Главная » Статьи » Мои очерки

ПРОДВИЖЕНИЕ РОССИИ В СРЕДНЮЮ АЗИЮ И ПРИСОЕДИНЕНИЕ СЕВЕРНОЙ КИРГИЗИИ. ЧАСТЬ 6-АЯ.

Продолжение, начало в 1-ой части.

По мере продвижения отряда Бутакова вглубь киргизских кочевий менялось и отношение  киргизских манапов к Коканду. Используя это, Бутаков заманил в Токмак некоторых манапов племён солто и сарыбагиш, в том числе Байтика Канаева, Узбека Бошкоева, Осмона Рыскулбекова и других, и 26 марта увёз их в Верный, где они на некоторое время были задержаны. [(10), стр. 287]. Этим была парализована попытка кокандцев привлечь на свою сторону восточно-чуйских киргизов. Перед выступлением Черняева задержанные были отпущены с успокоительными письмами.

К маю приготовления закончились, и русские войска двумя корпусами – один от Аральского моря вверх по Сырдарье, а второй из Верного вдоль Александровского хребта – двинулись навстречу друг другу с задачей соединиться на реке Арысь. Верненский отряд состоял из 8 рот пехоты, 3 сотен казаков, 8 полевых и 2 горных орудий, 7 мортир и 2 ракетных станков, численностью 68 офицеров и классных чиновников, 2571 нижнего чина, 789 лошадей и 3981 верблюда. В составе отряда было также две сотни милиции (казахов), которые выполняли обязанности почтальонов и разведчиков.

1-го мая 1864 г. Зачуйский отряд под командованием полковника М. Г. Черняева выступил из Верного и  через Кастек спустился в долину реки Чу. 10 мая войска остановились у Токмака, где взамен разрушенного заложили новое укрепление для окончательного утверждения российского господства в Зачуйском крае и обеспечения безопасности сообщения между Верным и Аулие-Ата. За новым укреплением сохранили старое название – Токмак. Причиной, что укрепление было заложено на месте Токмака, а не Пишпека, сыграло то, что отсюда начинался путь на Иссык-Куль и его близкое расположение к границе между киргизами и казахами.

В донесении командиру Сибирского корпуса Черняев писал: «Можно предполагать теперь, что вражда между каракиргизами и кайсаками (казахами – Б. М.), происходившая, главным образом, от постоянной баранты, с устройством наших укреплений может быть ослаблена, и претензии их между собой будут к осени совершенно закончены». В гарнизон поставили роту солдат и сотню казаков с двумя орудиями. Комендантом укрепления был назначен войсковой старшина Бутаков. [(10), стр. 289].

Комендантам всех устраиваемых постов и укреплений Черняев предписывал «строго следить, чтобы остающиеся войска не делали никаких обид и притеснений жителям городов, а также и близ кочующим киргизам». Перед выступлением из Верного Черняев направил всем родоначальникам Чуйской долины послание, в котором говорилось: «По воле Великого Государя я вступаю в земли ваши с тем, чтобы на вечные времена водворить в них спокойствие и порядок.

«Намерения нашего правительства теперь, как и прежде, заключаются в том, чтобы защитить подданное нам население от грабежей и насилия, покровительствовать торговле и ремёслам, примирить враждующие между собой роды и тем доставить возможность каждому спокойно пользоваться трудами рук своих. Для достижения этих целей русские войска несколько раз уже приходили по призыву вашему, но лишь только уходили, как враги снова нападали на вас. Вследствие этого, многие между вами неоднократно просили и теперь просят о принятии их под покров русского правительства и об устройстве крепостей для ограждения от постоянных притеснений кокандцев.

«Просьбы услышаны нашим Великим Государём, войска, мною предводимые, посланы с тем, чтобы навсегда остаться в землях ваших, и горе тому, кто отныне дерзнёт нападать на вас. Отряд мой имеет с собою всё необходимое и ни в чём не нуждается. Предупредите тех, которые не знают ещё русского войска и судят о нём по войскам кокандским, чтобы никто ничего не опасался и оставался спокойно на своём месте». [(149), т. 17, ч. 1, стр. 116]. Воззвание Черняева имело благоприятные результаты. Киргизские аилы, не видя враждебных намерений, в отличие от узбеков, покинувших кокандские укрепления, не стали откочёвывать в безопасные места.

К Черняеву под Токмаком явились главные манапы племени сарыбагиш Джантай и Худояр, которые объявили себя подданными России, выразили готовность участвовать в военных действиях против кокандцев и предлагали всевозможную помощь: вьючный скот, продовольствие, проводников, погонщиков и т. п. От участия в военных действиях против Кокандского ханства киргизских ополченцев, из-за их слабой дисциплины и склонности к грабежам, командование отказалось.

Всё, что бралось у местного населения, оплачивалось. Этим Черняев расположил в пользу русских войск киргизов, которые прежде страдали от поборов и грабежей кокандцев. Одновремённо были решены споры с соседними казахскими аилами. 16 мая Черняев двинулся к Мерке, не встречая никакого сопротивления. Возле Пишпека в лагерь Черняева явились влиятельные родоначальники племени солто – Байтик, Корчу и ещё несколько биев, которые «никогда не являлись прежде к русскому начальству».

Они также изъявили готовность оказать всестороннюю помощь и участвовать в походе. Черняев в своих донесениях в Омск отмечал, что киргизы, с которыми отряду приходилось соприкасаться, оказывали русским полное доверие, а нередко помощь и содействие. Так, в частности за предоставление джигитов для вспомогательных операций (доставка почты и другое) биям Байтику Канаеву и Корчу Атушеву были присвоены воинские звания, а манапы Манапай Джантаев и Аджибек Кенгиров были награждены серебряными медалями.

Но некоторые роды племени солто, в частности подвластные манапам Джангарачу и Бошкою Канаеву, накануне прибытия отряда Черняева откочевали в верховья Таласа. Отчасти, это было связано с тем, что за последнее время ими было угнано большое количество скота из аилов Старшего жуза. Этот скот они должны были вернуть казахам при взаимных расчётах, но из-за джута последней зимы выполнить это было затруднительно. По совету собравшихся манапов, Черняев послал манапа Узбека на верхний Талас с дружественным письмом к откочевавшим манапам.  [(10), стр. 190].

Кокандцы, получив известие о выступлении Черняева, ограничились лишь усилением гарнизона Аулие-Ата. Во время движения корпуса от Токмака к Мерке небольшим отрядом под командованием капитана Красовского была произведена разведка Александровского хребта (дореволюционное название хребта Киргизский Алатоо). Разведка установила мирное настроение родов, кочевавших по северному предгорью Алатоо. [(10), стр. 292]. По одной версии хребет был назван в честь Александра II.

По другой, после взятия Пишпека Гасфорд, считая, что этот хребет доходит до Сырдарьи, послужившей северной границей завоеваний Александра Македонского, назвал этот хребет Александровским. Хотя впоследствии выяснилось, что хребёт не доходит до Сырдарьи и заканчивается у долины Таласа, название всё же осталось. Верна, скорее всего, первая версия. Подтверждением этому служит история с переименованием рощи-сада в городе Чимкенте, который местные острословы назвали «космополитным».

На реке Сайрам, протекающей через Чимкент, росла небольшая роща, в которой после занятия города расположился бивуак Черняева. Впоследствии рощу облагородили и назвали Черняевским сквером. Когда Черняев был отозван с поста губернатора Туркестанской области, практичные чиновники назвали сквер Романовским, по имени губернатора Сырдарьинской области, куда входил Чимкент. После вступления генерала Кауфмана в должность генерал-губернатора сквер назвали Кауфмановским. При получении известия в 1882 г. о возвращении Черняева в Туркестан сквер опять стал называться Черняевским.

Возле укрепления Аксу отряд Черняева не останавливался. Походные привалы были 19 мая на реке Сукулук и 20 мая на реке Кара-Балта. [(146), стр. 96]. Следовательно, казачий пикет на территории села Беловодского был поставлен 20 мая (1-го июня по новому стилю) 1864 г. Не удивляйтесь такому длительному переходу за один день. Солдаты в среднеазиатских походах, сложив скатку,  ранец и все принадлежности на подводы, оставив при себе только оружие, проходили по 40-50 вёрст ежедневно. В середине мая умер манап Джангарач.

Его дети, а также манапы Бошкой Канаев, Чойбек Кукумов и другие обратились к Черняеву с просьбой о приёме их вместе с подвластными родами в русское подданство. Черняев, считая важным привлечь на свою сторону род Джангарача, просьбу удовлетвори. [(91), стр. 17]. Сближению этих родов с Россией способствовали призыв Черняева из Пишпека и счастливый случай. Перед этим казахи захватили сына умершего Джангарача – Чолпонбая, который возвращался с подарками и ярлыком на звание старшего манапа племени солто от ташкентского наместника. На встрече со старейшинами Черняев способствовал его освобождению. [(149), 1864 г., ч. 1, стр. 132].

24 мая без боя была занята крепость Мерке. В. В. Григорьев, описывая продвижение отрядов Верёвкина и Черняева, сообщал, что, кроме военных действий против кокандских войск, пришлось затратить несколько дней для наведения спокойствия на занятых территориях и «для примирения враждующих родов». Во время стоянки в Мерке Черняев организовал встречу влиятельных киргизских и казахских манапов и биев. Четыре дня решались споры между киргизами и казахами по барымте, которые привели к установлению в Чуйской долине мирных отношений. Решением бийского суда были удовлетворены обе стороны. [(162), стр. 242].

То есть, с первых дней своего присутствия русская армия осуществляла миротворческую деятельность. 28 мая Черняев снялся из-под Мерке и 2-го июня подошёл к Аулие-Ата. 4-го июня крепость Аулие-Ата была взята штурмом [(10), стр. 295]. Cо взятием Чимкента и Арыси Сибирская и Сырдарьинская линии  соединились. Во время этой стратегической военной операции на территории Киргизии русские войска потеряли всего одного человека, и то, судя по имеющемуся сообщению, при сомнительных обстоятельствах.

В августе 1864 г. Черняев докладывал, что «сообщение Аулие-Ата с Верным совершенно обеспечено», хотя между Пишпеком и Токмаком был случай гибели подпоручика Губаря, руководившего перегоном скота из Аулие-Ата в Верный, беспечно заснувшего на траве и зарезанного «дикокаменными эгенчи» (земледельцами), работавшими вблизи на пашне. Сомнительные обстоятельства в том, что почему это, хотя и младшему, но офицеру вздумалось одному пойти куда-то в поле полежать на травке, заснуть и быть зарезанным. Потери русских войск начались при взятии Аулие-Ата и штурме Чимкента.

Несмотря на ряд преимуществ новой власти, не все приняли её безоговорочно. Так, Манап Майамыл (Маймул), кочевавший в окрестностях Мерке, принял русское подданство и обязался быть поставщиком русскому отряду. Для этого к нему было прикомандировано 7 казаков. Но в апреле 1865 г. Майамыл сменил свою позицию. Он арестовал казаков и, собрав своих единомышленников (более 150 юрт), решил уйти в Кокандские пределы.

Кокандцы, получив известие о выступлении Черняева, ограничились лишь усилением гарнизона Аулие-Ата. Во время движения корпуса от Токмака к Мерке небольшим отрядом под командованием капитана Красовского была произведена разведка Александровского хребта (дореволюционное название хребта Киргизский Алатоо). Разведка установила мирное настроение родов, кочевавших по северному предгорью Алатоо. [(10), стр. 292]. По одной версии хребет был назван в честь Александра II.

По другой, после взятия Пишпека Гасфорд, считая, что этот хребет доходит до Сырдарьи, послужившей северной границей завоеваний Александра Македонского, назвал этот хребет Александровским. Хотя впоследствии выяснилось, что хребёт не доходит до Сырдарьи и заканчивается у долины Таласа, название всё же осталось. Верна, скорее всего, первая версия. Подтверждением этому служит история с переименованием рощи-сада в городе Чимкенте, который местные острословы назвали «космополитным».

На реке Сайрам, протекающей через Чимкент, росла небольшая роща, в которой после занятия города расположился бивуак Черняева. Впоследствии рощу облагородили и назвали Черняевским сквером. Когда Черняев был отозван с поста губернатора Туркестанской области, практичные чиновники назвали сквер Романовским, по имени губернатора Сырдарьинской области, куда входил Чимкент. После вступления генерала Кауфмана в должность генерал-губернатора сквер назвали Кауфмановским. При получении известия в 1882 г. о возвращении Черняева в Туркестан сквер опять стал называться Черняевским.

Возле укрепления Аксу отряд Черняева не останавливался. Походные привалы были 19 мая на реке Сукулук и 20 мая на реке Кара-Балта. [(146), стр. 96]. Следовательно, казачий пикет на территории села Беловодского был поставлен 20 мая (1-го июня по новому стилю) 1864 г. Не удивляйтесь такому длительному переходу за один день. Солдаты в среднеазиатских походах, сложив скатку,  ранец и все принадлежности на подводы, оставив при себе только оружие, проходили по 40-50 вёрст ежедневно. В середине мая умер манап Джангарач.

Его дети, а также манапы Бошкой Канаев, Чойбек Кукумов и другие обратились к Черняеву с просьбой о приёме их вместе с подвластными родами в русское подданство. Черняев, считая важным привлечь на свою сторону род Джангарача, просьбу удовлетвори. [(91), стр. 17]. Сближению этих родов с Россией способствовали призыв Черняева из Пишпека и счастливый случай. Перед этим казахи захватили сына умершего Джангарача – Чолпонбая, который возвращался с подарками и ярлыком на звание старшего манапа племени солто от ташкентского наместника. На встрече со старейшинами Черняев способствовал его освобождению. [(149), 1864 г., ч. 1, стр. 132].

24 мая без боя была занята крепость Мерке. В. В. Григорьев, описывая продвижение отрядов Верёвкина и Черняева, сообщал, что, кроме военных действий против кокандских войск, пришлось затратить несколько дней для наведения спокойствия на занятых территориях и «для примирения враждующих родов». Во время стоянки в Мерке Черняев организовал встречу влиятельных киргизских и казахских манапов и биев. Четыре дня решались споры между киргизами и казахами по барымте, которые привели к установлению в Чуйской долине мирных отношений. Решением бийского суда были удовлетворены обе стороны. [(162), стр. 242].

То есть, с первых дней своего присутствия русская армия осуществляла миротворческую деятельность. 28 мая Черняев снялся из-под Мерке и 2-го июня подошёл к Аулие-Ата. 4-го июня крепость Аулие-Ата была взята штурмом [(10), стр. 295]. Cо взятием Чимкента и Арыси Сибирская и Сырдарьинская линии  соединились. Во время этой стратегической военной операции на территории Киргизии русские войска потеряли всего одного человека, и то, судя по имеющемуся сообщению, при сомнительных обстоятельствах.

В августе 1864 г. Черняев докладывал, что «сообщение Аулие-Ата с Верным совершенно обеспечено», хотя между Пишпеком и Токмаком был случай гибели подпоручика Губаря, руководившего перегоном скота из Аулие-Ата в Верный, беспечно заснувшего на траве и зарезанного «дикокаменными эгенчи» (земледельцами), работавшими вблизи на пашне. Сомнительные обстоятельства в том, что почему это, хотя и младшему, но офицеру вздумалось одному пойти куда-то в поле полежать на травке, заснуть и быть зарезанным. Потери русских войск начались при взятии Аулие-Ата и штурме Чимкента.

Несмотря на ряд преимуществ новой власти, не все приняли её безоговорочно. Так, Манап Майамыл (Маймул), кочевавший в окрестностях Мерке, принял русское подданство и обязался быть поставщиком русскому отряду. Для этого к нему было прикомандировано 7 казаков. Но в апреле 1865 г. Майамыл сменил свою позицию. Он арестовал казаков и, собрав своих единомышленников (более 150-и юрт), решил уйти в Кокандские пределы.

Но горные перевалы на Андижан и Наманган были ещё завалены снегом, и он вынужден был остановиться на Сусамыре. Распоряжением Черняева для освобождения казаков в погоню было направлено две сотни: одна из Аулие-Ата под командованием капитана Астафьева, другая – из Токмака через Карабалтинское ущелье под командованием капитана Мединского. Майамыл был настигнут и, с помощью манапа Рыскулбека из рода саяк, взят в плен. Казаки были освобождены, а бежавшие с Майамылом аилы возвратились назад. [(161), №122 от 05.06.1914 г.].

Примечательный факт, характеризующий присоединение Средней Азии к России. В составе отряда Черняева была научная экспедиция, руководимая членом Русского географического общества Н. А. Северцовым. В состав экспедиции входили учёный просветитель Ч. Валиханов, горный инженер Фрейзе, этнограф Южаков, инженер Макаров и сибирский художник М. С. Знаменский. [(132), стр. 165]. Исследователь Средней Азии П. П. Семёнов-Тяншанский так отозвался о Северцове:

«В научных рекогносцировках (именно в научных, а не военных), сопровождавших этот достопамятный поход, Северцов показал себя неутомимым, преданным науке учёным, а при осаде кокандских укреплений – героем. [(135), стр. 369]. В экспедиции на Знаменского была возложена обязанность снимать «планы и виды» местностей и укреплений, занятых русскими войсками. Кроме этих работ, выполняемых по служебному заданию, художник вёл личный дневник и альбом.

В этом дневнике он описывает интересный случай, характеризующий и сам поход, и русских солдат. У ворот оставленной кокандцами крепости Мерке Знаменский встретил старуху. «Всякий, понимающий киргизский язык, узнавал от неё, что четыре дня назад все жители Мерке, узнав, что идут русские, убежали в Аулие-Ата, бросив и свои стены, и её на произвол судьбы и русских». Там же у ворот на маленькой платформе он с Чоканом Валихановым встретили и мальчика, тоже брошенного кокандцами на произвол судьбы.

Он «большими чёрными глазами вскинул на нас и снова принялся с жадностью за сухари, данные ему солдатами». Узнав, что солдаты часто «принимают на своё попечение подобных подкидышей и кормят», Знаменский записал: «Если это так, то они очень милы, в этом случае походят на казаков» (казахов). На следующий день художник снова встретил мальчугана и старуху. Он по-местному поздоровался с ними. (Знаменский перед походом служил в Тобольском губернском правлении переводчиком с татарского языка).

Мальчик, тоже поздоровавшись с ним и весело улыбаясь, показал на свой сытый животик и на мешок, наполненный сухарями. А «старуха, – отмечает Знаменский, – сидела молча, устремив свои белые глаза к крепости, откуда нёсся стук кирок и солдатский говор. Щёки её были мокры от слёз, а тонкие бронзовые губы постоянно двигались». Война всегда и в любом случае горе! 18 июля 1864 г. из всех укреплений, занятых и вновь возводимых, с цепью пикетов между ними, от реки Чу до реки Сырдарьи была создана Ново-Кокандская военная линия, куда вошли укрепления Токмак и Мерке с одним из промежуточных пикетов на месте нынешнего села Беловодского.

Ново-Кокандская потому, что она граничила с Кокандским ханством, окончательно ликвидированным в 1876 г. Начальником укрепления Токмак был назначен штабс-капитан артиллерии Кураковский. Начальником левого фланга Ново-Кокандской линии (Чуйская долина) был назначен штабс-капитан В. Ю. Мединский. Ему предписывалось решать мелкие спорные дела, «поддерживать власть назначенных манапов, заняться размещением киргизских волостей по тем землям, где они раньше кочевали, и заключить условия с почтосодержателями». Его первым распоряжением по линии было указание вернуть всё награбленное у местного населения, если такие случаи были.

Но в то же время не стоит думать, что во время присоединения края в отношениях с киргизами всё было безоблачным. О колебаниях и откочёвке Джангарача уже говорилось. При движении отряда Черняева был эпизод, когда десятка два джигитов напали на принадлежащий отряду пасшийся в степи табун с целью угона, но были замечены караулом. По тревоге взвод казаков кинулся в погоню за барантачами. Они скрылись в Карабалтинском ущелье, где устроили преследователям засаду. Казаки были встречены градом камней с высоких скал. Два казака получили ушибы камнями. Погоню пришлось прекратить.

Вскоре после поражения России в Крымской войне, Европа с удивлением узнаёт о блестящих победах, одержанных в Средней Азии незначительными по числу русскими войсками над превосходящим противником. Но, несмотря на быструю победу и непротивление северо-киргизских племён, действия русских войск в этой операции, вообще-то, были рискованным предприятием. И вот по каким обстоятельствам. Кокандское ханство поддерживала Англия, посылая военных советников и некоторое вооружение (существенных поставок, конечно, не было).

При общем техническом превосходстве русских войск, Черняев отмечал преимущество образцов английских пушек над русской артиллерией; а новые винтовки системы Бердана в туркестанские войска в это время ещё не поступили. Характеризуя военную кампанию вторжения в Кокандское ханство, Черняев писал в Петербург генералу Полторацкому: «Не представляйте себе кокандцев такими, какими они были в Пишпеке. (Черняев имеет в виду взятие Пишпека в 1860 и в 1862 гг.). У них руководители не хуже наших, артиллерия гораздо лучше, доказательством чего служат нарезные орудия. Пехота вооружена штыками, а средств гораздо больше, чем у нас».

Но кокандские войска, не обладая ни дисциплиной, ни стойкостью, в начальных столкновениях с русскими терпели одно поражение за другим. Поняв причину своей слабости в борьбе с русскими, кокандцы начали принимать меры. Малла-хан пригласил англичан для отливки артиллерийских орудий и в 1860 г. сформировал первый регулярный батальон. В результате уже в битве под Узун-Агачом этот батальон проявил такую стойкость, что его пришлось выбивать штыками с занятой позиции. А в 1864 г. под Чимкентом кокандские орудия превосходили русские по дальности стрельбы. 

Второе, непривычные и трудные природно-климатические условия театра военных действий, вспомним первые неудачные походы Орлова, Бухгольца, Бековича и Перовского в азиатские степи. Путешественник Вамбери удивлялся стойкости и выносливости русских войск, действовавших в Средней Азии. «Я считаю, – писал он, – невозможным европейскому войску пройти эти степи, хотя бы оно и привыкло наполовину к климатическим условиям их». Третье, малочисленность русских войск при значительном районе действия от Верного до Арыси.

Корпус Черняева насчитывал всего 2570 человек вместе с чиновниками и обслуживающим персоналом, когда ему предстояло взять несколько крепостей с многочисленными гарнизонами. А, начиная с Токмака, в Мерке и в Аулие-Ата оставлялись гарнизоны, что уменьшало отряд. Черняев по этому поводу говорил, что ему дали мало батальонов и пушки «Отечественной войны 12 года». Это не образное выражение, а действительное положение. Когда Павел I задумал поход в Индию, то в Тобольск были завезены пушки и ядра. Так они и пролежали там 60 лет, и вот теперь использовали их в военных действиях против Коканда. Четвёртое, автономность действий отряда при отсутствии путей сообщений и отдалённости баз снабжения. Характерный факт к этому – количество вьючных и транспортных животных в корпусе. На 2570 человек было 3.980 верблюдов и 800 лошадей. Принимая во внимание офицерский состав, казачьи сотни и артиллерию надо добавить ещё около 500 лошадей. Пятое, время действия кампании – лето, горные перевалы открыты. Кокандцы, при желании, могли нанести удар в тыл отряду через Киргизский и Таласский хребты.

Что и подтвердилось нападением кокандцев на обоз 30 мая между Мерке и Аулие-Ата. Верблюжий обоз обычно отставал и задерживал движение отряда. Кокандские наблюдатели и до этого замечались на высотах Киргизского хребта, а 30 мая кокандцы численностью более тысячи всадников напали на отставший обоз и ворвались в караван верблюдов. Часть лошадей обоза и верблюдов были переколоты пиками и поранены топориками на длинных ручках.

Охрана обоза не могла открыть огонь, чтобы не поранить своих, поэтому отбивались только штыками. Для отражения нападения был направлен конный отряд. При подходе вспомогательного отряда кокандцы начали отступать, что дало возможность открыть по ним оружейный и артиллерийский огонь. Это окончательно заставило их бежать в горы, понеся большие потери. Однако корпусу пришлось остановиться, так как докторам и ветеринарным врачам требовалось время для оказания помощи.

После этого нападения Черняевым был выделен специальный отряд под командованием подполковника Лерхе. Отряд двигался по горам, обеспечивая прикрытие всему корпусу и обозу. [(272), №341 от 20.08.1909 г.]. Черняев до октября не давал передышки кокандцам, 22 сентября взяв Чимкент и сделав дополнительно нападение на Ташкент. Победа была одержана благодаря лучшей организации войск, мужеству и выучке русского солдата и офицера.

Заканчивая рассказ о походе против Кокандского ханства, ещё раз скажу о русском солдате в Средней Азии. Пусть это будет ещё одним опровержением её «завоевания». В Русско-турецкой войне 1877-1878 гг., когда продуманная и упорная оборона турецких войск задержала продвижение русских войск под Плевной и позволила турецкому командованию укрепить Стамбул и Адрианополь, М. Д. Скобелев, герой туркестанских походов, сказал: «Ах, если бы здесь были туркестанские войска».

Но это говорит русский генерал о своих войсках. Некоторые исследователи не только сообщения русских свидетелей и современников, но даже документы того времени объявляют агитационными и пропагандистскими. Предусмотрительны были русские чиновники в Средней Азии, которые за сто лет вперёд предвидели очернение России, русского народа и русской политики и составляли соответствующие документы! Поэтому, по возможности, я стараюсь приводить свидетельства сторонних наблюдателей.

Вот что писал о русских солдатах в Средней Азии участник Хивинского похода 1873 г. Мак-Гэган, корреспондент американской газеты «New York Herald»: «Надо сказать правду, в Европе, как мне кажется, существует неверное и преувеличенное понятие о русских, и особенно о русских солдатах. Вот каково, например, было моё собственное понятие о русском солдате, пока я его не видел. Высокий, похожий на гиганта человек с громадной щетинистой бородой и усами, свирепыми глазами и ужасным видом, со всеми зверскими инстинктами дикаря., и не имеющий ничего общего с цивилизованными войсками.

«Но это, как я убедился, было большим заблуждением. Русский солдат, насколько я его видел, далёк от дикаря: он ни жесток, ни кровожаден. Напротив, скорее  добр и смирён, когда не возбуждён. Я был сам свидетелем,, как многие из солдат обращались с поразившей меня нежностью с туркменскими детьми во время похода на иомудов. Сознаюсь откровенно, я был немало удивлён скромным поведением русских. Я ожидал что при вступлении в Хиву они будут жечь и грабить город и убивать жителей.

«Генерал Кауфман, однако, держался совершенно другой системы обращения с хивинцами: как только его войска достигли реки, он издал успокоительное воззвание к жителям, обещая им, что если они спокойно останутся в своих жилищах, то имущество и жёны их останутся неприкосновенными, и русские будут на чистые деньги покупать привозимые ими в лагерь провизию и фураж. И действительно, солдаты не выказывали ни малейшего расположения нарушить обещание, данное генералом Кауфманом.

«Они не делали никаких попыток брать что-нибудь силой, платили спрашиваемую цену не ворча, как бы давно приученные к такому образу действий с побеждённым неприятелем. Чего не скажешь, однако, о жителях Хивинского ханства. Исполненные чувством страха к своим победителям хивинцы, не колебались запрашивать тройные за всё, ими продаваемые. Они сперва думали, что русские будут просто без платы брать всё, что им вздумается, даже их жён. Но когда они увидели, что ошиблись, то с настоящей азиатской хитростью стали заботиться об извлечении наибольшей выгоды от непрошенных пришельцев.

«Русские офицеры храбры, как львы; нет ни одного между ним, который остановился бы перед опасностью, не пошёл бы на верную смерть также хладнокровно, как на обед. Они повинуются приказаниям со слепым, не рассуждающим героизмом также, как и их солдаты. Они великодушны, добры, приятные люди, всегда готовы предложить каждому своё гостеприимство или оказать услугу, чем легко приобретают любовь и уважение всякого. Что касается собственно русского солдата, то, поступив на службу, он скоро осваивается со своей новой жизнью и всецело придаётся исполнению своего долга перед Царём и Отечеством.

«С изумительной способностью применяется ко всевозможной обстановке, в которую может бросить его судьба. Он всегда остаётся неизменно бодрым и весёлым малым, несмотря на самые тяжёлые лишения, выпадающие на его долю. Доверие русского солдата в честность и искусство своих начальников достойно похвалы и удивления; он считает их непогрешимыми, он уверен, что они всегда делают всё с самыми благими намерениями и самым лучшим образом. А потому он никогда не ропщет, никогда не жалуется. Солдат иной армии может ворчать, когда ему не дают молока или кофе, по крайней мере, раз в день.

«Но русский солдат всем довольствуется, он никогда не думает винить и порицать кого бы то ни было. Если по какой-либо случайности он попадёт под огонь, где его товарищи падают целыми сотнями, и его полку предстоит верное истребление для него это Божья воля и надо покориться ей. Никогда не приходит ему в голову, наперекор приказанию, мысль об отступлении, и поэтому расположен мириться со всякими обстоятельствами. Он счастливо проживёт на хлебе и воде и никогда не подумает о жалобах. Ему некого любить, кроме своих товарищей и офицеров, и их он любит страстно, почти бессознательно.

«У русских вещь самая обыкновенная, когда восемь или десять солдат падают один за другим, не отступая перед попыткой унести раненого товарища. Однако, из своих поступков он не делает мелодрамы. Он совершает свой геройский подвиг не придавая ему значения чего-либо необыкновенного и достойного награды. В нём есть какой-то бессознательный героизм, который можно назвать высоким. Он не имеет личной злобы против неприятеля и никогда не бранит его. Отстраняя свой взгляд о том, что все воюющие с Россией иноземцы – «бунтовщики», он готов признать, что без этого они хороший народ.

«Поэтому вы никогда не услышите от него выражения презрения к неприятелю, так часто встречающегося у солдат других наций. В этом, может быть, и заключается причина, почему на русского солдата никогда не нападает панический страх. Его никогда не удивит внезапное нападение неприятеля, потому что он привык представлять его себе. Одним словом, русский солдат есть тот идеал, которым желали бы видеть его все начальники, и во всех отношениях может быть назван лучшим солдатом в мире». («Правительственный вестник» от 08.03.1875 г., №53).

Прежде, чем охарактеризовать присоединение Средней Азии к России, нужно сказать об общем процессе истории. Учитывая, так называемые, переселения народов (потому что свою жизненную территорию никто добровольно не отдавал, то это были завоевания), у историков есть афоризм, что коренными народами являются предпоследние завоеватели данной территории. В более поздний период, с образованием государств, все государства на протяжении всей истории человечества всегда старались прибрать себе то, что слабо лежит по соседству.

Одним, в определённый момент, везло больше, другим – меньше. В другие периоды ситуация менялась на противоположную. И если, например, в отношениях России и Великого княжества Литовского, занимавшего в средние века территорию от Балтийского моря до Чёрного, от Карпат до Подмосковья и владевшего Смоленском, осталась маленькая Литва; и остатки столицы Золотой Орды, получавшей дань с Руси, археологи не сразу нашли. Поэтому предъявлять сейчас друг другу старые счета и выяснять, кто перед кем виноват, – бессмысленно.

Присоединением Средней Азии ещё раз подтвердилась одна из особенностей создания Российской империи. Ацтеки или инки не угрожали Испании. Индия или Кения не демонстрировали свою военную силу у берегов Англии. Вьетнамцы или кочевые племена Сахары не совершали набеги на Францию. Невольниками из Португалии не торговали на рынках Африки или Бразилии. Расширение России, кроме первопроходческого характера на Северо-востоке и в Сибири, было направлено туда, откуда исходили военные угрозы и нападения.

Отсюда особенность Российской державы и после создания. Если для других мировых империй колони – это заморские страны, то для России – это естественное продолжение государственной территории. В Тихом океане есть острова и атоллы, открытые русскими мореплавателями. Это острова Александра, Аракчеева, Беллинсгаузена, Бородино, Волконского, Восток, Панафидина, Румянцева, Симонова, Спиридонова; атоллы Ермолова, Крузенштерна, Кутузова, Предприятие, Римского-Корсакова, Рюрика, Суворова, Чичагова. Но не было российских заморских колоний.

Эта особенность наложила на Российскую империю особый характер. Главными стимулами её роста была не только экономика, но и установление спокойствия на своих границах, взятие под военно-политический контроль опасных, постоянно осуществляющих набеги соседей, пресечение увода своего населения в рабство. Поэтому расширение империи остановилось на естественных рубежах: Тихий океан, река Амур, горные хребты Саяны, Алтай, Джунгарский Алатау, Тянь-Шань, Памир, Копетдаг, Каспийское море. 

Были и авантюрные проекты овладения Индией и спрямления границы от Тянь-Шаня до Владивостока, но они серьёзно не рассматривались. И хотя эксплуатация и неэквивалентный обмен со вновь присоединёнными территориями тоже были, но в этом России до других империй было далеко. Русские проявили себя более справедливыми колонизаторами, чем европейские – англичане, французы и др. И это должно быть предметом гордости русской нации внутри страны и признанием со стороны.

При Александре II Россия не только продала Аляску, но и вообще, в противоположность всем европейским державам, отказалась от всех открытых отечественными мореплавателями заморских территорий. Империи не всегда носят колониальный характер. Такой тип империй некоторые учёные называют конгломератами. Такими были Австро-Венгрия и Османская Порта. К такому типу относилась и Российская империя. Классической колониальной империей Россия не была, а были только её отдельные черты.

Показательны факты, показывающие отсутствие жадно агрессивных стремлений у российского правительства в Средней Азии, и иногда даже пассивно следовавшего за ходом развивающихся и свершившихся событий. Советский востоковед Н. А. Халфин заметил, что на протяжении длительного времени российские посольства в Среднюю Азию редко формировались только из профессиональных дипломатов. Часто в их составе были офицеры, горные инженеры и чиновники,специалисты знакомые с местными условиями и изучающие регион. 

Поэтому миссиям ставились и частные задачи: освобождение русских невольников, принятие мер к обеспечению безопасности торговых караванов, снижение торговых пошлин. То есть, у России не было детально разработанных и рассчитанных на длительное время планов в отношении Средней Азии. Об этом же говорят и два столетних (1590-1715 и 1731-1819 гг.) «стояния» в продвижении России в Среднюю Азию. Министр иностранных дел А. Горчаков и Военный министр Д. Милютин при обсуждении определения границы в Средней Азии писали Александру II:

«Всякое новое завоевание, увеличивая протяжённость наших границ, требует значительного усиления военных средств и расходов. Между тем, подобное расширение владений не только не усиливает, а ослабляет Россию, доставляет взамен вреда лишь гадательную пользу». Это заявление было сделано не для международного сообщества с целью прикрытия своих истинных целей, а при внутреннем обсуждении дальнейших действий. В 1861 г. новым генерал-губернатором Западной Сибири был назначен А. О. Дюгамель.

Отправляясь в Омск, он сказал Александру II, что счёл бы себя оправдавшим монаршее доверие «только в том случае, если бы не отодвинул границ Вашей Империи ни на один дюйм». Это было сказано не на собрании киргизских правителей, чтобы усыпить их бдительность перед предстоящим завоеванием, а на инструктаже перед отъездом для исполнения возложенных обязанностей. Если бы заранее существовали планы обширного завоевания Средней Азии, вряд ли бы губернатором назначили администратора с такими взглядами.

Корректировку внесли сложившиеся обстоятельства, вызванные агрессивными действиями Кокандского ханства, а сам Дюгамель в том, что он не выполнил данного обещания, винил нового военного министра Д. А. Милютина. После соединения Сибирской и Сырдарьинской линий и взятия Чимкента, 31 октября 1864 г. было подписано высочайшее повеление о новой южной границе по Киргизскому хребту и реке Сырдарье. В этом же постановлении подчёркивалась «недвижность» этой границы.

С присоединением к России новых земель, 12 февраля 1865 г. на территории, граничившей со среднеазиатскими ханствами, от Каспийского моря до границы с Китаем, том числе и Чуйская долина, была образована Туркестанская область с подчинением Оренбургскому генерал-губернатору. Алатавский округ оставался в Семипалатинской области с подчинением Западносибирскому генерал-губернатору. Первым губернатором вновь образованной области был назначен генерал М. Г. Черняев.

Утверждение о «недвижности границы» по Киргизскому хребту и реке Сырдарье в жизни не осуществилось. 
Продвижение России в Среднюю Азию можно условно разделить на два этапа. Первый период продвижения России в Среднюю Азию – до рек Сырдарья и Арысь – обуславливался  потребностью прикрыть владения России от набегов кочевников среднеазиатских степей. Второй – был противодействием политике Англии. Англия, оберегая свою жемчужину – Индию постоянно расширяла свои владения, завоёвывая соседние страны. Аппетиты Ост-Индской кампании были настолько велики, что ее владельцы не удовлетворялись ближайшими территориями. Победа в Крымской войне (1853-1856 гг.) подтолкнула Англию на активизацию действий против России в Средней Азии, как региона важного в геополитическом от ношении.  

Отдалённость среднеазиатской границы при агрессивности рядом расположенных среднеазиатских ханств; сложность её охраны в пустынных засушливых природных условиях;  наличие двух мощных пунктов – Чимкента и Ташкента, запиравших сибирскую и оренбургскую торговлю;  и, главное, происки Англии показали фиктивность этой границы. Одним из первых это оценил Черняев. В письме в Петербург В. А  Полторацкому он писал: «Если мы их (кокандцев) теперь же не доконаем, то через несколько лет будет  второй Кавказ».

В среднеазиатские ханства Ост-Индская кампания периодически отправляла своих сотрудников для изучения экономического и политического положения, получения разведданных, а также пытаясь склонить правителей этих государств к установлению политических связей с Англией. В 30 гг. XIX в. в Оренбурге обосновалась английская евангелическая миссия под предлогом проповеди христианства среди туземцев. Однако занималась она не проповедями, а шпионажем, установлением связей с Хивой и Бухарой и возбуждением их против России. (Вестник КРСУ. 2008, том 8, № 7, стр. 61) Беспокоила Россию и действия Бухары, которая предпринимала попытки к созданию мусульманской коалиции против России из Кашгара, Коканда, Афганистана и Хивы. 

Английская экспансия заставила Россию активизировать свою политику в Средней Азии и включить этот регион в сферу своего влияния. Генерал М. Д. Скобелев, один из покорителей Туркестана, отмечал: «Поступательное движение в Средней Азии было, безусловно, вынужденное, вызванное необходимостью установить какие-нибудь прочные государственные границы. Как неоднократно заявляли наши государственные люди, занятие Туркестанского края, скорее, бременем ложилось на Россию, чем приносило пользу» [Грулёв М. Россия и Англия в Средней Азии. СПб. 1909, стр. 23]. Но военно-стратегические обстоятельства вынуждали идти на эти издержки, и Россия вышла на естественные границы – горы Памир и Копет-Даг.

Расширение Туркестанской области после взятия Ташкента и занятие территорий за Сырдарьёй; сложное политическое положение в связи с враждебными действиями Бухарского и Кокандского ханств на среднеазиатской, а также и на китайской границах; отдалённость от административного центра Оренбурга поставили вопрос о выделении этой территории в самостоятельную единицу. 11 апреля 1867 г. царём было утверждено решение Особого комитета о создании Туркестанского генерал-губернаторства.

Губернаторы пограничных губерний обладали расширенными правами, в том числе правом сношения с сопредельными государствами, и имели чин генерал-губернатора. По предложению комитета новое генерал-губернаторство предполагалось состоящим из двух областей. Западную область предлагалось назвать Ташкентской с центром в Ташкенте, а восточную, в которую отходила и южная часть Семиреченской области, предлагалось назвать Алматинской с центром в укреплении Верном, с переименованием его в Алматинск.

Под резиденцию генерал-губернатора предлагалась крепость Аулие-Ата с переименованием её в город Александровград. По окончательному, одобренному 11 июля 1867 г. Положению в состав Туркестанского генерал-губернаторства входили две области – Сырдарьинская и Семиреченская. Учитывая малую величину Аулие-Ата, от строительства нового города отказались, центром генерал-губернаторства определялся Ташкент. В административном отношении новое генерал-губернаторство подчинялось Военному министерству.

Первым генерал-губернатором Туркестанского генерал-губернаторства 17 июля 1867 г. был назначен генерал-адъютант Константин Петрович фон Кауфман (1867-1882 гг.). По характеристике его предшественника на посту генерал-губернатора Северо-Западного края М. Н. Муравьёва, «хотя с немецкой фамилией, но истинно православный и русский». (Глущенко Е. А. Россия в Средней Азии. М., 2010, стр. 131).

По «Положению» 1867 г. присоединённые земли киргизов были разделены на волости с выборными старшинами. Манапы Уметалы, Чаргын и Осмон не были утверждены старшинами родов, как имеющие связи с кокандцами. Уметалы с верными юртами откочевал на юг, а Осмон запротестовал, напав на отряд пристава Токмакского уезда майора Загряжского, но отряд сумел отбиться. Затем уже Осмон был разгромлен сарыбагишами во главе с Шабданом Джантаевым без участия русских войск и бежал в Кашгар.

Перед администрацией вновь присоединённого Туркестанского края стояли две главные задачи: устройство края и установление мирных отношений с соседними ханствами.  

На линии разделения зон влияния в Средней Азии со стороны Англии вассальным буферным государством был Афганистан, со стороны России – Бухарское ханство. Хивинское ханство, находясь внутри российских владений, для такой роли не подходило. Но всё равно оба Хивинских похода (1839-1840 и 1873 гг.) не преследовали целей территориального захвата, а только ставили задачи «смены хана» или «внушения разбойничьему гнезду».

Весной 1873 г., после взятия Хивы  русскими войсками Туркестанскому генерал-губернатору Кауфману стоило труда выманить из пустыни бежавшего туда хана Мухаммеда Рахима и усадить его снова на престол. Хивинское ханство, как и Бухарское благополучно просуществовали до 1920 г., когда на их месте были созданы Народные Советские республики. Как ни парадоксально, но и поход корпусов Н. А. Верёвкина и М. Г. Черняева 1864 г. опровергает утверждения о захватнической политике России в Средней Азии.

Молниеносно заняв северную часть ханства, Россия не двинулась дальше, хотя военные успехи, казалось бы, должны подталкивать к этому. Газета «Северная почта» в 1868 г. писала: «Всякий, не предубеждённый против России, должен согласиться с тем, что только желание умиротворить обширный край руководило и продолжает руководить русским правительством в его  сношениях со средне-азиатскими ханствами, нашими соседями. Что касается завоевательных замыслов, то Россия уже неоднократно имела случаи для их осуществления, если бы только эти замыслы действительно существовали.

«И если мы вынуждены были вести военные действия против наших средне-азиатских соседей, то нас к тому вынуждают их вероломные действия. Не следует упускать из виду, что рядом с нами лежит весьма слабое Кокандское ханство, которое в прежнее время вынудило нас к военным действиям. Однако, несмотря на слабость своего соседа и страсть к завоеваниям, в которой так часто упрекают Россию, Кокандское ханство пользуется своей независимостью. Теперь наше правительство трактует это ханство, как вполне независимое».

В 1868 г. по инициативе Туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана с Кокандским ханством был пописан договор, согласно которому, как писали некоторые историки, «российские купцы получили большие права при ведении торговли в ханстве». Вот что гласили некоторые статьи договора: 1. «Все города и селения Кокандского ханства, без исключения, будут открыты для русских купцов, подобно тому, ка и все русские рынки доступны кокандским торговцам.

«2. Для наблюдения за правильным ходом торговли и за законным взиманием пошлины, предоставляется русским купцам право иметь, если пожелают,  во всех городах Кокандского ханства торговых агентов (караван-башей). Право это предоставляется и кокандским купцам в городах Туркестанского края. 3. Со всех товаров, идущих из русских пределов в Коканд, или оттуда в Россию (европейскую и азиатскую) будет взиматься столько же, сколько в Туркестанском крае, то есть по два с половиной процента со стоимости товаров, во всяком случае не более, чем взимается с кокандских подданных.

«4. Русским купцам с их караванами предоставляется свободный и безопасный проезд через кокандские земли в соседние с Кокандом владения, точно так же и кокандские караваны пропускаются через русские земли». («Курские ведомости» от 25.05.1868 г., №21, неоф. часть). То есть соблюдался принцип паритета, равноправия. В заключение коротко, забегая вперёд, о завоевании Южной Киргизии, где не всё так однозначно. Утверждение российской власти на правобережье Сыр-Дарьи, а также в Ташкенте, Аулие-Ата и Пишпеке резко сократило налоговые поступления в ханскую казну.

Понятно, что Худояр-хан пытался возместить потери за счёт оставшихся подданных и совершенно разорил страну поборами.  Весной 1875 г. против Худояра вспыхнуло новое восстание, которое охватило всю восточную границу Туркестанского края от Ура-Тюбе и почтового тракта между Ташкентом и Самаркандом до Токмакского уезда.   Руководил восстанием Кипчак Абдурахман Автобачи, сын Мусульман-кула, бывшего опекуна Худояр-хана, казнённого им в 1852 г. вместе с его сподвижниками кипчаками.

К Абдурахману Автобачи примкнули часть войск и даже часть кокандской знати, в том числе и наследник престола Насреддин-хан. Худояр решил укрыться под защитой российских властей. Во главе 8-тысячного войска он двинулся в Ходжент. Вместе с ханом двинулись назад и направлявшийся в Кашгар  русский посол Вейнберг в сопровождении полковника М. Д. Скобелева и конвоя из 22 казаков. В шести километрах от Коканда хан остановился, чтобы дать бунтовщикам бой, но всё его войско по примеру других перешло на сторону восставших.

С Худояром осталась лишь его свита да русское посольство. Подвергаясь постоянным нападениям восставших русское посольство и ханская свита под защитой небольшого отряда казаков всё же добрались до места, находящегося под контролем русских войск. Вот что об этом писал Туркестанскому генерал-губернатору К. П. Кауфману сам Худояр-хан: «22 июля я решил выступить из столицы. Дорогие мои гости, господин Вейнберг и полковник Скобелев выехали вместе со мной и, несмотря на несколько раз повторяющееся преследование бунтовщиков и перестрелку, не оставили меня.

«На подобный поступок способны лишь русские. Когда мои собственные приближённые изменили и бежали, они (русские) стойко следовали со мной, и не будь их я не добрался бы до русской границы. Офицеров этих прислала мне судьба, и я никогда не забуду эту услугу, оказанную мне русскими людьми». («Правительственный вестник», 1875 г., №199). После бегства Худояра восстание охватило все ханство. Новым ханом провозгласили Насреддина. Абдурахман Автобачи объявил джихад – священную войну – России.

Он послал своих эмиссаров в русские пределы, которые распространяли среди русско-подданного мусульманского населения прокламации с призывом джихада против русских. В августе кокандские войска у Теляу, Ходжента и в других местах вторглись в российские пределы и осадили Ходжент. Повторилась извечная история: кочевники начали вторгаться на российскую территорию. Против вторгшихся были двинуты войска. После ряда поражений Насреддин подписал мирный договор, по которому часть земель Кокандского ханства на правом берегу Сырдарьи – Наманганское бекство – отходило к России.

В сентябре ханстве началась новая смута. Насреддин был смещён, а ханом по предложению Абдурахмана был провозглашён Пулат-бек. Подстрекаемые Абдурахманом кокандцы в октябре вторглись в Наманганский отдел. Русский гарнизон, укрывшись в цитадели, едва смог отбить штурм. В ответ, в район Намангана были переброшены дополнительные русские войска под командованием Д. М. Скобелева. В январе 1876 г. Кауфман, прибыв в Санкт-Петербург, в обход Министерства иностранных дел получил разрешение императора Александра II на ликвидацию Кокандского ханства.

8-го февраля Скобелев занял Коканд, и 19 февраля 1876 г. Высочайшим повелением объявлялось о присоединении Кокандского ханства и образовании из него Ферганской области. В 1882 г., в связи с ухудшением положения на западно-китайской границе, и для сосредоточения власти в конфликтной зоне в одних руках, Семиреченская область была включена в состав Степного края. Впоследствии, в 1899 году из-за сосредоточения всех военных средств, направленных против Китая, в ведении начальника Туркестанского края, отдалённости Верного от центра Степного края (1700 вёрст от Омска и 800 вёрст от Ташкента) Семиреченская область была снова возвращена в Туркестанский край.

Способствовали этому и экономические связи. Главными потребителями сельскохозяйственной продукции Семиреченской области, хлеба и скота, были Ташкент, Ферганская и, отчасти, Самаркандская области. Области возглавлялись военными губернаторами, назначаемые указом царя по представлению военного министра. В Семиреченской области губернатор имел ещё и звание Наказного атамана казачьих войск. Первым губернатором Семиреченской области и Наказным атаманом Семиреченского казачьего войска был генерал Герасим Алексеевич Колпаковский (1867-1882 гг.).

Области делились на уезды. Уезды управлялись начальниками, которые назначались генерал-губернатором по представлению губернаторов областей. Первым начальником Токмакского уезда был майор Г. С. Загряжский. Впоследствии начальниками Токмакского (Пишпекского уезда) были: подполковник Чайковский 19.11.1870-24.10.1871 гг., подполковник Лисовский А. Н. 24.10.1871-23.02.1879 гг., подполковник Герасимов И. С. 23.02.1879-24.12.1879 гг., капитан Аврамов, и. д. начальника уезда 24.12.1879-22.0.1880 гг., полковник Томский, и. д. начальника уезда 22.01.1880-14.06.1880 гг., майор Сапожников 14.06.1880-12.05.1881 гг., полковник Пущин М. П. 12.05.1881-03.05.1888 гг., войсковой старшина Нарбут И. Я. 03.05.1888-15.06.1891 гг., коллежский советник Талызин А. А. 15.06.1891-13.02.1900 гг., войсковой старшина Затинщиков П. Н. 13.03.1900 -ноябрь 1912 гг., подполковник Путинцев Г. Ф. 18.12.1912-ноябрь 1916 гг., и. д. начальника уезда подполковник Рымшевич с ноября 1916-по апрель 1917 гг.

В апреле-мае 1917 г. теперь уже уездный комиссар Губин, с 25 мая – поручик Занемойский, в августе 1917 года уездным комиссаром был назначен эсер Соколовский. Начальник уезда имел двух помощников: старшего и младшего, последний был представителем из местного населения. В Токмакском уезде младшим помощником был сначала Кутан Султанбеков. Потом, в связи с переходом дулатовских волостей в Верненский уезд, на эту должность был назначен Сооронбай (Саурамбай) Худояров. [(189), №22 от 29.05.1871]. С 1875 г. младшим помощником стал Байтик Канаев, с 1877 г. – Мананбай Джантаев. а в 1878 г. эта должность была упразднена.

В 1883 г. село Беловодское стало центром Беловодской волости Токмакского (с 29.04.1878 г. Пишпекского) уезда Семиреченской области. В Беловодскую волость входили селения Беловодское, Новотроицкое (Сукулук) и Кара-Балта. Впоследствии село Карабалта было выделено в самостоятельную волость и даже причислено в Сырдарьинскую  область, а в Беловодскую волость вошло вновь образованные сёла Петровка, Сретенка и Предтеченка. По тогдашнему положению киргизское кочевое и русское административные деления были раздельными. Поэтому киргизы, кочевавшие западнее сел. Беловодского, относились к Багишевской волости, а восточнее – к Джамансартовской. 

Новое генерал-губернаторство было подчинено Военному министерству, тогда как все другие губернии России находились в ведении Министерства внутренних дел. Положение это беспримерное. Кавказ в течение 50 лет был театром непрерывной войны, однако, никогда не находился в ведении Военного министерства. Приамурье и казахская степь во время присоединения также не находились под ведомством Военного министерства. Военный характер управления Туркестаном объяснялся тем, что районы нового края граничили с не совсем дружественными владениями Хивы, Бухары, Китая и с воюющим Кокандом.

Сильны были происки Англии, опасавшейся продвижения России в сторону Индии. А правительству для управления краем было удобнее использовать уже существующий военный аппарат, участвовавший в присоединении края. Положением об управлении краем от 1867 г. вводилось «военно-народное управление». Формулировка «народное» имело смысл отличный от современного псевдонародного названия – республик, партий, общественных движений. Это была не словесная игра в демократию.

Административное управление краем называлось народным потому, что у поставленного во главе области военного губернатора, командующего войсками, была сосредоточена не только власть военная, но и административная, судебная и другие гражданские ведомства. Военный губернатор не только командовал войсками, но и управлял народом, вверенной ему областью. На территории Киргизии было всего три казачьих станицы (Самсоновская северо-восточнее Токмака, ныне Бурулдай, Николаевская на Иссык-Куле и Нарынский пост).

Но я сделаю отступление о создании Семиреченского казачьего войска, сыгравшего значительную роль в присоединении и освоении Семиречья. В 1867 г.  Туркестанскому генерал-губернатору К. П. Кауфману поступило предложение полковника Пистолькорса о преобразовании казачьих войск Туркестанского военного округа. Пистолькорс много лет изучал положение казачьих войск, командовал казачьими частями на Кавказе и в Туркестане. Внешняя служба сотен Уральского, Оренбургского и Сибирского казачьих войск, участвовавших в охране нового края, из-за дополнительных расходов обходилась дорого.

Пистолькорс полагал, что и в будущем нельзя рассчитывать на то, что правительство будет содержать в новом генерал-губернаторстве необходимое количество регулярных войск. Единственной опорой империи в Средней Азии полковник считал казачьи войска, дислоцирующиеся непосредственно в Туркестане. В своих предложениях Пистолькорс отмечал, что в случае войны на западе и одновремённых беспорядках в Туркестане казаки, как резерв Военного министерства, могли выставить дополнительные отряды. Эти мрачные предположения, к сожалению, подтвердились в 1916 г.

Подобные предложения о создании местного казачьего войска поступали и от других военных, служивших в Туркестанском военном округе. В итоге  13 июля 1867 г. Военным министерством было принято решение о создании из 9-го Алатавского и 10-го Сергиопольского полковых округов Сибирского казачьего войска самостоятельного Семиреченского казачьего войска, предназначенного охранять юго-восточный участок границы с Китаем и стать опорой в стабилизации положения в регионе. Находилось оно в подчинение Туркестанского генерал-губернатора, который совместно с губернатором Семиреченской области были наказными атаманами Семиреченского казачьего войска.

Эта глава рассказывает о продвижении России в Среднюю Азию, но главное в этом рассказе не описание побед и доблести русского оружия. Я хочу обратить, заострить внимание на цивилизующую роль России, на влияние её правления и культуры на развитие региона. Конечно, включение в состав Российского государства влекло за собой кардинальные перемены в жизни присоединённых народов. Это событие было стрессовым, переломным в их судьбе.

Вновь присоединённые народы оказывались в подчинении русской администрации, русские пришельцы занимали их земли. Привычные жизненные правила и устои переставали действовать, а новые зачастую вступали в противоречие с существующими. Но Российская империя была одним из наиболее гибких способов государственного устройства, известного мировой истории, так как в ней всё же меньше был выражен национальный гнёт, весьма характерный для других колониальных империй.  

Тюменские «бухарцы» (выходцы из Бухары, перешедшие в российское подданство) в августе 1916 г. в своём прошении об освобождении от призыва на тыловые работы писали: «Ещё в 7153 году (1645) грамотой своей Государь Михаил Фёдорович указал бухарцев в тягло не приписывать и к торговле препятствий не чинить. То же и Алексей Михайлович в 7177 году (1669) подтвердил грамотою с бухарцев податей не брать и чтобы им «служилых служб не отбывать». Грамотою 7195 года (1687 г.) Великие Государи Цари и царевна Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич и София Алексеевна велят бухарцам при проездах по всем городам с товарами не чинить препятствий.

«Грамотою 1701 года Великий Государь Пётр Алексеевич, подтверждая прежние грамоты, коими бухарцев «никоими службами утеснять не велено», отменяет наложенный оброк и устанавливает оклад в самом небольшом размере. Указом 1724 года Император Пётр I повелел с бухарцев рекрутов не брать. Императрица Екатерина Алексеевна вольности в области вероисповедания мусульманской веры подтвердила указом от 1769 года». [РГИА, ф. 1292, о. 1, д. 1917 л. 32].

Обосновывая своё право на освобождение от призыва на тыловые работы, «бухарцы» перечислили свои льготы и привилегии, полученные от российских правителей в течение нескольких веков, что на колониальное угнетение не похоже. Ещё в XI в. князь черниговский Мстислав Храбрый, сын Владимира Крестителя, расширяя границы русского государства, заложил важный принцип русской политики. В отличие от западной дипломатии, исповедовавшей принцип «разделяй и властвуй», на  Руси руководствовались другим правилом: «объединяй и защищай все подвластные народы».

Поэтому Россия не была колониальной державой в классическом определении, как, например, Англия. Индийский крестьянин знал лишь английского солдата и колониального чиновника. Практически не было общения между немногочисленными английскими чиновниками и массой индийских трудящихся. Британский колониально-административный и военный аппарат в Индии, в противоположность российскому на Кавказе и в Средней Азии, был господствующей кастой, отгороженной от местного населения и закрытой даже для его избранных представителей.

Русские же переселенцы органично врастали в иноплемённую среду, терпимо относились обычаям и традициям, завязывали с местным населением хозяйственные, дружеские и даже родственные связи. Интересен документ на эту тему. Законом от 8-го июня 1901 г. разрешили приобретение земель в Сибири в долгосрочную аренду с последующей продажей в собственность лицам дворянского происхождения. Штабс-капитан 4 Западносибирского батальона А. А. Шавров, проживающий в Верном, подал прошение о приобретении в собственность ста десятин земли в Семиреченской области.

В прошении Шавров писал: «Я предполагаю совершенно нетронутый участок земли, по которому не проходила ни одна пахотная борозда, должным образом оросить, связать его с проезжей дорогой удобным путём сообщения, организовать на нём пахотное поле, лесоразведение, плодоводство (получение фруктов для вывоза), пасеку, улучшение породы местных животных, бесплатное обучение перечисленным отраслям хозяйства, постоянный музей». [РГИА, ф. 396, оп. 1, д. 634, л. 81]. И это был не заоблачный мечтатель. Далее проситель описывает свою длительную работу в Семиречье, состояние Семиречья, его возможности и перспективы:
Окончание в 7-ой части.

Категория: Мои очерки | Добавил: Борис (16.02.2018)
Просмотров: 1098 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0