разделяли её на участки и начинали возводить постройки. Но отдача земли в аренду киргизами законом не разрешалась. Поэтому такие сделки совершались по частным распискам совершалась с родоправителями и манапами, Хотя в аренду отдавались общинные земли, бедные члены общины за это ничего не получали, арендную плату манапы присваивали себе. Началось образование, так называемых, самовольческих селений. Возникло понятие «захвата земель». Почин в возникновении самовольческих поселений положили переселенцы, прибывшие в Пишпекский уезд. Показательным примером образования таких поселений служит возникновение неофициального селения «Дурносёловка» (Новопокровка).

Выселок получил своё неблагозвучное название за то, что его крестьяне, якобы, без разрешения начальства, «нахалом» поселились на земле киргиз Аламединской волости. В действительности же земли были арендованы в 1903 году на 29 лет по приговору киргиз Аламединской волости. Пишпекский уездный начальник утвердил этот приговор и разрешил крестьянам поселиться. Но Семиреченским областным правлением приговор не был утверждён. Уездный начальник, получивший отрицательный ответ, потребовал от поселенцев освободить землю. Крестьяне отказались, так как на обустройство и обзаведение хозяйства уже вложили много труда и средств.
 

Киргизское волостное правление, испытывая давление начальства, предложило поселенцам откупных 2000 рублей, лишь бы они ушли с занятой земли. Крестьяне не согласились, так как они уже построили «хибарки», распахали целину, посадили сады, и всё это, как они утверждали, стоило им дороже. Началась тяжба. [(205) №116 за 1905 г.]. То есть, самовольцами поселенцы были не потому, что они самовольно захватили землю, а потому, что они арендовали землю у киргиз самовольно, по частным распискам, без оформления у нотариуса, без утверждения у властей, но по договорённости с киргизами, с уплатой им денежной компенсации. А первое такое селение возникло в 1892 году западнее села Беловодского.
 

Четыре семьи арендовали у киргиз землю на 29 лет. Несмотря на незаконность существования, поселение постепенно росло. В 1901-ом году в нём уже было 158 дворов. [РГИА, ф. 391, о. 2, д. 1572, л. 1]. В переписном листке Всероссийской переписи населения 1896 года записано: «Хутор самовольно поселившихся около селения Беловодского Пишпекского уезда под названием «Фёдоровка или Костогрызывка», 60 дворов». [РГИА, ф. 1290, о. 11, д. 2134, л. 8]. Среди беловодчан закрепилось название “Костогрызивка”, ввиду большого количества костей, рассеянных в этом месте на берегу реки Аксу. Столь неблагозвучное название села одни старожилы прозаично объясняли тем, что «там наши мужики дохлу скотину кидалы». Другие – романтично предполагали, что здесь когда-то произошла битва. Обе версии имеют основание. В 1868 году в Чуйской долине была эпизоотия, массовый падёж скота. Павший скот жители села вывозили подальше от своих выпасов и сенокосов, за речку Аксу.
 

На антропологической выставке в Москве Черняев, покоритель Ташкента и бывший губернатор Туркестанской области, глядя на черепа, сказал: «Сколько я их видел в Туркестане, каждый раз вспоминая картину Верещагина «Апофеоз войны». И надо сказать, что интуиция и фантазия не подвели беловодских романтиков. Действительно, 5-го марта 1425 года у реки Аксу произошло сражение между войском Улугбека и моголами (монголами). По сообщению историка того времени из голов побеждённых моголов победители сложили несколько холмов. Хотя это событие и связано с Беловодском, но оно не входит во временные рамки данного очерка. Читателям, интересующимся этим событием, советую прочитать об этом в очерке «Беловодье, моё Беловодье».
 

В отчёте о состоянии Ферганской области за 1909 год отмечалось, что «русские переселенцы, самовольно осевшие в Ферганской области и не рассчитывавшие при первоначальном своём устройстве на какое-либо содействие правительства, отличаются стремлением к самодеятельности (инициативной самостоятельности – Б. М.) и производят в этом отношении более благоприятное впечатление, нежели жители посёлков, образовавшихся легальным путём». Примером этому служит и соседнее село Петровка. Надо отдать должное стойкости и упорству самовольцев этого поселения.

Это селение в течение 10-и лет подвергалось гонению администрацией. Было даже решение Областного правления, утверждённое Степным генерал-губернатором, о выселении крестьян этого села по этапу на родину. Так как в этот момент Семиреченская область была возвращена в Туркестанский край, то дело о самовольцах было доложено Туркестанскому генерал-губернатору Иванову, который приказал оформить самовольное селение и наделить переселенцев землёй. 15-го октября 1902 года село было официально оформлено и получило название Петровское, в просторечии – Петровка, с включением его в Беловодскую волость.

С конца XIX века меняется положение в сельхозпроизводстве. В результате переделов площади выделяемых участков сильно уменьшились. Ревизовавший Туркестанский край сенатор Пален в 1910 году писал: «В селении Беловодском по последнему переделу на одну мужскую душу пришлось одна с четвертью десятины пахотной земли». К тому же, ранее выделенные наделы истощились, а получение новых стало ограниченным. Крестьяне стали прибегать к аренде земли у киргизов. Но и в этом возникли затруднения. По Временному положению, утверждённому Туркестанским генерал-губернатором, каждый вновь прибывший переселенец мог с ведома администрации арендовать у киргизов землю не более чем на три года по 2 десятины на душу. Крестьяне уже существовавших селений могли арендовать земли у киргизов, если на мужскую душу приходилось менее 3-х десятин надельной и 2 десятины пахотной земли.

Однако как киргизы, так и крестьяне не выполняли указанное Положение. Арендные сделки совершались произвольно, да и было их немного. В книге регистрации Пишпекского уезда с 1868 по 1905 годы было зарегистрировано всего 8 сделок. Из них 5-го декабря 1904 года общество села Беловодского арендовало у киргизов Джамансартовской волости 300 десятин земли. [(277), стр. 322]. Однако со временем положение меняется. Так, в 1908 году в Беловодском на надельной земле было засеяно 1318 десятин, а арендовано у киргизов 1280 десятин. [(277), стр. 316].

Строго говоря, юридически киргизы могли сдать в аренду только свои зимовья. Вся остальная земля была объявлена государственной собственностью и передана кочевникам в бессрочное пользование. Но не эта юридическая казуистика была препятствием. Изменились в этом вопросе отношения киргизов с переселенцами. Имея печальный опыт с Петровкой, киргизы стали неохотно, с опаской сдавать свои земли в аренду; а некоторые волости даже утвердили приговоры не сдавать землю в аренду, боясь потерять их отводом под новые селения. Всё это вместе заставило крестьян более интенсивно использовать свои земли. 

А. А. Половцев, обследовавший переселенческие посёлки в 1896 – 97 годах, и другие авторы отмечали улучшение культуры сельхозпроизводства. Положение, по их наблюдениям, стало следующим. “Земледелие основано на искусственном орошении, установлен севооборот или “плодосмен”, как называют сами крестьяне, и в достаточной степени развито травосеяние, “клевера” по-крестьянски». Косвенными признаками новой системы земледелия стали яркие квадраты люцерны, которую крестьяне скашивали три – четыре раза за лето, и новые вредители. 

До этого злейшим врагом посевов была саранча. Вот что писал о саранче томский географ В. В. Сапожников, побывавший в Чуйской долине в 1904 году. «Не успев засветло доехать до Токмака (из Кастека – Б. М.), на ночь мы остановились в ауле Кесеня Канибекова, Гостеприимный и словоохотливый хозяин просидел в нашей юрте весь вечер за беседой. Сообщил, между прочим, что зима прошла благополучно, и скот не страдал от голодовки. Но зато ранней весной появилась саранча, которая теперь на громадном пространстве поедает луга и посевы. Утром я лично убедился в этом стихийном несчастии, когда мы вышли в долину Кара-Конуза.
       Продолжение в 13-ой части.