Продолжение, начало в 1-ой части.

Раздоры конкурирующих и даже враждующих партий доходили до того, что власти иногда даже были вынуждены разделять существующие волости. В 1893 г. в Пишпекском уезде «из-за беспорядков» Саяковская волость была разделена на две: Саяковскую и Чуринскую. [(160), №26 от 26.06.1893 г.]. Коль других репрессий не последовало, то понятно, что этими беспорядками были внутренние раздоры. И вот в такой жёсткой, грубой борьбе выбранный манап, чтобы вернуть свои расходы на подкупы и взятки предвыборной борьбы, собирает теперь уже с подвластной ему волости «чигын», с лихвой возмещая свои расходы. Тынышпаев М. заявлял Верненскому прокурору:

«Порой даже земельные отношения бледнеют перед дрязгами выборов и партийности. Теперь нигде ни одного выбора не бывает без громадных подкупов. Каждый раз перед выборами претендент клянётся, что если проведут его, то прекратятся бесконечные «тёмные» (так называются на киргизском я зыке) налоги, настанет мир и спокойствие в волости. Киргизы, увлечённые партийностью, забывают подумать о том, зачем такой благодетельный претендент раздаёт 5-30 и даже 40 тысяч рублей, когда всё его будущее жалование за трёхлетие не превосходит 900-1500 рублей. Претендент, прошедший в волостного или народные судьи, собирает в 5-20 раз больше затраченного капитала, и этот форменный грабёж происходит в настоящее время». [(43), стр. 138].

Причём большую часть «чигына» собирает с «партии», которая выступала против него, а сам «чигын» с каждым годом увеличивался, ложась тяжёлым бременем на простого кочевника. По словам простых киргизов он восстали потому, что «их стеснили землей, а потом, что берут в солдаты». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 7, л. 3], а также взяточничество властей. Так, киргизы Пржевальского уезда «главным виновником своего восстания считают уездного начальника Иванова, так как он слишком много брал с них взяток, раздел их всех, снял с них чуть ли не последнюю рубашку и требовал все новых и новых денег». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 1, л. 11об].

Не в оправдание Иванова, бравшего взятки через волостных управителей, следует сказать о манапах, которые  кроме «чигына» использовали любую возможность для поборов в свою пользу. Прикрываясь взяточничеством русского начальства, они солидную часть сборов и поборов присваивали себе. О размерах таких поборов не единожды сообщали должностные лица русской администрации.  

Губернатор области после обзорной поездки по южным уездам летом 1908 г. писал: «Не все волостные управители вносят полностью в казначейство собираемые деньги». [(160), №63 от 05.08.1908 г]. В докладной о восстании сообщалось: «Уплата кибиточной подати и других повинностей, как мирного времени, а также и вызванных войной, производилась волостными управителями, которые брали с подчинённых им киргизов в 2-3 раза больше того, что с них требовалось». [(43), стр. 110]. 

Сотрудник Пржевальского охранного отделения Юнгмейстер писал: «Незаконные сборы буквально режут киргизскую бедноту. Приезды начальства, от начальника уезда до последнего джигита, сопряжённые с приёмами и угощениями; поездки в город должностных лиц, которые не могут сделать там ни одного шага, чтобы не дать кому-нибудь, – всё это ложится, увеличиваясь против действительной стоимости в полтора-два раза, на карман букары. … Малейшая задержка в уплате, я уже не говорю о неповиновении, приводит к вмешательству джигитов, которые прямо-таки выколачивают плетьми требуемые взносы». [ЦГИА УзССР, ф. Туркестанское районное охранное отделение, оп. 1, д. 1788, л. 53-59. (31), стр. 396].

Ярким примером использования манапами для поборов любых поводов служит хадж манапа Шабданова в Мекку. Все свои расходы на хадж он возместил с народа, объясняя свой хадж общественным делом. По словам киргизов, этот сбор достиг 12-15 тысяч рублей. [(160), №22 от 14.03.1908 г.]. Показательно также и то, что в стремлении киргизов к оседлости главной побудительной причиной было засилье манапов.

Киргизы, жалуясь на угнетение и обирание их манапами, заявляли, что «единственным средством от всего этого является переход в крестьянство». При этом просители обязывались «наравне с русскими нести все денежные, натуральные и воинскую повинность». [(160), неоф. часть, № 174 от 14.08.1911 г.]. Если стремились в крестьянское сословие, то, значит, манапские поборы превышали более высокие налоги с крестьян и воинскую повинность вместе взятые.

Член Совета Министерства внутренних дел В. Г. Кондоиди в своём отчёте «О расследовании злоупотреблений и беспорядков в некоторых областях Туркестанского и Степного генерал-губернаторств» второй, из пяти причин восстания называл «злоупотребления волостных управителей и аульных старшин, воспользовавшихся реквизицией, чтобы с лихвой вернуть затраченные ими на предвыборную агитацию средства». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1956, л. 12].

Кроме присвоения части реквизиционных сборов и взяток за освобождение от призыва на тыловые работы, волостные управители творили различные махинации. Волостной управитель Сукулукской волости в своём усердии перед начальством в списки призываемых внёс на 22 человека больше. Когда пристав Беловодского участка И. Грибановский сообщил Тыналиеву, что лишние призывники будут отпущены домой, Чолпонкул заявил родственникам, что сможет освободить их за 200 руб. Родственники, конечно, собрали требуемые суммы, и Чолпонкул получил 4400 руб. (Слово Кырызстана, №231 от 05.10 1991 г.).

Четвёртая причина восстания – война.

Четвёртая причина восстания – Первая мировая война и участие в ней России. С объявлением войны население империи, в том числе и киргизы, было настроено патриотично. Губернатор области в отчёте за 1914 г. отмечал: «Киргизское население к военным событиям, даже после получения известия о присоединении к врагам отечества Турции, отнеслось совершенно спокойно и с готовностью откликнулось на призыв внести свою лепту на военные надобности и на помощь семьям призванных в войска».

Семиреченские ведомости (неоф. часть, №180 от 12.08.1914 г.) в августе 1914 г. сообщали, что киргизы Пишпека и Токмака известили губернатора про торжественные моления в мечетях «о даровании русскому оружию победы над немцами, прося его всепреданнейше повергнуть к стопам Государя Императора одушевляющие их чувства любви и преданности» и пожертвовали в пользу раненых на войне 150 руб. В 1916 г. в ответе на запрос о восстании Фольбаум добавлял:

«В разгар войны добродушные, в сущности, и податливые на ласку киргизы единодушно разделили общий подъём населения и очень щедро жертвовали на нужды войны как материальными средствами в виде юрт и прочее, так и физическим трудом, облегчая в 1914 и 1915 гг. русскому населению уборку урожая». [ЦГА КырР, ф. И-75, д. 46, л. 103]. Так, киргизы Беловодского участка Пишпекского уезда в июне 1915 г. пожертвовали на нужды войны 168 руб. [(160), неоф. часть, №190 от 15.07.1915 г.].

Киргизы Загорных волостей Пишпекского уезда в ноябре 1915 г. на военные нужды собрали 1295 руб. [(160), неоф. часть, №315 от 15.12.1915 г.]. На нужды действующей армии в Пишпекском уезде было пожертвовано киргизским населением Восточно-Сукулукской волости 100 тулупов и 198 пар пайпаков (тёплая обувка); Багишевской волости – 57  тулупов и 491 пара пайпаков; Шамсинской волости – 24 тулупа и 101 пара пайпаков. Похожие пожертвования были и в других волостях. [(160), неоф. часть, №3 от 04.01.1915 г.].

Очень показательным является следующий факт. Попечительское общество Тынаевской волости в марте 1916 г. постановило оказать помощь в проведении весенних работ семьям мобилизованных, распределив нуждающихся на три категории. 1-ая – бедным четырём семьям выделить из киргизских земель, приобрести семян, вспахать и засеять 9 десятин. (По-видимому, это были ещё неустроенные переселенцы). 2-ая – более бедным восьми семьям выделить из киргизских земель 9 дес. и вспахать всего 15 дес. 3-ья – 15-и беднейшим семействам вспахать и засеять 28 дес. пашни. [(160), неоф. часть, №121 от 02.06.1916 г.].

Но затянувшаяся война, ухудшившееся экономическое положение изменили настрой общества и особенно мусульманского населения, вследствие войны против единоверной Турции. Врио губернатора А. И. Алексеев в отчёте о восстании писал: «Повторные наборы ратников и новобранцев, вывод войск из области породили среди киргизов мысль, что враги России очень сильны. К этому времени прибавилось известное «тыловое» утомление, ощутительное и у киргизов". [ЦГА РУз, ф. И-1, оп. 31, д. 1182, л. 8]. Хотя коренных жителей Средней Азии не призывали в армию, трудности военного положения тяжёлым бременем ложились и на них.

Вводились новые налоги и всевозможные «добровольные пожертвования» для армии, росла дороговизна. В исследованиях о восстании, как правило, говорится о поставках скота и имущества киргизами. Создаётся впечатление, что это было обязанностью, тяжёлой ношей только киргизского населения. Но и на русских, кроме призыва в армию, также лежали обязанности по уплате налогов и по поставкам. На заседании Семиреченского военно-промышленного комитета 22 сентября 1915 г. обсуждались цены на юрты, поставляемые для армии и стоившие ранее 90 руб., теперь на рынке оценивались в 200 руб.

По этому вопросу член комитета А. И. Черных. сделал заявление: «Киргизы не несут воинской повинности, они не обременены непосильными налогами, как мы, русские люди, кровь которых сейчас льётся рекой, а потому платить им (киргизам – Б. М.) такие цены за юрты нет оснований. Всё, что нужно для армии, должно быть реквизировано у них так же, как реквизировалось у русского населения осенью прошлого года: лошади, стоившие 400 руб., (оценивались) по 150-200 рублей». [(160), №259 от 09.10.1915 г.]. То есть, русские также подвергались реквизициям и так же по низким ценам за поставки.

Если скот поставляли, в основном, киргизы, то поставки продовольствия, фуража, предоставление гужевого транспорта ложились, в основном, на русских, как земледельческую часть населения. В декабре 1916 г. из Верненского уезда сообщали: «В связи с введением военного положения были мобилизованы лошади и подводы для перевоза. По Верненскому уезду было реквизировано две с половиной тысячи лошадей и телег, что составило почти все наличное количество лошадей. В этой связи поднимался вопрос, распространяются ли льготы на переселенцев Семиреченской области по поставке лошадей в войска.

«Если не будет прекращена реквизиция лошадей и подвод в селах, то нарушится хозяйственная жизнь селений, пахоты весной не будет, а с вывозом хлеба в Ташкент получится голодовка у нас». [ЦГА РКаз, ф. 19, оп. 1, д. 603, л. 589-590]. Такая обстановка в русских селениях была не только Верненского уезда, но и по области. Но, главное, православное население, кроме реквизиций, исполняло воинскую повинность: отправляло своих мужей и сыновей на войну. В одном из обсуждений темы восстания услышал утверждение, что в Семиречье русские были освобождены от воинской повинности.

Да, первые переселенцы, водворяемые во вновь создаваемые поселения (на пустом месте), называемых «выселками», освобождались от военной службы на 25 лет. Переселенцам, водворяемым в уже существующие поселения, эта льгота уменьшалась вдвое. С 1887 г. всё русское население Туркестана, не имеющее льгот по отбыванию воинской повинности, а также причисленные к русским мещанским и сельским обществам инородцы привлекались к отбыванию воинской повинности. [РГИА, ф. 391, оп. 4, д. 933, л. 39об. Записка о состоянии Семиреченской обл. в 1908 г. Верный . 1909 г., стр. 20].

Так, первый рекрут из нашего села,основанного в 1866 г., был призван в 1891 г. Впоследствии эта льгота, как и количество земли, выделяемой на одну мужскую душу, постепенно уменьшалась. По закону о переселении от 6-го июня 1904 г. переселяющиеся на земли азиатской России, в том числе и в Туркестан, освобождались от казённых повинностей на три года. (История СССР, 1960 г., №5, стр. 162).

В 1910 г. Межведомственная комиссия по пересмотру Устава о воинской повинности, приняв во внимание заключение Туркестанского генерал-губернатора и областных губернаторов края, эту льготу отменила совсем и постановила привлекать всё русское население края к воинской повинности на общем основании. [Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.). М. 2004, стр. 303].

В 1910 г. в призывные списки по выполнению воинской повинности в Семиреченской обл. было внесено 1135 человек. Из них великороссов 886, магометан – 133, евреев – 1. (Семиреченские ведомости, неоф. часть, №169 от 09.08.1911 г.). Положение от 1869 г. о порядке производства реквизиций во время войны и в период мобилизации гласило:

«Ст. 138. В военное время и в период мобилизации всё необходимое для обеспечения потребностей армии может приобретаться реквизициями в пределах Империи. Ст. 139. Реквизиция есть принудительное приобретение от жителей средств, необходимых для удовлетворения потребностей армии, а равно обязательный наряд местных жителей для производства работ, вызываемых военными обстоятельствами. Ст. 139-1. Реквизиции устанавливаются платные и бесплатные. В пределах своей страны назначаются всегда платные реквизиции». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1956, л. 1 и 2].

Согласно пункту 28 «Положения о реквизиции лошадей» по военно-конской повинности «за каждую реквизированную на сдаточном пункте лошадь производится владельцу оной вознаграждение за счёт Государственного казначейства в размере, установленном для лошадей, принимаемых по военно-конской повинности». [РГИА, ф. 1276, оп. 20, д. 121, л. 57об]. Безусловно, цены по реквизициям были более низкими по сравнению с существующими в это время рыночными ценами, но таковы были реалии военного времени.

Закупка скота для армии по «твёрдым ценам» ударило по всем владельцам скота: и киргизов, и русских. Недовольство этим мероприятием вылилось выступлениями и в русских посёлках. Заведующий водворением переселенцев в Копальском подрайоне писал по этому поводу: «Не признающие никаких законов и нежелающие ни с чем считаться солдатки в селениях обременяют сельские власти всякими раздорами, и терпеливым старостам зачастую приходится жертвовать своею бородою в пользу успокоения рассвирепевшей женщины». В селе Преображенском Пржевальского уезда солдатки устроили погром в волостном управлении. [(268), стр. 32].

А то, что киргизы за поставляемых скот, лошадей и другое имущество даже выделенную оплату получали не полностью, а иногда совсем ничего не получали – это вина своих волостных и аильных правителей, которые присваивали эти деньги себе. В соответствии с пунктом 10 «Положения о порядке проведения реквизиции», расчеты производились не с каждым отдельным поставщиком, а «по окончании платной реквизиции деньги по утверждённым тарифам и установленным ценам выдаются представителям населения», то есть старостам, волостным и аульным старшинам. [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1956, л. 4].

Далее будет рассказано, что после начала призыва на тыловые работы была дана отсрочка до 15 сентября для уборки урожая. Межведомственное совещание, состоявшееся при Генштабе 22 августа, на запросы губернаторов отказало в ходатайствах о дальнейшем продлении отсрочки, обосновывая это тем, что «на фронте работает большое число рабочих из населения занятых армией районов, и притом несут эту повинность уже давно». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1920, л. 2]. То есть, тыловые работы не были чем-то новым, изобретённым для уничтожения инородческого населения. Это было перераспределение тягот тыловых работ с прифронтового населения на инородцев.

Восстание началось в конце второго года войны, когда уже явно начали проявляться ослабление экономического положения России и недовольство общества, в том числе и русского населения, политикой царизма. У «инородцев» постепенно крепла надежда: воспользовавшись сложившейся ситуацией, скинуть правление русской власти. Следствием Верненского окружного суда киргиз Каргалинской волости Игимбай обвинялся в провокационных разговорах, что «когда русские уйдут на войну, то киргизы отберут у них всю землю». [РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 886, л. 31].

Врио губернатора Ферганской области полковник Иванов сообщал в Главный штаб: «Война дала возможность вражеской пропаганде убедить туземцев в истощении России войной, недостаточности войск и оружия в крае и, таким образом, в благоприятности момента для безнаказанных выступлений». Участник восстания Ергабай Далдыбаев в своих воспоминаниях говорил: «Повстанцы знали о положении царской армии на фронтах. Говорили, что на войне уничтожено много войск, поэтому других отрядов в помощь карателям царская власть выслать не сможет». [(176), стр. 139].

В связи с призывом инородцев на тыловые работы возникли новые малообоснованные слухи: о крупных поражениях русских войск на фронте, о полном истощении русских сил. Призыв инородцев на тыловые работы был воспринят местным населением, как исчерпание у «ак-паши» для этих целей русских солдат, как его слабость. Призывая к восстанию, Канат Абукин убеждал киргизов, что «покорить край (киргизам) ничего не стоит, так как все русские войска на войне, а дома только женщины и дети, да старики». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 15, л. 12об].

Положение в крае давало основание для таких заявлений. В телеграмме Куропаткину Фольбаум, сообщая о положении в области, писал: «Сейчас в деревнях одни бабы, войск мало». Заведующий Семиреченским переселенческим районом в докладе Главному переселенческому управлению в декабре 1915 г. сообщал: «В Верненском уезде число призванных с 20 июля 1914 г. по 1-ое октября 1915 г. составляет 60% (призывного населения). Принимая в соображение, что призываются мужчины от 19-и до 42-х лет, можно сказать, что почти весь (мужской) деятельный элемент деревни отсутствует». [РГИА, ф. 391, оп. 5, д. 1786, л. 19].

Из Пишпекского уезда в 1915 г. было призвано ратников в апреле 1039 человек, в августе – 1685, в сентябре – 522, в октябре – 154 человека. [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1539, л. 18-29]. А впереди до начала восстания был ещё год войны, и были ещё призывы теперь уже ратников запаса 2-ой категории. Принимая во внимание, что призывались мужчины от 19-и до 42-х лет, то можно сказать, что из мужчин в сёлах были только дети и старики. 

Слова Фольбаума, что «в деревнях одни бабы» подтверждает и старшина Преображенской волости Пржевальского уезда Аркадий Селиверстович Тюринов. Он рассказывал, что «так как у нас мужиков было мало, то мы для устрашения киргизов переодели в мужские костюмы женщин, которые тоже выходили с нами за село» для отражения атак восставших. [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 13, л. 10об]. Помощник Начальника Туркестанского почтово-телеграфного округа, сообщая руководству о разрушениях телеграфной связи в результате восстания, докладывал:

«Приступить к восстановлению телеграфного действия от станции Дмитриевской (между Пишпеком Токмаком – Б. М.) до Пржевальска и от Рыбачьего до Нарына нельзя даже в настоящее время вследствие того, что всё мужское население в Семиречье мобилизовано». [РГИА, ф. 1289, оп. 12, д. 834, л. 130]. Подтверждением отсутствия в сёлах деятельного мужского населения был возраст жертв мужского пола – до 20-и лет и старше 40-а. К тому же, русские посёлки были разбросаны, большей частью, посреди киргизских волостей и значительно удалены друг от друга и от крупных населённых центров.

В результате, ввиду ухода из Туркестана на фронт значительной части войск (в частности, 2-ой Семиреченский казачий полк был отправлен в Персию, где он обеспечивал оккупацию провинции Хорасан), разоружения русского населения, значительного уменьшения мужского населения русских сёл из-за призыва в армию, на первый взгляд, соотношение сил было в пользу восстания, и возможность победы казалась вполне достижимой. Докладывая генерал-губернатору о расположении войск в Семиречье, Фольбаум сообщал:

«В Пишпекском уезде четыре участка: Беловодский, Токмакский, Зачуйский и Загорный. Имеют четыре приставских конвоя и 50 конных пишпекской караульной команды» [(175), стр. 42]. Конвой пристава составлял обычно 10-12 стражников (милиционеров), следовательно, во всём Пишпекском уезде войск было около ста человек. В призывах к восстанию говорилось, что «русских солдат мало, и их можно камнями и палками уничтожить». Сомневающимся инициаторы восстания внушали, что из-за трудностей на фронте войска вряд ли вернутся, да и переброска их с Запада займёт много времени.

К весне 1916 г. в Туркестане находились около 200 тысяч военнопленных и около 70 тысяч беженцев с территорий, занятых немцами и австро-венграми. Решившиеся на восстание надеялись на поддержку военнопленных. 16 июля около лагеря сапёров близ Ташкента был задержан «местный туземец, предлагавший сербам (военнопленные из австрийской армии – Б. М.), жившим в этом лагере, принять участие в сартовском беспорядке, в котором, по его словам, должны принять участие пленные в Ташкенте и афганцы». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1916в, л. 413].

Появление беженцев из оккупированных районов было новым явлением для Туркестана, которого до этого внешние войны России касались косвенно. Эвакуация беженцев в Туркестан приводила к ухудшению продовольственной проблемы в крае. Кроме того, в связи с прибытием беженцев и принесённой ими информации о военных поражениях русской армии, среди азиатского населения стали распространяться дополнительные слухи о слабости России. Губернатор Самаркандской области Лыкошин, анализируя причины восстания, отмечал:

«Направление в Туркестанский край беженцев в большом количестве и в ужасном состоянии. Это явление сильно уронило в глазах туземцев наш престиж, показав, что мы потерпели частично поражение и лишились значительной территории. Появление беженцев было принято туземцами чуть не за следствие победы германцев, а агитаторы этим воспользовались в своих интересах». [(44), стр. 28]. Куропаткин в своём докладе Военному министру в январе 1917 г., перечисляя причины восстания, также указал на «неудачное направление в Туркестанский край беженцев».

Недовольные также надеялись на поддержку Турции и Германии; на выступление Персии и Афганистана. Управляющий политическим агентством в Бухаре Шульга сообщал: «Агентурные сведения из разных источников настойчиво говорят об отправлении 7-го июля из Самарканда депутации в Афганистан с просьбой о помощи». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1933-б, л. 243]. Начальник Туркестанского охранного отделения полковник Волков сообщал о перехвате переписки ташкентских казиев с представителями афганского эмира в Бухаре. Ташкентские казии призывали эмира выступить против России. [Там же, л. 272].

И в заключение связанная с войной бытовая причина, но что сказывается в определённых обстоятельствах. Мещанин гор. Пржевальска Фазлутдин Забиров сообщал следствию: «Помимо недовольства набором в «солдаты» киргизы … киргизы жаловались на то, что во время призыва русских солдат по селениям и базарам киргизам (было) ездить нельзя, так как солдаты (призывники – Б. М.) отбирают у киргизов всё, что можно: покупки, плети, шапки и так далее, требуя с них за это выкуп себе на водку». (Семиречье. 1916 год. Сб. мат. и док. Алматы. 2008, стр. 68).

Пятая причина восстания – иностранная деятельность.

Восстание 1916 г. в Средней Азии, как уже говорилось, явились результатом стечения многих процессов, происходящих в Российской империи, но нельзя не учитывать и внешних факторов, которые не могли не оказывать своего воздействия на развитие событий. Ограничение причин восстания только границами Семиречья, без учёта международной обстановки и деятельности иностранных держав, не даёт объективной картины восстания и не указывает на все силы, которые стали его побудителями.

Британский министр иностранных дел Э. Грей накануне Первой мировой войны сказал: «Всех последствий подобной войны … совершенно нельзя предвидеть». (История дипломатии. М. 1963, т. 2, стр. 789). События, произошедшие в мире с началом войны, подтвердили это предвидение. Например, вспыхнули ряд конфликтов на территориях, где проживали мусульмане (мятежи в странах Северной Африки, в Ливане и Сирии в 1915-1916 гг., «восстание в пустыне» в Аравии в 1916 г.), которые были как бы, унаследованы от довоенного времени и на первый взгляд не имели отношения к борьбе коалиций Первой мировой войны.

Однако, с одной стороны, они были инициированы кем-нибудь из участников войны. Например, восстание против Османов в Аравии, где военным советником у восставших был английский разведчик полковник Лоуренс. С другой стороны, участники этих движений сами были вынуждены искать себе союзников среди держав, участвующих в войне, для получения оружия, боеприпасов и денег. (Восток, 2004, стр. 60). Подобный конфликт произошёл и в Российской империи – это восстание 1916 г.

Но и ставить иностранную деятельность во главу угла не следует. Общественный деятель М. Т. Тынышпаев в показаниях прокурору по поводу восстания подчёркивал: «Если бы не было тех отношений к киргизам, что были до войны, если бы мобилизация рабочих проводилась более осмотрительно, то самая идеально обставленная, какую только можно себе представить, турецко-германская агитация не достигла бы того, свидетелем чего мы явились». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 46, л. 145].

Подавляющее большинство гражданских войн и восстаний в новейшей истории ведутся при поддержке одной из сторон конфликта или обоих какими-нибудь иностранными державами, преследующих свои внешнеполитические интересы. Идёт Первая мировая война. Все главные участники войны имели свои интересы не только в зоне боевых действий, но и в других регионах мира, поэтому проявления борьбы стран Антанты и Оси не могли не найти своего проявления и в Средней Азии.

Средняя Азия была районом соперничества России не только с соседними государствами – Китаем, Афганистаном, Персией, но и с европейскими – Англией, Турцией и Германией. Противоборство двух враждующих союзов в Первой мировой войне проявлялось и в Туркестане, где Германия и Турция предпринимали явные и тайные попытки по дестабилизации ситуации в тылу своего врага с целью отвлечь часть материальных и военных ресурсов с фронта, воспрепятствовать набору и отправке инородцев на тыловые работы.

Не прекращала попыток расширения своего влияния союзница Англия, сосед Китай тоже пытался воспользоваться сложившейся обстановкой в своих интересах. Поэтому восстание 1916 г. в Туркестане стало результатом не только внутренних, но и внешних причин. Оно, безусловно, не обошлось без вмешательства иностранных разведок, и его необходимо рассматривать в связи с глобальным событием того периода – Первая мировая война. Надо признать, что точных данных о деятельности иностранных шпионских агентур именно по подготовке и проведения восстания в Семиречье нет, не известны имена иностранных агентов, нет достоверных данных, как они готовили и спровоцировали восстание, есть только косвенные.

Но примечательно, что повстанцы надеялись на помощь извне, в частности в Киргизии на поставки оружия из Китая. В Джизаке (Самаркандская обл.) восставшие кричали, что они хотят быть подданными «германа», и что им поможет Афганистан. Куропаткин в своём докладе говорит об иностранном вмешательстве, но не приводит конкретных подтверждающих фактов. Известно единственное сообщение, когда сами иностранцы писали о своём участии в восстании в Семиречье, – это случай с турецкими офицерами, оказавшимися во время восстания в Киргизии, но они явно преувеличивали свою роль.

Один из них, Хаджи Селим Сами (он же Салим-паша, впоследствии сподвижник Энвера-паши в движении басмачей), хвастался, что они подняли весь Киргизстан. Но по сведениям башкирского национального деятеля Заки Валидова, они присоединились киргизам, выступавших под руководством сыновей Шабдана Джантаева, довольно поздно, когда повстанцы уже начали уходить в Китай. В остальном имеются лишь факты проведения общей разведывательной деятельности и антирусской агитации. Но при всей стихийности волнений, в разновременности выступлений в разных районах края всё же чувствовалось внешнее влияние.

На международной научной конференции «Переосмысление восстания 1916 г. в Центральной Азии», проходившей в Бишкеке в мае 2016 г., участники совещания отметили в событиях 1916 г. провокационные действия турецких, германских и китайских агентов. А российские спецслужбы эту причину восстания ставили на первое место, основываясь на активизации в Туркестане перед восстанием иностранных разведок, особенно турецкой. Средняя Азия интересовала Османскую империю с XVI в. с целью создания суннитского блока в противовес шиитской Персии.

Перед Андижанским восстанием 1898 г. руководителю восстания Мухамеду-Али (Дукчи-ишану) турецко-подданным хаджой был доставлен, якобы, из Мекки «священный волос» пророка Мухаммеда, а также фирман и халат от турецкого султана. («Военный сборник», 1911, №12, стр. 103). В мае 1903 г. турецкий офицер Сами-эфенди среди киргизов Пржевальского уезда «распространял идеи об объединении народов, исповедующих ислам», за что был арестован. [(22), с. 79].

Начало ХХ в. ознаменовалось в России политизацией общественной жизни, противостоянием идеологий, всплеском этнического и религиозного самосознания многих народов империи. Свобода слова, собраний, союзов, провозглашённая Манифестом 17 октября 1905 г., вызвала к жизни деятельность не только Государственной думы и политических партий, но и общественных, сословных, национальных и религиозных объединений. В этот период происходит организационно-юридическое оформление многих мусульманских обществ в России, появление различных доктрин и концепций, которые проповедовали идеи пантюркизма и панисламизма.

Пантюркизм – идеология, проповедующая объединение всех тюркоязычных народов под эгидой Турции, создание Великого Турана. Панисламизм – религиозно-политическая идеология, представляющая интересы правящих слоёв азиатских мусульманских государств. В основе панисламизма лежат положения о единстве мусульман всего мира вне зависимости от национальной, государственной или социальной принадлежности и необходимости их сплочения в одном государстве или в союзе мусульманских государств под властью духовного главы – халифа. Идеологом панисламизма был видный афганский мыслитель Джамаль ад-Дин аль-Афгани (1838-1897 гг.).

Но что интересно, первую попытку добиться единения мусульман разных государств предпринял кокандский хан Худояр (правил в 1845-1875 гг.). Он выступал за союз арабов и курдов с мусульманами Средней Азии, Афганистана и Индии на основе джихада (священной войны) против англичан, вторгшихся тогда в Афганистан, и русских войск, воевавших в Средней Азии. (Ланда Р. Г., Россия и ислам. // Восток. 2000, №5, стр. 120). Начиная с присоединения в середине XVI в. Казани и Астрахани к Московскому царству, российские власти всегда были обеспокоены политикой Турции по отношению к российским мусульманам.

Ведь османские султаны с 1517 г. был халифами (наместник, наследник, представитель земной власти пророка Мухаммеда) мусульман-суннитов всего мира. В 1908 г. Туркестанский генерал-губернатор Н. И. Гродеков сообщал в главный штаб, что «пребывание турецко-подданных мусульман в наших пределах является крайне нежелательным, их деятельность идёт совершенно в разрез с видами и намерениями русской власти в Туркестанском крае, так как в среде подобных лиц … скрываются различные шпионы и фанатические проповедники идей воинствующего ислама».

Свою информацию Гродеков подкреплял ссылкой на перехваченное письмо флигель-адъютанта турецкого султана Исмаила Хакки-бея, которое направлялось из Константинополя в Старый Маргелан некоему Абдул Расулбаю Абдуррахман-оглу. Письмо содержало призыв к панисламистскому восстанию против русской власти в крае. [РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 3725, л. 5, 6; д. 3757, л. 129]. В 1908 г. при канцелярии Туркестанского генерал-губернатора была создана особая комиссия «По вопросу разведки вне и внутри Туркестанского края». [(221), стр. 99].

Обеспокоенность властей подрывной деятельностью Турции в России была обоснованной. В результате переворота 23 июля 1908 г. в Турции к власти пришла партия «Единение и прогресс», партия турецких националистических революционеров (младотурок). На одном из заседаний конгресса этой партии был рассмотрен вопрос о пропаганде идей панисламизма среди мусульман. Руководство такой пропагандой возлагалось на специальные поместные комитеты, которые предполагалось учредить в значительных пунктах.

Деятельность этих комитетов должен был объединять центральный комитет в Константинополе. В России предполагалось открыть семь таких пунктов. [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 471, л. 130об]. В результате среди мусульман России усилилась протурецкая ориентация, которая и вызвала обеспокоенность властей. В 1909 г. в Константинополе было основано «Бухарское общество распространения знаний». Официальной деятельностью общества было просвещение мусульманской молодёжи Бухары и всего Туркестана, откуда вербовались ученики, которых затем размещали в военных и других школах в Турции. [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 634, л. 6об].

По данным Российского консула в Константинополе, в 1910 г. таких курсантов было около 100. Однако фактически целью Общества было не столько воспитание в мусульманском духе, сколько внушение воспитанникам идеи, что Турция – центр современного ислама, к которому каждый мусульманин должен стремиться, где бы он ни находился. Воспитанники после обучения и определённой подготовки должны были вернуться на родину для «просвещения» своих соотечественников и пропаганды идей пантюркизма и панисламизма.

Следует отметить, что широкого распространения эти течения в Туркестане не имели, но некоторую роль сыграли. В августе 1910 г. МИД России информировал Туркестанское охранное отделение, что, используя обстановку общественно-религиозного подъёма, Турция усилила панисламистскую деятельность в отношении мусульманского населения страны. В Россию под видом купцов и паломников посылаются опытные турецкие эмиссары с целью ведения пропаганды, в которой содержались не только идеи объединения исламского мирового сообщества под эгидой Турции, но и прямые призывы к агрессивным действиям против России и русских. [ЦГА РУз, ф. 462, оп. 1, д. 355, л. 472].

В июле 1910 г. в Бухару был направлен Салих-эфенди (эфенди – офицерское звание в Османской империи) для ведения панисламистской пропаганды среди «татар и бухарцев». (Котюкова Т. В. Окраина на особом положении: Туркестан в преддверии драмы. М. 2016, с. 297). Эта пропаганда имела некоторые результаты. В 1912 г. в доме известного жителя Пржевальска Султан Мурата властями были арестованы члены Турецкого комитета, пропагандировавшие единство мусульман. [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 2, л. 79]. В результате Балканской войны 1912-1913 гг., в которой страны Балканского полуострова потеснили турок с европейской территории, и за Турцией сохранился лишь Константинополь и небольшая территория возле него.

Это поражение Турции встревожило мусульман за будущую участь мусульманства, в том числе и российских мусульман. В Петербурге, Москве, Казани и Оренбурге были попытки сбора пожертвований в пользу турецкого Красного креста. Министерство внутренних дел, опасаясь, что собранные средства будут использованы не по назначению, и что эти сборы будут использованы для пропаганды идей панисламизма и пантюркизма, не разрешило сбор пожертвований.

В Туркестане подобных попыток не наблюдалось, но генерал-губернатор, руководствуясь указаниями МВД, всё же разослал губернаторам областей циркуляр с предписаниями «усилить внимание к настроению туземных масс» и «не допускать появление в крае турецких выходцев, пропагандирующих идеи джихада и посильной помощи султану». [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 587, л. 44]. После официального обращения правительства Турции о разрешении сбора пожертвований по линии Красного креста, Министерством внутренних дел разрешение было дано с ограничениями. [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 587, л. 58]. В 1913 г. жандармское управление докладывало:

«По полученным Департаментом полиции сведениям в местностях империи с мусульманским населением, преимущественно же в Туркестане, Семиреченской и Ферганской областях, под влиянием поражений и неудач турок в войне с балканскими государствами и в виду, якобы, оказываемой Россией помощи славянам, в настоящее время наблюдается возбуждённое настроение мусульман и враждебное отношение их к русским вообще и что мусульмане усиленно обсуждают вопрос о якобы предстоящей войне России с Китаем и не скрывают своих симпатий Китаю». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 55, л. 1].

После прихода младотурков к власти при турецком Генштабе в 1913 г. была создана специальная разведывательная структура. Офицеров этой структуры направляли в государства с тюркским населением, и им ставилась задача ведения разведывательной, пропагандистской и другой деятельности в интересах Османской империи. Курировал направление этой деятельности бывший в то время военным министром Энвер-паша. В поле зрения отдела был и Туркестан.

В мае 1913 г. жандармское управление города Верного сообщало: «Проводниками мысли, что турецкий султан неустанно заботится о мусульманах, где бы они ни проживали, являются богомольцы, путешествующие в Турцию». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 49, л. 2]. Заведующий Верненским розыскным пунктом В. Ф. Железняков в своём докладе о восстании сообщает о коммерсанте Зайнутдине Тазетдинове, «привлечённого в порядке военного положения за распространение идей панисламизма». [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1933а, л. 491].

С началом Первой мировой войны деятельность всех разведок, естественно, усилилась. Особенно активизировались турецкая и немецкая разведки. В декабре 1914 г. Энвер-паша, бывший в то время военным министром, специальной телеграммой командующему армией, отправлявшейся на восточный фронт, Карабекир-бею ставил задачу наступления на Иран и захват Тегерана, а по возможности – организацию восстания в Туркестане. (Вопросы истории, 2018, №3, с. 72).

Турция придавала особое значение организации антироссийских мятежей среди мусульман Российской империи. С началом войны турецкие спецслужбы приступили к активной деятельности в этом направлении. Туркестан наводнили провокационные сообщения, листовки и воззвания от лица «халифа всех правоверных» – султана Турции – о священной войне против неверных. Так, каирская панисламистская газета «Аль-Муайед» в статье «Европа и ислам» писала: «Россия есть первый враг Оттоманской империи и второй враг ислама». («Известия штаба Кавказского военного округа», 1904 г., №1-2, стр. 78).

Жительница села Сазановки Пржевальского уезда Александра Константиновна Басова в показаниях следователю рассказывала: «Ещё в начале объявления войны с Германией мне приходилось наблюдать на базаре с. Сазановского частые сборища туземцев около татарских и сартовских лавок. … Плохо зная этот язык, я не могла точно узнать цель этих собраний, но часто видела на прилавках туземные газеты и отдельные печатные листки, которые читались вслух и содержание которых потом горячо обсуждалось со всею экспансивностью, присущей туземцам». [ЦГА КырР, ф. 34, оп. 2, д. 5, л. 67].

В представлении от 10 сентября 1915 г. Верненский окружной прокурор сообщал, что «почти каждый таранчинец, говоря о событиях в Турции, называет (турецкого) султана «наш государь». [РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1019, л. 90]. Турецкая пропаганда заключалась в утверждениях близкой победы Турции в войне с Россией, в обещаниях военной помощи из Афганистана на случай восстания, и создания в Туркестане исламского государства. Замысел создания исламского государства на стыке России и Китая был не из области фантастики.

Немецкий исламовед М. Хартман (1851-1918) тоже предлагал для российско- и китайско-подданных каракиргизов и киргиз-кайсаков создать на границе России и Китая государство, независимое от этих держав. Вице-губернатор области отмечал, что объявление указа о наборе рабочих на тыловые работы первоначально киргизами было принято спокойно. Причём волостные управители и почётные лица, хотя и с целым рядом прошений о предоставлении дополнительных уступок и льгот по призыву, всё же выражали властям готовность исполнить «волю царя».

Но и помимо этих официальных заявлений, ряд фактов свидетельствовал о спокойном настроении местного населения. Например, продолжались торговые и денежные отношения с русским населением. До последнего момента киргизы сдавали собранный ими опий, получая в оплату не наличные деньги, а квитанции на последующее получение денег. Заведующий Пржевальской оброчно-межевой партией А. И. Поцелуев сообщал:

«Я слышал на Каркаре и даже в Верном в июльское посещение, что многие киргизские волости не намерены добровольно дать рабочих для армии. Но нигде и никогда не слышал об активном их выступлении с этой целью. Все слухи и личные мои впечатления при постоянных разъездах по области говорили лишь о пассивном сопротивлении набору, то есть киргизы наивно думали, что для уклонения от набора достаточно забраться подальше в малодоступные для русской администрации горные теснины». [ГАРФ, ф. 124, оп. 42, д. 129, л. 4об].

Но потом положение изменилось в худшую сторону. Все эти факты свидетельствовали о том, что восстание подготавливалось «конспиративно группой влиятельных туземцев, действовавших, по всей вероятности, под влиянием извне», что воюющие против России страны решили использовать в своих целях призыв инородцев на тыловые работы, разыграть эту карту. Кроме разложения русской армии и получения разведданных, перед разведками ставилась задача вынудить царское правительство снять максимальное количество войск с фронта на поддержание порядка внутри страны.

Решение этой задачи заключалось в поддержке революционно настроенных оппозиционных партий и организации восстаний в национальных окраинах империи. В частности, в Туркестане иностранные разведки добивались не только поражения России в войне, но и отделения Туркестана от России. Военные действия Турции на кавказском направлении имели целью завоевание Кавказа, Поволжья и Средней Азии. По плану, действия турецкой армии должны были поддержаны организацией в тылу противника диверсионных актов и восстаний.

Поэтому с началом войны в Туркестан зачастили эмиссары от партии младотурок, различные религиозные проповедники и, якобы, турецкие коммерсанты. В пропаганде идей панисламизма делается упор на прямые призывы к агрессивным действиям против России и русских, на отделение Туркестана от России. Так, например, распространялась нелегально изданная в Оренбурге брошюра «Оян, казак» («Проснитесь, киргизы»), призывающая казахов и киргизов к изгнанию русских и образованию своего киргизского государства. [(319), стр. 82]. Надо признать, что эта пропаганда имела некоторый успех.

Афганский эмир в 1896 г. к своим званиям принял дополнительный титул – «блюститель веры». По данным Туркестанского отделения в 1914 г. в Ташкенте возникла тайная мусульманская организация «Гозиляр» («Непобедимые воители»), ориентированная на Афганистан и призывающая мусульман к священной войне против неверных. Точных сведений о распространении этой организации и количестве её членов не было. Но были сведения о существовании её ячеек, кроме Ташкента, в Пскенте, Чимкенте, Бухаре и Самаркандской обл.

Руководил деятельностью этой нелегальной организации комитет, «маджахиддин», состоящий из мулл-фанатиков. Целью деятельности «маджахиддина» было объединение мусульман под эгидой единоверного Афганистана и отделение Туркестана от России. [(319), стр. 83]. В 1914 г. российские спецслужбы перехватили послание турецкой правительственной «Канцелярии для распространения исламских увещеваний», направленное своим агентам в Фергану:

«Мужайтесь, время свободы для мусульман настало. Уже в Индустане, Африке, Афганистане, Кавказе и всём свете истинный панисламизм пробудился, и готовы восстать каждый против своего правительства гяуров. Продолжайте под большим секретом ваши сношения с мусульманскими странами, как я указал вам и комитету каждого города». (Историческое пространство. Проблемы истории стран СНГ. 2008, №1-4, стр. 102).

При вступлении Турции в войну константинопольский шейх-уль-ислам (высшее лицо по вопросам ислама в мусульманских государствах) издал фетву (указ), в которой подчёркивалось, что «Россия, Англия и Франция враждебны к исламскому халифату» и прилагают все усилия к тому, чтобы «погасить высокий свет ислама». Фетва призывала мусульман, находящихся под властью указанных стран, объявить им «священную войну». Так как турецкий султан в это время был сильнейшим из мусульманских правителей, то мусульмане считали его халифом.

Поэтому фетва имела некоторый отклик в Средней Азии. Прокурор Ташкентской судебной палаты в феврале 1916 г. сообщал, что эмирам Афганскому и Бухарскому и хану Хивинскому из Турции поступил призыв к вооружённому выступлению против России. [РГИА, ф. 1405, оп. 530, д. 1020, л. 72]. Ещё весной 1916 г. среди населения края стали появляться будоражившие слухи о призыве мусульман на войну. Постепенно эти слухи распространялись всё настойчивее и стали широко обсуждаться среди населения.

Источника этих слухов никто не знал, но предполагалось, что это деятельность иностранных разведок. Заведующий переселением в Верненском подрайоне сообщал, что «среди населения, особенно туземного, циркулируют всякие тревожные слухи, являющиеся, видимо, отголоском пропаганды соседних магометанских стран». Более тщательная, широкая и целенаправленная обработка умов мусульманского населения велась со стороны Турции через разного рода хаджей и проповедников. (Ходжа – мусульманин, совершивший «хадж» – паломничество в Мекку, имеющий уважение среди верующих).

В донесении Туркестанского охранного отделения о восстании сообщалось: «Об агитации извне указывается лишь в одном показании свидетельницы Игнатьевой, бывшей в киргизском плену. Игнатьева, увезённая в Китай, видела там двух лиц: муллу из Афганистана и какого-то турка – так их называли. Говорили, что эти лица около года разъезжали по Семиреченской области, главным образом, по Пржевальскому и Пишпекскому уездам, в Сарыбагишевской волости и вели пропаганду восстания среди манапов и почётных лиц». [ЦГА РУз, ф. 461, оп. 1, д. 1888, л. 73].

Жительница Пржевальска А. Басова в показаниях следователю, рассказывая о собраниях туземцев на базаре с. Сазановки с активным обсуждением «туземных газет и отдельных печатных листов», отмечала, что среди участников этих обсуждений «находились … лица очень подозрительные, с характерными армянскими и немецкими физиономиями». [ЦГА КырР, ф. И-34, оп. 2, д. 5, л. 67]. Среди восставших Аулиеатинского уезда действовал турецкий мулла. [РГИА, ф. 1292, оп. 1, д. 1933-а, л. 279]. Мокуш Шабданов, главарь восстания в Пишпекском уезде, под видом хаджа в Мекку в начале 1916 г. побывал в Константинополе.

А во время восстания у него «гостил» какой-то турок. Киргиз Курментинской волости Пржевальского уезда Алымбек Кулов сообщал, что «сыновьям Шабдана из Турции было послано письмо, в котором они (турки), будто бы, убеждали киргизов не давать людей в солдаты, поднять восстание и уничтожить русских, создать свое царство, в ханы предназначался один из сыновей Шабдана». [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 1, л. 7]. Заведующий Пржевальским оброчным подрайоном сообщал:

«Мятеж готовился не только изнутри, но и извне. Пленные (например, крестьяне села Кольцовского Семён Меньших и другие, пробывшие в плену у киргиз по месяцу и больше) слышали от многих киргизов, в том числе от воспитанников Верненской учительской семинарии и питомцев Пржевальского интерната, рассказы о том, как представители не только рода Шабдана, но и Тонской, Улахольской и других волостей были в Турции, где получили деньги, инструкции и обещание устроить в Туркестане особое Киргизско-сартовское царство. Условием для этого ставилось уничтожение русских». [РГИА, ф. 396, оп. 7, д. 764, л. 63].

По показаниям пленных, отбитых у мятежников в Пржевальском уезде, повстанцами руководили «турецкий генерал и два европейца». По сообщениям этот «генерал» и неизвестные европейцы были ранее и в бою на Кастеке. [(160), неоф. часть, №201 от 07.09.1916 г. ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д, 47, л. 2]. Насчёт генерала, конечно, преувеличение. Но известно и правдоподобное сообщение, что это был турецкий военнопленный офицер, бежавший из Сибири.

А. Е. Чертова, будучи в плену у повстанцев, видела каких-то турок, которые приезжали в Атекинскую волость вместе с киргизами Сарыбагишевской волости. [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 49, л. 61]. Начальник Туркестанского районного охранного отделения 9 апреля 1916 г. запрашивал у Начальника Ошского уезда проводилось ли расследование о побеге из укрепления Гульча 10-и военнопленных турецких офицеров, из которых пятеро были задержаны военными патрулями, а пятеро – киргизами, причём киргизы отпустили задержанных ими пленных офицеров. [ЦГА КырР. ф. И-2, оп. 2, д. 14, л. 15].

По сообщению посла в Константинополе, в 1916 г. в Бухару выехал некто Салих-эфенди с миссией поднять среди русских мусульман панисламистское движение. [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 634, л. 8]. В 1998 г. были переизданы, публиковавшиеся в 1928 г. в газете «Джумхуриет» воспоминания участника «Туркестанской миссии» Адила Хикмет-бея «Пятеро турок в Азии». Руководил миссией из 5-и человек Хаджи Сами-бей (известный также как Селим Сами).

В состав группы, кроме офицеров Селима Сами и Адила Хикмет-бея входили трое гражданских чиновников. Миссия через Афганистан добралась в Семиречье и приняла участие в восстании 1916 г. Редактор издания в комментариях к воспоминаниям, писал, что восстание в Семиречье, благодаря приданному ему миссией «организованного характера», нанесло «значительный урон российскому присутствию в Туркестане». А. Хикмет-бей вступил в контакт с Шабдан-батыром и, якобы, создал нечто вроде «штаба», руководившего действиям повстанцев. [Восстания 1916 г. в Азиатской России: неизвестное об известном. М. 2017, с. 418-419].

Одним из руководителей басмачества в Туркестане был Энвер-паша. По воспоминаниям лидера башкирского национально-освободительного движения А. З. Валиди, Хаджи Сами, деятель турецкой партии «Единение и прогресс», возражая против отъезда Энвер-паши в Афганистан хвастливо заявил ему: «Ваш покорный слуга, будучи рядовым турком, сумел поднять на ноги всю Киргизию. А с Вашей славой и авторитетом мы сможем поднять весь Туркестан на любые подвиги». По информации Заки Валиди, Хаджи Сами после поражения восстания вместе с Шабдановыми ушёл в Китай. (Заки Валиди Тоган. Воспоминания. Кн. 2. Уфа. 1998. Стр.73-74).

После отражения нападения на село Ивановку у одного из убитых повстанцев был найден документ очень похожий на «турецкий след»: «Приговор … года 12 сентября … Пишпекского уезда Бектемировской волости … 1-го аула единогласно … решили воевать под начальством Тулябия Мирзоева 55 лет … решили завоевать край … забрав деньги, уехать в Стамбул. … Дела общественные … все собраны. … Ничего не говорить родам и городским … Упомянутый Тулябий Мирзоев имеет иностранный паспорт».

Далее следовали подписи десяти мулл и 21-го грамотного за 106-и неграмотных, печать старшины 1-го аула и его подпись. Документ написан по-мусульмански, в местах, обозначенных точками, – неясные потёртости. Находка была передана мировому судье 5-го участка. [ЦГА КырР, ф. И-75, оп. 1, д. 49, л. 37]. Обратите внимание на дату – 12 сентября. Документ составлен за 10 месяцев до начала восстания, что опровергает тезис о стихийности восстания.

Значительную роль в иностранной деятельности в Туркестане сыграло соперничество европейских держав. Заняв Туркестан, Россия затронула интересы нескольких государств: Китая, Афганистана, Персии, Турции и Англии. С середины XIX в. главенствующим становится англо-русское соперничество. На рубеже XIX-XX вв. зоной этого соперничества, кроме Средней Азии, становится и Афганистан. Вскоре к этим районам стала проявлять особый интерес и Германия, усилившийся с началом Первой мировой войны.

Индия и Туркестан были главными целями в англо-российском соперничестве в Азии, которое с лёгкой руки одного из её участников, офицера британской секретной службы Артура Конноли получило образное название «Большая игра». Это соперничество привело к «памирскому разграничению» в 1895 г. и Англо-русской конвенции 1907 г. о разграничении сфер влияния в Персии, Афганистане и Тибете. Но и после заключения этих соглашений англо-русское соперничество в Центральной Азии не прекратилось.

Начальник Памирского отряда А. В. Муханов писал: «Встречные интересы – наши и английские – рано или поздно должны вновь прийти в столкновение в Азии. Размежевать эти интересы писанными трактатами можно лишь на время». Традиционное и повышенное внимание Англии к Средней Азии объяснялось опасением за безопасность Индии и стремлением расширить своё влияние в Центральной Азии. Поэтому деятельность британской разведки в Туркестане имела давние корни.

Ещё в 1842 г. британские дипломат-разведчик Ч. Стоддарт и «миссионер» А. Конолли были казнены бухарским эмиром за шпионскую деятельность. Весной 1898 г. английский шпион, капитан Р. П. Коббольд тайно прибыл в Фергану, где устраивал различные провокации во время Андижанского восстания. В 1910 г. полковник Генерального штаба Д. Я. Фёдоров в работе «Джунгарско-Семиреченский приграничный район. Стратегический очерк» писал, что обстановка в районе может «осложниться в случае открытия местным инородческим населением неприязненных действий.

«Возможность такого явления без внешней помощи трудно допустить, так как для погашения отдельных вспышек достаточно войск, постоянно содержимых в области». Из поражения России в Русско-японской войне 1904-1905 гг. Англия и Германия пытались извлечь для себя определённые выгоды. Они стали проявлять повышенный интерес к азиатской части Российской империи, проводить операции по дестабилизации обстановки в регионе.

Англичане создали в Индии особые школы по подготовке из мусульман военных разведчиков. Эти курсанты в большом количестве направлялись в Среднюю Азию, где под видом торговцев, ишанов и дервишей (религиозные проповедники) вели разведку. После Первой русской революции британская разведка, при сборе сведений о важных в стратегическом отношении районах, стала обращать повышенное внимание не только на военные объекты и состояние экономики, но и на политическую жизнь и межнациональные отношения в конкретных регионах.

Если для всех иностранцев существовали только некоторые формальные ограничения для поездок в Туркестан, то англичанам, из-за соперничества России с Англией, для посещения Туркестана требовалось особое разрешение Военного министра с перечнем тех пунктов, которые разрешалось посетить, без права заезда в Кушку, Термез и Бухару. Но и при таких ограничениях Средняя Азия была заполнена английскими подданными из Индии, прибывшими в Туркестан без всяких разрешений и паспортов из соседнего Афганистана, где паспортной системы не существовало.

Например, Пишпекский уездный начальник объявил о розыске английского подданного «индейца (индийца, скорее всего, это ошибка уездного писаря – Б. М..) Муты Байманкулова, с которого по исполнительному листу токмакского уездного судьи от 20.03.1893 г. следует взыскать штраф 10 рублей в пользу казны за проживание без письменного вида». [(160), №1 от 01.01.1894 г.]. После возникновения Германской империи её военно-политическая элита приступила к воплощению в жизнь идей пангерманизма. Одним из пунктов претворения этой идеи была война против России.

В начале XX в. Англию в Турции и на Среднем Востоке стала теснить усиливающаяся Германия. Специально подготовленные группы германских разведчиков наводнили Средний Восток под видом археологов, врачей, путешественников и учителей. Не обошла Германия своим вниманием и Туркестан. Если первоначально районами внимания германской разведки в Росси были Европейская часть, Сибирь и Дальний восток, то теперь германские спецслужбы расширяют свою разведывательную деятельность и на Туркестан.

В Берлине разрабатывается стратегия противостояния мусульман против России с организацией для этого пропаганды священной войны (джихада) мусульман в защиту веры. В 1908 г. немецкий арабист, тюрколог и исламовед, профессор Берлинского университета М. Хартманн опубликовал книгу (Hartmann M. Chinesisch Turkestan: Geschichte, Verwaltung, Geistesleben und Wirtshaft. Frankfurt. 1908), в которой предлагал создать на границе России и Китая независимое от них государство «Киргизстан», с населением, примерно, 10 млн российских и китайских казахов и киргизов, с проевропейским правителем во главе.

С началом Первой мировой войны в Берлине было принято решение усилить среди российских мусульман антироссийскую пропаганду. Основные положения политики по этому вопросу были изложены в меморандуме «Революционизирование исламских областей нашего врага», который был подготовлен германским дипломатом и востоковедом М. фон Оппенгеймом и в октябре 1914 г. представлен в МИД и кайзеру Германии. В меморандуме были изложены стратегические и тактические вопросы использования борьбы мусульманских народов под флагом священной войны в колониях стран Антанты. 6-ой раздел этого документа был посвящён именно мусульманским областям России.

В общей системе германской разведывательной деятельности в России, кроме создания агентурной сети и дипломатов, широко использовался шпионаж с помощью германских подданных и этнических немцев, проживающих и работающих в России (колонисты, торговцы, промышленники, банкиры, страховщики). В 1880 г. рейхстаг принял закон о колонизационных кредитах на нужды немецких предприятий, создаваемых и работающих за рубежом, но распределялись эти кредиты почему-то по указанию Генерального штаба.

С 1905 г. Дойчебанк ежегодно отпускал немецким фирмам в России беспроцентные ссуды для организации «промышленно-торговых экспедиций». Данные этих «экспедиций» использовались не только для организации новых предприятий, но и германской разведкой. Оказывая поддержку немецким предпринимателям, германское правительство требовало от них выполнения указаний своей разведки. 1902 г. рейхстаг разработал для немецких заграничных фирм специальные указания, которые определяли для них следующие мероприятия:

1. Немецкие фирмы должны нести осведомительную службу в интересах Германии. 2. Фирмы в число своих служащих обязаны принять агентов германского Военного министерства. … 5. Германское казначейство возмещает все понесённые фирмами убытки за «осведомительную службу». … 7. Фирмы должны следить за настроением общества данной страны и за отзывами печати о Германии. (Никитинский И., Софинов П. Немецкий шпионаж в России во время войны 1914-1918 гг. М. 1942, с. 30).

Немецким предпринимателям вменялось «проникновение во все правительственные учреждения и, по предписанию германского тайного агента, консула или специального эмиссара, выполнение всех поручений германского правительства». Видный туркестанский и казахский общественный и политический деятель М. Чокаев в статье «Туркестан и германская восточная политика», опубликованной в июле 1918 г., писал, что немецкие компании имели во всех крупных городах Туркестана свои отделения.

Кроме экономической деятельности, «задачей этих фирм было вести агитацию среди туземцев, настраивать их против всего русского, и деятельных помощников на этом поприще они быстро нашли себе в лице переселившихся выходцев из Германии». Туркестан к 1916 г., отмечал Чокаев, находился «собственно в руках немцев», которые прилагали все усилия, чтобы проложить себе пути в этот край. Для этого Берлин вёл «всем хорошо знакомую агитацию» джихада, который был нужен немцам, чтобы реализовать свою экспансию в Среднюю Азию. (Газета «Власть народа», Челябинск, от 11.07.1918 г. ГАРФ, ф. Р-3316, оп. 64, д. 1708, л. 10-10об). 
Продолжение в 7-ой части.