Продолжение, начало в 1-ой части.
Это невмешательство проявлялось и в том, что первое время в управлении кочевниками были оставлены их прежние властители. Но утверждённые управителями ханы не раз изменяли России. Система российского влияния на кочевников посредством их аристократического элемента «причинила народу более вреда, чем пользы, ибо влиятельные ордынцы, поставленные между ответственностью перед правительством» и своим народом действовали «двулично». (РГИА, ф. 1291, оп. 82 1891 г., д. 6а, л. 3).

Аблай-хан (1771-1781 гг.) вскоре после принятия российского подданства, польстившись на предоставление ему китайцами западных земель разгромленной ими Джунгарии (ныне Семипалатинская область), поехал в Пекин и принял подданство Китая. Вали-хан Средней орды (1781-1819 гг.) сумел в одно и то же время получать субсидии от русского и китайского правительств. [(237), стр. 38]. Губайдулла Валиханов, назначенный в 1824 г. султаном Кокчетавского округа, отправился на церемонию провозглашения его ханом Средней орды к делегации из Китая. В Баян-аул (Павлодарская обл.) был послан казачий отряд для удаления китайцев и ареста Губайдуллы.

Историк-востоковед В. В. Григорьев (1816-1881 гг.) писал: «Удача наша в приобретении покорности кочевников на южных пределах Западной Сибири была лишь видимая. В сущности, все изъявления подданства с их стороны были обманом, которым надеялись они тянуть от нас подарки и извлекать другие выгоды». Поэтому нельзя говорить о подданстве народа, который не платит податей и почти беспрерывно, в течение XVIII в. совершает набеги в русские пределы, иногда далеко на север от оренбургской и сибирской линий. Так, принявший российское подданство Абулхаир оказался коварным правителем.

При вступлении в подданство в письме от 02.01.1731 г. императрице Анне Иоанновне в пункте 3 Абулхаир обещал: «Кайсацкой орде на яицких казаков, на башкирцев, на калмыков и на всех российских подданных неприятельски не набегать, убытков им не чинить и жить с ними в миру». Взяв на себя обязательства перед Россией, он и не думал их исполнять. Абулхаир не только не обезопасил российские границы, но, наоборот, продолжал нападения на российскую территорию. Помимо русских селений Абулхаир не щадил и соседних кочевников. В 1737 г. казахи под предводительством того же хана Абулхаира и султана Среднего жуза Аблая разоряли и грабили Башкирию.

Особенно тяжёлыми были набеги в 1743 г. Некоторые исследователи объясняют, что это было сделано с подачи и при попустительстве русского правительства для подавления восстания башкиров. Но под эту трактовку никак не подходит, например, набег 1738 г., когда 20-итысячное казахское войско, пользуясь тем, что калмыкское войско в это время участвовало в русско-турецкой войне 1735-1739 гг., напало на улусы волжских калмыков. Казахи разгромили ставку хана калмыков Дондук-Омбы, угнав при этом в плен более двух тысяч человек, захватив огромное количество имущества и скота.

Только меры, принятые русскими, прекратили эти набеги. В 1748 г. Абулхаир начал совершать набеги на своих соплеменников, на улусы Средней орды. В очередном из таких набегов в столкновении с султаном Средней орды Бараком Абулхаир был убит. В 1756 г. Россия на Иртыше завладела небольшой частью воюющей с китайцами Джунгарии. В 1758 г. Джунгарское ханство было жестоко разгромлено китайцами. Население Джунгарии было безжалостно уничтожено. Погибло, по разным оценкам от 600 тысяч до миллиона человек. Территория бывшего ханства обезлюдела. Казахи постепенно занимают освободившееся пространство и к концу XVIII в. выходят к Иртышу.

Не имея собственной земледельческой базы, ремесленных промыслов и рынков сбыта своего скота, они тяготели к земледельческим районам и городам Западной Сибири. В 1760 г. султан Средней орды Абул-Фаиз (Абулфеиз) отправил своих доверенных Бек-Мурзу и Кудайбергена в Петербург для установления торговых сношений с Россией. Русское правительство удовлетворило просьбу Абул-Фаиза. [(247), стр.160]. В 15-и верстах выше тогдашней Семипалатинской крепости, на левом берегу Иртыша был построен меновой двор, впоследствии, в 1776 г., послуживший новым местом города Семипалатинска.

После этого часть казахов перекочевала в урочище Чагыл под Семипалатинском, а в долинах рек Чары, Курбани и Кил-Чаклы стали кочевать роды, подвластные султану Аблаю. (Касымбаев Ж. Семипалатинск. Алма-Ата. 1984, стр. 24). Установив торговые сношения с Россией, Абул-Фаиз снова отправляет в Петербург послов с просьбой о принятии его вместе с подвластными ему найманами, кочевавшими вблизи Семипалатинска, в российское подданство. Просьба эта была удовлетворена. [(241), стр. 241].

Таким образом, к началу царствования Екатерины II (1762-1796) Россия владела северными окраинами степей от Каспийского моря до Алтая. Казахи, не ограничиваясь внутренней борьбой между собою, при первой возможности нападали на проникавшие в степь караваны и устраивали набеги на русские поселения, грабя их и захватывая в плен русских людей. Этнограф XIX в. А. К. Гейнс положение на границе со степью в работе «Киргизские очерки»  кратко описал так:

«После завоевания Западной Сибири казаки и первые поселенцы стали постепенно распространяться по стране. . . .  и дошли до кочевий кайсаков или, как мы их называем, киргизов. С первого же появления поселенцев на юге Сибири среднеазиатские народы начали производить разбойнические нападения на ближайшие русские городки. . . . Чтобы спасти города от набегов, сибирское начальство было принуждено провести оборонительную линию укреплений». (Военный сборник, 1866 г., №8, стр. 307-308).

Сибирские воеводы действовали и дипломатическим путём, предлагая кочевникам принять русское подданство. Но на границе со степью приоритетом было не присоединение новых территорий, а обеспечение безопасности, защита Южного Урала и Южной Сибири от набегов кочевников, не только самих казахов, но тех, кого они пропускали через свои кочевья. Потому что, даже приняв российское подданство для защиты от своих врагов, кочевники продолжали нападать на русские «поселения, разоряя слободы и уводя жителей в рабство» (Там же, стр. 309). 

Приняв в подданство казахов, российские власти придерживались принципа автономии казахских жузов, политики невмешательства в их внутренние дела. Правительство, как уже говорилось, ограничилось строительством линии укреплений, которая разделяла казахов и российских подданных. Если на громадных просторах Сибири её освоение ограничивалось постройкой отдельных, редко разбросанных опорных баз – острогов, то на границе со степью для защиты сибирских поселенцев от постоянных набегов кочевников власти вынуждены были создать укреплённую линию, состоящую из многочисленных редутов.

Началось строительство оборонительных линий, состоящих из крепостей и укреплённых поселений, удалённых одно от другого на расстоянии одного перехода в 25-30 вёрст. Строительство первой фортификационной линии началось в 1716 г. К 1752 г. под названием Иртышской она соединила три крепости Западной Сибири – Омск, Семипалатинск и Усть-Каменогорск. С 1732 по 1757 гг., уже после принятия российского подданства Младшей ордой и частью Средней орды, для защиты от нападений кочевников было построено ряд крепостей по реке Урал до Верхнеуральска, оттуда до Звериноголовской (Курганская обл.), составившие Яицкую и Оренбургскую оборонительные линии. (Белявский. Материалы по Туркестану. СПб. 1884, стр. 2).   

Затем была построена соединяющая Оренбургскую и Иртышскую линии Сибирско-Иртышская линия, более известная у сибиряков под названием Горькая из-за плохой воды в этих местах. Натянутые отношения с китайцами после завоевания ими Джунгарии и приближение к Иртышу беспокойных казахов на освободившиеся от джунгаров земли заставили русское правительство принять ряд дополнительных оборонительных мер. В 1763 г. посылается генерал-поручик Шпрингер с заданием по укреплению защиты сибирских окраин от китайцев и казахов. Было основано несколько новых крепостей.

А главное, Горькая, Иртышская, Бухтарминская и Бийская линии были объединены в одну Сибирскую линию. В результате, в течение ста пятидесяти с лишним лет (в 1613 г. казаками был основан Яицкий городок) на протяжении 3,5 тысячи вёрст было возведено 45 крепостей, городков и поселений, 96 редутов, форпостов и укреплений, всего 141 укреплённый пункт. Было создано некое уменьшенное и упрощённое подобие Великой китайской стены, но с одинаковыми целями – защита от нападений кочевников. 

Пограничные линии делились на дистанции.  На половине расстояния между форпостами располагались, так называемые, маяки. Это были небольшие строения, где размещались воинские команды для охраны границы. Маяки обносились рвом с надолбами и рогатками. При них стояла особая вышка на столбах с приготовленным на верху хворостом, который поджигался, когда нужно было сообщить о появлении неприятеля на соседние посты.

Даже в 1765 г. через 30 лет после первого принятия казахов в российское подданство, на границе с Казахской степью пришлось устроить своеобразный прообраз контрольно следовой полосы – заграждение из жердей, поваленных деревьев и рогаток. Вдоль этого барьера стояли казачьи пикеты, а между ними патрулировали казачьи разъезды. Когда разрушенный барьер оповещал о набеге кочевников, маячные зажигали огни, все жители стремились укрыться в станицах и укреплениях, а казачьи отряды выезжали на перехват кочевников.

Были и необыкновенные проекты. Так как большинство нападений из казахских степей совершалось по свободному пространству между реками Ишим и Тобол, то, для ограждения российских владений, было задумано грандиозное предприятие: Ишим и Тобол соединить одним сплошным заградительным валом. Начали работы и даже возвели вал протяжённостью 18 вёрст. Но проект был забракован, и стройка прекращена.

По замечанию востоковеда В. В. Григорьева, «после принятия киргизами подданства, в России открылось такое зрелище, которое едва ли представляет история какого-либо европейского государства. От своих же подданных начали ограждаться крепостями с сильными гарнизонами». Существовало такое положение – нападения кочевников и строительство оборонительных сооружений от них – даже в начале XIX в. Так, в 1803 г. правительством было издано дополнительное распоряжение «об учреждении кордонной стражи против киргиз-кайсаков».

Скрывая постоянные набеги кочевников на русские поселения и строительство Россией в течение почти двух веков грандиозной оборонительной линии от Каспийского моря по реке Урал до Оренбурга, через Петропавловск, Омск и далее по Иртышу, казахские исследователи пытаются называть её таможенной линией. Таможенная граница между государствами составляет два-три пропускных пункта на торговых путях. А здесь имелось 141-о оборонительное укрепление с наблюдательными казачьими постами через каждые 25-30 вёрст.  

В конце XVIII в. только на Пресногорьковской, Иртышской и Кузнецкой линиях в 98 укреплениях находилось 7578 человек регулярных войск и казачьих формирований. (Абашин С. Н. и др. Центральная Азия в составе Российской империи. М. 2008. стр. 42). В более значительных пунктах располагалась пехота, а в важных крепостях и артиллерия. На Оренбургской линии, учитывая нападения казахов на башкир и татар, кроме указанных формирований несли охрану ещё и башкиро-мещарские команды (мещеряки, мишари – подгруппа волжско-уральских татар).

По всей длине оборонительной линии охрану несли Оренбургские и Сибирские казаки. В советской исторической науке, после «расказачивания»  согласно директиве ЦК РКП(б) 1919 г., было не принято даже упоминать о казачестве, а не то, чтобы подчеркивать его положительную роль в истории России. В связи с этим приведу слова крупнейшего английского историка Тойнби А. Д. (1889-1975) – одного из немногих западных авторов, сумевших покинуть, по его же словам, «западную кочку зрения». Свидетельства иностранных авторов весьма интересны, поскольку они представляют взгляд со стороны и, конечно, не склонны идеализировать Россию. Тойнби подчёркивал, что именно казаки играли важнейшую роль в освоении азиатских территорий России.

Тойнби отмечал: «В России ответ на вызов времени представлял собой эволюцию нового образца жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их (как когда-то побил Тимур), но и достичь действительной победы, завоевав номадические земли, изменив лицо ландшафта и преобразовав в конце концов кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища – в оседлые деревни». (Тойнби А. Постижение истории. М. 1991, стр. 140).

Солидное многолетнее капитальное строительство защитной укреплённой линии говорит о том, что в то время у России не было планов продвижения в Среднюю Азию. Екатерина II не придавала особого значения среднеазиатским владениям и потому, поддерживая спокойствие среди номинально подданных казахов, чтобы они не беспокоили собственно русских пределов, не предпринимала движения вглубь степей, ограничившись, как уже говорилось, созданием Ишимской линии на юге Сибири..

Несмотря на военное оснащение Оренбургско-Сибирской линии, полностью она не обеспечивала своего назначения защиты. Казахи и другие кочевники, поддерживаемые Хивой и Бухарой, продолжали совершать набеги, прорываясь через линию, нападали на пограничные русские поселения, угоняли скот. Исследователь Н. Петропавловский в работе «По Ишиму и Тоболу» (Записки Западно-Сибирского отдела РГО. 1886, кн. 8, вып. 1) вот как описывал положение на границе со степью:

«Дикие, ловкие, храбрые киргизы чуть не до последнего времени отстаивали свои права хозяев. Ещё в сороковых годах нашего столетия происходили кровавые стычки между крестьянами и киргизами. Основные нападения киргизов были направлены на скот, который они то и дело угоняли у крестьян. Здешние старожилы ярко рисуют эту борьбу изо дня в день. Совершались ли пахота, сенокос, жнитво, выезжали  в поле с оружием. Старались выезжать на работу толпами, у одиночек киргизы то и дело отнимали лошадей, нередко убивая хозяев».

Из-за нападений кочевников торговля со среднеазиатским ханствами была, практически, парализована. Торговые караваны могли отправляться только под охраной хорошо вооруженных отрядов. Оренбургские и Сибирские власти неоднократно обращались в Петербург за разрешением на посылку в казахские степи воинских отрядов для усмирения. Но эти просьбы вызывали опасения в Министерстве иностранных дел, считавшем, что такие действия, не обеспечив окончательной безопасности русских рубежей и русской торговли, создадут постоянное напряжение на границе и вызовут недоверие у среднеазиатских правителей к политике России в регионе.

Востоковед Снесарев А. Е., служивший в Туркестане и хорошо знавший его историю присоединения, состояние и проблемы, критикуя такое отношение правительства к  сложившемуся положению, в статье «Киргизский вопрос» писал: «Ещё с первых наших шагов на границе киргизских степей мы всё дело наших сношений с восточным соседом повели на теоретических началах. Нашими действиями руководило безбожное «усмотрение». Вытекавшая отсюда политика сентиментального добрососедства породила беспрерывные набеги киргизов, наши экспедиции и погони, бестолковую приграничную жизнь, странное и беспорядочное продвижение вперёд в степи «перекатами», как тогда говорили». («Голос правды», СПб, №1287 от 02.12. 1909 г.).

И хотя время от времени в степь посылались отряды для пресечения нападений, охраны торговых караванов и для возврата пленных и награбленного, которые, надо признать, в наказание тоже захватывали скот и заложников. Но постоянно гарантированного результата такие рейды не давали. Лишь только русские войска возвращались на линию, степняки снова принимались за грабежи караванов, нападения на пограничные поселения и барымту между собой. Чтобы положить этому конец, было решено окончательно овладеть казахской степью.

Я уже приводил слова историка В. В. Григорьева о нападениях кочевников из казахской степи и о вынужденных ответных мерах. Могут возразить, что это выводы русского историка. Вот что по этому поводу пишет известный американский политолог Джордж Фридман (кстати, его политическая направленность – антисоветизм и антикоммунизм): «Русская история представляет из себя хронику выживания от одной агрессии к другой».

Но главной бедой и трагедией в набегах кочевников было то, что они захватывали в плен русских людей и продавали их в рабство. Так, башкирский муфтий М. Хусаинов в 1790 г. обращался к «главному старшине и тархану» Младшей орды Срыму Датову о захвате российских пленных казахами: «С содроганием моим получил я сведение, что орды вашей распутные киргисцы, не почитающие правила священного закона и страхом грозящего Алкорана, могли приступить  к богопротивному и весьма предосудительному делу: увлекли с границы российских, едущих из Бухарии … с караваном и всем их имуществом. … (Просил) о сыске же во вверенном вам народе российских пленных». (Исторический архив, т. 2, 1939 г., стр. 132).

Не являясь определяющей формацией, рабство в отдельных его видах существовало в среднеазиатских ханствах, и было отменено только с приходом русских. Захват в южных российских окраинах и торговля русскими пленниками на невольничьих рынках Крыма, Османской империи и Ближнего Востока хорошо известны. Гораздо меньше известно о захвате и продаже на рынках Хивы, Бухары, Коканда и Синьцзяна русских подданных, населявших территории, пограничные со степью. 

Невольники добывались во время ханских военных походов и в набегах на своих оседлых соседей. Персия, в основном, испытывала на себе первый способ (кроме набегов туркменских племён); Россия, главным образом, второй. Персы тоже были мусульмане, а по Корану каждый мусульманин должен быть свободным. Но руководство среднеазиатского духовенства, будучи суннитами, обнародовало фетву (религиозное постановление), по которой мусульмане-шииты, а ими были персы, могли продаваться в неволю.

Этим приёмом шайки налётчиков пользовались и при грабеже караванов и междоусобных распрях, объявляя пленников, если они были мусульманами, шиитами. За год из уральских и сибирских российских пограничных земель попадало в плен до 200 человек. За 13 лет, с 1782 по 1794 гг. только на участке от Гурьева до Звериноголовской крепости (Курганская обл.) на границе со степью кочевниками было взято в плен 748 русских людей. (Левшин А. И. Описание киргиз-кайсацких орд и степей. СПб. 1832.Ч. 2, стр. 289-290). А ведь были ещё и убитые и пленники, не учтённые статистикой. Башкирский муфтий М. Хусаинов, будучи на Уральской линии 1790 г., сообщал: «Из уральских жителей многие, подавая записки о захваченных киргисцами у иных детях, жёнах и родственниках их, просили о возвращении приложить старание». (Исторический архив, т. 2, 1939 г., стр. 134). 

Все русские посольства, направлявшиеся в различные ханства Средней Азии, вплоть до посольства 1873 г. в Хиву, кроме других целей, имели одной из своих задач – содействие в освобождении русских подданных из плена. Например, российским посольством Б. А. и С. И. Пазухиных в 1671 г. в Хиве и Бухаре было выкуплено 24 русских раба. [(267), стр. 34]. Для обсуждения развития русско-хивинской торговли в 1819 г. в Хиву было направлено посольство во главе с Н. Н. Муравьёвым. Так как в Хиву ежегодно угонялось до 200 пленных подданных России, то Муравьёв параллельно пытался решить судьбу трёх тысяч русских пленных, находящихся в хивинском плену.

Но безрезультатно, потому что среднеазиатские правители не гнушались «разыгрывать карту» русских пленников в своих интересах. Дипломатической миссии А. Ф. Негри в 1820 г. удалось вывезти из бухарского плена 19 соотечественников и раздобыть сведения ещё о 158-и пленниках. (Абашин С. Н. и др. Центральная Азия в составе Российской империи. М. 2008, стр. 69). В Хивинском ханстве в середине XIX в. число русских невольников превышало 2 тысячи человек. [(267), стр. 31]. Такое же количество невольников по данным 1841 г. было и в Бухарском ханстве. [(240), 1995 г., т. 2, стр. 57].

В Оренбургской пограничной комиссии даже существовала специальная статья расходов для выкупа русских пленных. В 1826 г., например, Пограничной комиссии на эти цели было выделено 21289 руб. Дело доходило до  пленений, беспокоивших даже правительство в Петербурге.  Весной 1836 г. был похищен смотритель Эмбенских вод, а осенью – четырёхпушечный бот с орудиями и командой. Добыча доставалась сравнительно легко, спрос на товар был всегда хороший. Цена на невольника, в зависимоcти от возраста, его физического соcтояния, пола и красоты, доходила до 500 рублей. [(320), стр. 53]. 

Поэтому захваты невольников проявлялись иногда в больших количествах и дерзких формах. Надо отметить, что и сами казахи признавали грабежи на российской территории. Так, в 1790 г., во время командировки башкирского муфтия М. Хусаинова в Малую орду казахские старшины, для нормализации отношений с российским линейным начальством, сами предлагали задерживать казахов, действительно виновных в набегах на линию. (Исторический архив, т. 2, 1939 г., стр. 121).

В плену рабы использовались на самых тяжёлых работах. Но в Средней Азии отдельные невольники в зависимости от удачи, своих личных качеств и знаний достигали определённого положения и достатка, иногда создавали семьи. В армии местных ханов и беков охотно брали захваченных в плен солдат и казаков, умеющих обращаться с огнестрельным оружием. Некоторые из них достигали даже офицерских должностей. Но всё же для подавляющего большинства рабов жизнь превращалась в кошмар, толкая людей на побеги.

Капитан 1-го ранга Бутаков, командир одного из судов Аральской флотилии, осуществлявшего военно-транспортные перевозки, сообщая о результатах плавания по реке Сырдарье летом 1863 г., сообщал: «Из аула напротив реки Арыси, где я останавливался, пришёл ко мне казак Сибирского войска Савинский, захваченный у пикета на реке Или девять лет назад и убежавший из Бухары, куда был продан в неволю». В 1868 г. был взят Самарканд. В захваченном городе русские войска освободили около 10-и тысяч рабов, большинство из которых составляли русские. (Голос, 1869 г., №94).

Рабство в Средней Азии было ликвидировано только после присоединения Туркестана к России. А было ли такое (захват и торговля людьми) со стороны русских? Да было, но только не в специальных за пленниками, а в ответных набегах и в форме крепостничества (не забывайте, что крепостное право в России было отменено в 1861 г.). Казаки в ответных, карательных набегах тоже брали «полон». Коменданты укреплений, офицеры и чиновники разбирали пленных «в услужение». Причём сразу же их крестили, так как по правительственному положению крещёных назад в степь не возвращали. Такая практика на пограничной линии была прекращена в начале XIX в. Сибирским генерал-губернатором Сперанским.

Продолжу рассказ о положении на границе со степью. Оборонительные линии служили границей между Россией и казахской степью, разделяли враждующих между собой башкир и казахов, обеспечивали защиту русских владений от набегов кочевников. Но, в то же время, они служили центрами контактов, торговых связей и дипломатических отношений между Россией и Центральной Азией. Казахские племена не только нападали на российские пределы, но, видя преимущества положения в них, добровольно переселялись на российскую территорию.

Таким путём перешёл в российское подданство султан Средней орды Чурыгей с 4 тысячами кибиток. Указом Екатерины II от 28 февраля 1789 г. им были отведены земли возле Усть-Каменогорской крепости. Было переселение в российские пределы и без разрешения. При Вали-хане (1782-1821) в Средней орде вспыхнули беспорядки вследствие больших притеснений со стороны нового хана. Устав от бесконечных и разорительных распрей, часть казахских родов через омское начальство обратились к Екатерине II с просьбой подчинить их непосредственному управлению Сибирского губернатора.

Когда, из опасения осложнений с Китаем, в этой просьбе было отказано, то в 1789 г. 12000 кибиток самовольно перешли на правый берег Иртыша под защиту русских крепостей. После этого свершившегося факта был издан указ, разрешающий проживание этим переселившимся казахам «при всегдашнем соблюдении ими доброго поведения, исполнении безотговорочно приказаний линейных начальников и нерушимом сохранении верности и усердия к нам».

 В 1798 г. по разрешению Павла I принял российское подданство и перекочевал на правый берег Иртыша султан Большой орды Тугум. [(261), стр. 92]. Другим примером взаимных контактов служит факт распространения ислама в Казахстане со стороны России. Ислам является одной из традиционных религий на территории России. Контакты и связи славян с исламским миром начались в раннем средневековье.

В VIII в. после походов арабов ислам приняла значительная часть Хазарии (Северо-западный Прикаспий). В 922 г. ислам стал государственной религией Волжской Булгарии (Татарстан). А Древняя Русь в X веке сделала исторический выбор в пользу православия. Хотя борьба Руси с Золотой Ордой, принявшей в 1312 г. при хане Узбеке ислам, не носила религиозного характера, а определялась, прежде всего, политическими интересами. Всё же при экономическом гнёте, Русь сохранила свою христианскую веру и в эпоху монгольского нашествия. Потом, в процессе расширения Российского государства, русско-подданными стали многие мусульманские народы.

После взятия Казани Россия перестала быть только православной, частично она стала и мусульманской страной. В Российской империи, хотя государственной религией было православие, ислам не запрещался на всех уровнях – от бытового до государственного. Показательный тому пример – русская армия, где для награждения «лиц нехристианского вероисповедания» применялись особые ордена и медали, у которых вместо изображений креста и святых помещался державный орёл. Солдаты и офицеры- мусульмане имели право на халяльную пищу. Мусульманам разрешался хадж, за исключением во время Кавказской войны и эпидемий в Аравии. Мусульманские духовные лица получали пенсию.

Но политика Российского государства по отношению к исламу и мусульманам не всегда была гладкой и  последовательной. В целом ислам на Руси никогда официально не был запрещён, а переход в православие всячески приветствовался. Поэтому в составе русской аристократии было много дворянских родов тюркского происхождения. Представитель одной из таких семей – Борис Годунов – после пресечения мужской линии династии Рюриковичей был даже избран русским царём и правил в 1598-1605 гг. Первоначально, начиная со времён Ивана Грозного (1533-1584), делались попытки христианизации татар и башкир, и даже были случаи разрушения мечетей.

Но потом, особенно после массовой поддержки башкирами восстания Пугачёва (1773-1775) крещения мусульманам не навязывали. В 1716 г. по указанию Петра I Пётр Постников перевёл на русский язык Коран. С издания в 1722 г. князем Дмитрием Кантемиром исследования об исламе началось российское востоковедение. В 1755 г. стал первым русским генералом-мусульманином талантливый дипломат и незаурядный администратор, татарский мурза (аристократический титул в тюркских государствах) Кутлу-Мухаммед Тевкелёв.

Со второй половины XVIII в. устанавливается политика веротерпимости к нехристианским народам, что было связано с идеями просвещённого абсолютизма Екатерины II. В «Наказе Уложенной комиссии» (орган для систематизации законов) в 1767 г. императрица указывала, что «весьма бы вредным для спокойствия и безопасности было запрещение и недозволение различных вер». В 1773 г. был издан указ о «Терпимости всех исповеданий», запрещавший православному духовенству вмешиваться в дела других конфесий и предоставлявший местным властям решать вопрос об учреждении храмов и мечетей любого вероисповедания.

Этот и другие указы екатерининского времени показывают, что русская власть пришла к пониманию, что для устойчивости государства в отношениях с различными по вере и языкам народами империи необходимо соблюдать принцип признания и сосуществования: «Мы вами владеем, вы нам подчиняетесь и платите налоги, а за это живите и веруйте, как хотите». При этом обязательным условием для всех жителей страны, в том числе и для мусульман, было требование полной лояльности и верности существующему строю и царствующему императору. Признав право мусульманской общины России на её религиозную самобытность, правительство стало встраивать её в систему государственного устройства.

Ускорился процесс включения мусульман в различные сословия и органы управления с распространением на них соответствующих прав и обязанностей. Политика веротерпимости наглядно проявилась и в Казахстане. Исламизации казахских степей началась ещё при хане Золотой Орды Узбеке (1313-1341). Но, как писал Туркестанский генерал-губернатор С. М. Духовской в статье «Ислам в Туркестане», казахи были  мусульманами только по названию, «ибо они не исполняли даже такие обряды, как намаз и пост, обязательные для каждого мусульманина». Екатерина II рассматривала исламизацию казахов усилиями казанских татар не только как способ идеологического контроля, но и как цивилизаторский фактор, способствующий прекращению набегов.

Правительство по своей инициативе проводило кампанию по распространению ислама среди казахов. В 1783 г. был издан указ о постройке за государственный счёт в приграничных казахских степях мечетей и мусульманских школ при них для мальчиков-казахов, а также караван-сараев для паломников, для чего на четырёхлетие выделялось 20 тысяч рублей. Мечети строились именно на казенные или на личные государевы деньги. Так, первая соборная мечеть в г. Омске была построена в 1829 г. по проекту архитектора А. М. Скородумова, в основном, на государственные средства, руководителем строительства был инженер-полковник С. А. Булыгин, и строили мечеть солдаты.  

В тоже время особое внимание было уделено организации государственного регулирования и контролю религиозной жизни. Первой жертвой такой политики стала самостоятельность самой Русской православной церкви. Было ликвидировано патриаршество, и в 1721 г. был создан Священный Синод – религиозное, но всё же чисто государственное учреждение. Так же было начато формирование органов управления мусульманами России. В 1788 г. в Уфе было учреждено Духовное управление мусульман Российской империи.

После присоединения Крыма к России, в 1794 г. было объявлено об образовании Таврического магометанского духовного управления, фактическое создание которого произошло в 1831 г. Юрисдикция Таврического мусульманского управления распространялась на западные регионы России, а Уфимского – на Поволжье и далее на восток. В 1872 г. были созданы Суннитское и Шиитское духовные управления, которые руководили жизнью мусульман Кавказа и подчинялись местной администрации.

В Туркестанском крае специального органа управления мусульманами не существовало. Все вопросы жизни мусульманской общины здесь определяли местные власти, подведомственные Военному министерству. Однако в целом российское законодательство сдерживало распространение ислама. Ограничивалось строительство мечетей, поощрялся переход мусульман в православие и препятствовалось обратное, оказывалось содействие миссионерской деятельности православного духовенства. Политика веротерпимости проводилась и в последующие годы. Так, в Туркестанском военном округе муллы получали вознаграждение за исполнение ими треб в местных военных лазаретах в размере одного рубля за каждую требу. («Разведчик», 1893, №168, стр. 1060).

По поводу распространения ислама среди казахов, уже упоминавшийся востоковед, В. В. Григорьев писал: “Неопровержимым свидетельством, что мусульманская пропаганда шла в киргизские степи со стороны России служит то обстоятельство, что омусульманились киргизы, обитающие по соседству с нашими линиями. Тогда как древний, исконный шаманизм сохраняется и до настоящего времени (это было написано в 1874 г.) преимущественно между теми из них, которые кочуют поблизости к хивинским, бухарским и кокандским пределам, то есть к настоящим мусульманским странам”. Ч. Валиханов также отмечал, что мусульманские законы среди казахов были введены благодаря инициативе русских властей.

Отступление для объяснения названий кочевых народов Степи в дальнейшем изложении. В российских документах XVII-XIX вв. енисейских киргизов называли без всяких дополнительных отличий – киргизами; тянь-шаньских – называли местным названием «кара-киргизы» или «дикокаменные киргизы». Происходило это потому, что все сношения с тянь-шаньскими киргизами шли через сибирскую администрацию, а в Сибири горы называли «камень». Казахов до 30-х гг. XX в. казахов неправильно называли киргиз-кайсаками. Причины этого следующие. У тюрков вольные люди, временно оторвавшиеся по разным причинам и разными путями от своего племени и своей социальной среды, обозначались тюркским словом «казак».

Впоследствии, когда русские беглые люди стали селиться в Диком поле, это название распространилось и на них. Группа племён восточной части улуса Джучи называлась «узбеки». Мусульманские авторы территорию их обитания называли «Узбекский улус» по имени хана Золотой орды Узбек-хана. В 1460 г. султаны Гирей и Джанибек, потомки Урус-хана, недовольные властью Шейбанида Абул-Хайр-хана (1428-69), покинули Узбекский улус с подвластными им племенами и перекочевали в соседний Моголистан, в Чуйскую долину. 

Так как Гирей и Джанибек, их подданные и приверженцы были людьми, ушедшими от своих соплеменников и скитавшиеся на окраинах государства кочевых узбеков, к которому они ранее принадлежали, то их прозвали узбек-казаками или просто казаками. После смерти в 1469 г. Абулхаира Гирей, Джанибек и казачья вольница вернулись в Узбекский улус, в 1470 г. захватили верховную власть и основали династию собственно казахских султанов. (Слово «казах» представляет собой русский вариант тюркского слова «казак».)

Наименование «казак» передалось сначала ханству, а затем стало названием народности, его населяющей. В первых десятилетиях XVI в. за страной закрепилось название «Казакстан». С тех пор и доныне коренные жители этой страны называют себя «казак». Между тем, в российских документах и в русской литературе долгое время, начиная с XVIII в., казахи назывались «киргизы, кайсаки, киргиз-кайсаки».

Исследователь А. И. Левшин, написавший первую обобщённую историю Казахских степей, отмечал, что грабежи и набеги казахов на сибирские рубежи привели к тому, что русские по аналогии с енисейскими киргизами (хакасами), «дали оное имя и казачьим ордам, которые после киргизов (енисейских) наиболее делали вреда южным областям Сибири» частыми нападениями. Так казахов стали называть «киргизскими казаками», а затем «киргиз-кайсаками». На изменение названия этого народа повлияло и то, что сами завоеватели Западной Сибири были русскими казаками.

Однако даже и в настоящее время ещё встречается эта путаница. Публицист и философ И. М. Ефимов в работе 2007 г. «Грядущий Аттила», описывая продвижение России в Средней Азии, ошибочно называет казахов киргизами: «племена киргизов, кочевавшие в прикаспийских и приаральских степях», «хотя киргизы подчинились России ещё в 1734 г.» и другие ошибки. Но ещё в 1827 г. Левшин опубликовал статью «Об имени киргизско-казахского народа», в которой отличал казахов от подлинных киргизов и указывал на неправомерность применения к ним названия «киргизы».

И ещё время правления Екатерины II отмечено важной вехой русско-киргизских отношений – первым именно киргизским посольством Атаке-бия в Россию в 1786 г., о котором рассказывается в первой главе этого очерка. Император Павел (1796-1801) смотрел на среднеазиатские степи своеобразно. Он полагал, что они представляют не только открытую, но и удобную дорогу в Южную Азию. Будучи недоволен Англией, и желая изгнать её из Индии, он заключает с Наполеоном договор, по которому русско-французская армия должна была идти на Индию.

Хотя совместная русско-французская экспедиция не состоялась, в 1800 г. Павел отдаёт приказ Войску Донскому под командованием генерала В. П. Орлова идти в Индию. Смерть императора остановила осуществление этих более чем смелых планов; и казаки, уже хлебнувшие лишений в степи, были возвращены. В царствование императора Александра I (1801-1825), после нескольких (1807, 1809, 1812 гг.) незначительных и малорезультативных степных походов, движение в Среднюю Азию со стороны Оренбурга остановилось. Россия в это время была занята европейскими событиями (Отечественная война 1812 г.).

В то же время, по инициативе Западносибирских властей, после второго столетнего “стояния” оживились сношения со среднеазиатскими ханствами со стороны Сибири. Азиатским купцам на территории России были предоставлены льготы. Например, начался беспошлинный пропуск среднеазиатских торговых караванов через казахские степи в Семипалатинск и Петропавловск и обратно под конвоем сибирских казаков. Но средне-азиатские правители не платили нам тем же, напротив, они взимали с русских купцов, как с христиан, таможенный сбор в удвоенном размере против принятого для мусульман. Поэтому все торговые сношения со Средней Азией проводились торговцами и приказчиками из мусульман.

Такие же препятствия были и в сношениях с Китаем, торговля с которым до этого времени велась только через Кяхту (Забайкалье). Поэтому открытие второго торгового пути в Китай и Восточный Туркестан через Чугучак, Кульджу и Кашгар было исключительно выгодно. Сравнительная близость этих рынков от России и их отдалённость от китайских морских портов сулили русскому купечеству большую выгоду.

Вплоть до середины XIX в. русская торговля с Западным Китаем и Восточным Туркестаном имела небольшой объём и была стеснена рядом ограничений и условий. Договора о торговле через западную границу Китая не было, что давало возможность местным китайским властям создавать всяческие препятствия развитию торговли. Например, въезд русских купцов в Чугучак и Кульджу был запрещён, поэтому во главе русских торговых караванов обычно были татары или башкиры – приказчики русских купцов.

Нападения тянь-шаньских киргизов на торговые караваны были причиной того, что торговля России с Восточным Туркестаном, а через него с Кашгаром, Тибетом, Кашмиром и Индией в начале XIX в. проходила не прямым и удобным путём через Семиречье и Тянь-Шань, а кружным – через Чугучак или западнее Балхаша через Бухару. В записке от 1855 г. о развитии торговли с Кашгаром говорилось: «Главное препятствие состоит в переходе через дикокаменных киргизов. Препятствие, которое, впрочем, легко преодолеть, снарядив небольшую команду казаков для прикрытия».

В связи с налаживающимися контактами западно-сибирской администрации с киргизскими племенами краткое описание политической обстановки в этом регионе. Киргизы после разгрома Джунгарского ханства оказались в вассальной зависимости от Китая. Они платили ему дань, киргизские родоправители ездили сами или направляли посольства к синьцзянскому наместнику. Но это были чисто формальные отношения, допускавшие действия, не согласованные с китайским наместником.

Новый начальник Сибирской линии Г. И. Глазенап (1807-1819) стремится расширить русско-азиатскую торговлю. На основании сведений, собранных от купцов, Глазенап приходит к выводу о возможности открытия нового пути через Семиречье и киргизские земли. Осенью 1812 г., во время инспекторской поездки в Семипалатинскую крепость, Глазенап, обещая своё содействие, уговорил тамошних купцов снарядить караван для открытия нового торгового пути через киргизские земли в восточно-туркестанский город Аксу. А из него намечалось наладить торговую связь с Кашгаром, Тибетом и Кашмиром.

Пять купцов, собрав торговый караван, отправились по «прежде неопытному тракту» в сопровождении отряда казаков под командованием сотника И. Старкова. Под защитой отряда караван дошёл до кочевий бугинских киргизов и был принят биями Шерали и Шапак. Казаки сотника Старкова явились первым русским отрядом, достигшего киргизских кочевий. С Иссык-Куля караван двинулся дальше. Не без приключений и потерь в племени саяк, караван через перевал Бедель хребта Кок-Шаал спустился к китайскому пикету Уй-Тал, где караван остановился.

Старков с частью казаков, выполняя возложенное на него поручение по обследованию пути, проследовал далее до города Аксу  и возвратился обратно. Хотя первый торговый караван, прошедший по новому пути через киргизские земли, потерпел убытки, в августе 1813 г. снаряжается новый караван. При караване со специальным заданием – склонять местных кочевников к содействию России – находился губернский секретарь-переводчик А. Л. Бубеннов. Он имел письма от Сибирского генерал-губернатора «ко всем султанам, старшинам и биям кочующих народов по сему новому тракту», в том числе особо были отмечены киргизы, которых просили содействовать русским купцам.

Бубеннов вышел из Семипалатинска 7 сентября 1813 г. и в конце октября прибыл в киргизские кочевья. Бугинские бии Шапак, Шералы, Ишим и другие дружелюбно встретили русских. Бубеннов вручил им послание сибирского генерал-губернатора. Когда Бубеннов отправился обратно в Семипалатинск, киргизские бии в ответных письмах обещали, что «они купечеству не только не будут делать притеснений, но будут всегда оказывать защиту, доброхотство и препровождать до желаемого места».

Бии Шерали и Ниязбек вместе с Бубеновым отправили и своих представителей просить русские власти о «покровительстве». 5 января 1814 г. посланник возвратился в Семипалатинск. В рапорте генерал-губернатору о результатах поездки Бубеннов доносил: «Каменных киргизов бии Шапак, Шералы и прочие, желая быть навсегда престолу Российскому верноподданными, прислали со мною для личного с Вашим превосходительством переговоров депутатов своих, бия Шералы сына Качибека и бийского же сына Джакыпа». Примечательно, что с первых же посещений Киргизии выполняются и научные исследования.

Так, Бубённов после своей поездки представил и описание ледников Тянь-Шаня. Генерал-губернатор принял киргизских депутатов в Тобольске. Киргизские посланцы Качибек и Джакып «изъявили желание производить с ними торговлю» и готовность сопровождать караваны через их земли. Также они просили, «чтобы их отправить в Санкт-Петербург для принесения Государю Императору покорности от себя и своего народа».

Генерал губернатор, естественно, не имел на руках разрешения на допуск киргизских депутатов к императору, поэтому он только заверил их в добром расположении к киргизам русского правительства и обещал его покровительство. Качыбек за содействие проходу русских торговых караванов получил чин капитана, золотую медаль и саблю. Иссык-кульское посольство способствовало дальнейшему, более тесному контакту между киргизами и Россией.

В описании событий вернёмся к казахским степям. В 1818 г. султан Большой орды рода джалаир Сюк Аблаев (Аблайханов), кочевавший у восточного берега Балхаша, будучи не в силах противостоять притеснениям кокандцев, не получая помощи от Китая, подданным которого он числился, изъявил желание быть подданным России и просил о защите от кокандцев. 18 января 1819 г. С. Аблайханов с подвластным ему родом в числе свыше 55 тысяч человек дал присягу и был принят в подданство России.

Высочайше было повелено выстроить ему у озера Балхаша в урочище «Семь рек» за счёт казны дом и мечеть. Китайцы, узнав о начале строительства, выразили протест. Чтобы не обострять отношения с Китаем, строительство остановили, так же, как и исполнение решения о создании внешнего округа в кочевьях Большой орды. 

После принятия казахов в российское подданство царское правительство мало вмешивалось в их внутренние дела. Но политика невмешательства оказалась безуспешной. Восстание Сарыма Датова в 1783-1797 гг. показало неспособность ханской власти и султанов обеспечить спокойствие в степи. В 1785-1786 гг. была предпринята попытка реорганизации управления краем с участием российских чиновников, но она из-за сопротивления ханов, султанов и феодальной знати не была выполнена. Традиционная система управления казахскими жузами осталась прежней.

Устав от разорительных набегов кочевников, в 1820 гг. по плану Сибирского генерал-губернатора М. М. Сперанского начался новый этап в продвижении России в Среднюю Азию. Прежде, чем приступить к описанию нового этапа продвижения России в Среднюю Азию, для начала краткая характеристика расширения России, в том числе и в Туркестане. Начиная с правления Ивана Калиты (1325-1340), когда Московское государство было небольшим княжеством, включавшее всего-навсего бассейн Москвы-реки с Коломной и Можайском, Россия постоянно расширялась и, в результате, по территории стала крупнейшим государством в мире. 

Это обстоятельство используется как основание и повод для заявлений об агрессивности России, о завоевательном характере её внешней политики. Однако по количеству войн и продолжительности времени, когда Россия воевала во втором тысячелетии, она занимает видное, но всё же третье место с 57% после Франции (80%) и Англии (72%). (Капто А., Серебренников В. Войны России. // Диалог, 2002, №6, с. 62). А главное, большинство войн, которые пришлось вести России на протяжении её истории, были отражением нашествий.

Это набеги печенегов и половцев на южные границы, экспансия Тевтонского ордена со стороны Прибалтики, нашествие татаро-монголов, попытка польской шляхты усадить своего ставленника на московский престол, захват Великим княжеством литовским Смоленска, Брянска, Курска и Белгорода, набеги крымских татар, нашествие Наполеона, нападение Японии с целью вытеснения России с Дальнего востока, агрессия Германии в Первую мировую войну и особенно тяжёлая и трагичная во Второй мировой войне. Поэтому сражения, после которых свершились знаменательные повороты в истории российского государства, были оборонительными – Ледовое побоище, Куликовская битва, Бородино, защита Москвы в 1941 и Сталинграда в 1942 гг.

Остальные войны, которые вела Россия не были сугубо захватническими, а необходимой борьбой за выход к Балтийскому и Чёрному морям. Даже завоеванные территории включались в состав России далеко не всегда и не сразу. Финляндия была отнята у Швеции лишь после третьей по счету ее оккупации русской армией, случившейся век спустя после первой. Южный берег Каспия, завоёванный Петром I, был возвращен Персии десять лет спустя. Серьезные дискуссии на самом высоком уровне предшествовали участию России в Первом разделе Польши в 1772 г. – высокопоставленные чиновники высказывали императрице сомнения в целесообразности этого шага.

Национальные историки утверждают, что «политика России по отношению к восточным мусульманским кочевым народам всегда носила агрессивно-наступательный характер» (Р. Сергазизов). На границу с азиатскими степями Россия вышла в конце XVI в., а затем было два столетних «стояния» (с 1590 по 1715 и с 1740 по 1820 гг.), когда попыток проникновения в казахские степи Россия не предпринимала. Наоборот, от Гурьева до Оренбурга и далее на восток до верховьев Иртыша на расстоянии 3,5 тысячи вёрст за двести лет для защиты от нападений кочевников было построено 141 оборонительное укрепление.

Вписываются ли эти столетние перерывы в движении на юг, а также столетние затраты на строительство оборонительных линий со степью в «агрессивно-наступательный характер»? Вот другие факты, опровергающие утверждение об агрессивности внешней политики Российской империи именно из истории её продвижения в Среднею Азию. Датой начала этого продвижения считается 1731 г., когда  Младшая орда только после третьей просьбы (в 1726 г. и два посольства – Боячи Тюлеева и Кутлумбета Коштаева – в 1730 г.) была принята в российское подданство.

Весной 1865 г. М. Г. Черняев получил сведения, что бухарский эмир Музафар-Эдин решил воспользоваться затруднительным положением Кокандского ханства после поражения от русских и намеревается захватить Ташкент, находящийся под властью Коканда. Без санкции сверху, учитывая сложившуюся обстановку, Черняев 17 июня 1865 г. штурмом взял Ташкент. Из дипломатических соображений в Петербурге первоначально отказались санкционировать присоединение Ташкента к России.

В правительстве полагали более целесообразным создать в Ташкенте независимое буферное ханство. Если министр иностранных дел А. М. Горчаков призывал отказаться от размещения каких-либо войск в «Ташкентской независимой области», то директор Азиатского департамента Н. П .Стремоухов считал, что присоединение Ташкента вообще не соответствует российским политическим интересам. Ташкент был включён в состав Российской империи только в августе 1866 г., после повторного обращения жителей города с просьбой о принятии их в русское подданство.

В 1866 г. из-за провокационных действий бухарского эмира губернатор Туркестанской области генерал Д. И. Романовский с отрядом в три тысячи человек 8-го мая атаковал выдвинувшуюся бухарскую армию в 40 тысяч человек, руководимую самим эмиром. Победа была полная, после этого русские войска заняли крепости Нау и Ходжент. Начатые переговоры о мире ни к чему не привели. Прибывший в край Оренбургский генерал-губернатор Н. А. Крыжановский продолжил наступательные действия и 2-го октября взял Ура-Тюбе, а 18 октября Джизак.

После этих успехов Крыжановский намеревался занять Кокандское ханство. Но полученная депеша из Петербурга требовала, чтобы в каком бы положении ни были наши дела, их должно направить только к утверждению нашего влияния, но не господства в этом регионе, а потому наши дальнейшие военные действия остановить. (Дело Азиатской части Генерального штаба, 1866 г., №48).

И так напряжённые отношения с Бухарой ухудшились весной 1868 г. Подстрекаемый англичанами эмир не согласился на предложение подписать дружественный договор, а, наоборот, двинул свои войска к русской границе. Кауфман, получив известие о выступлении бухарских войск, выступил навстречу, занял Зеравшанскую длину и 2-го мая взял Самарканд. По результатам первоначального обсуждения статуса Самарканда с властями Кауфману не удалось образовать  из него вассальное владение.

Правительство было настроено возвратить Самарканд Бухаре. Кауфман справедливо считал, что такое решение  нанесёт ущерб престижу и положению России в Средней Азии. Он длительное время вёл переписку и переговоры с Петербургом, чтобы оставить за Россией долину реки Зеравшан. Неопределённое положение Зеравшанского округа продолжалось более четырёх лет. Убедить министра иностранных дел Горчакова Кауфману удалось только после приёма у Александра II. Окончательное оформление Зеравшанского округа в составе России состоялось только в декабре 1872 г. [(204), стр. 135].

Оба Хивинских похода (1839-1840 и 1873 гг.) не преследовали целей территориального захвата, а только ставили задачи «смены хана» или «внушения разбойничьему гнезду». Хивинский хан Магомет-Рахим (правил в 1864-1910 гг.)  был враждебно настроен против России.  В 1867 г. он принял под своё покровительство казаха Садыка, грабившего Орско-Казалинсий тракт. В 1869 г. поддерживал  казахов Оренбургского ведомства, выступавших против введения нового управления ими. В 1870 г. хивинцы захватили русских пленных на Мангышлаке. Переговоры об их освобождении были безрезультатными. (Белявский. Материалы по Туркестану. СПб. 1884, стр. 16).

Такое положение требовало подчинения Хивинского ханства, и в 1873 г. начался Хивинский поход, в котором Хива потерпела поражение. Были предложения о присоединении Хивы к России, но они не были приняты по финансовым соображениям. Наоборот, русскими войсками бежавший хан был возвращён на престол, после чего он стал другом России. Пример с Хивой ещё раз показывает, что на втором этапе продвижения Росси в Среднюю Азию (после Сырдарьи) целью было не захват новых территорий, противодействие проискам Англии.   

Чтобы создать благоприятные условия для транзитной торговли и установить добрососедские отношения с Бухарой, Россия часть земель на правом берегу реки Амударьи, отвоёванные у Хивинского ханства, по Шаарскому договору 1873 г. отдала эмиру. Пример с Кульджой. В 1864 г. в Синьцзяне началось восстание мусульман против китайцев. Борьба повстанцев привела к ликвидации китайского правления и провозглашению мусульманских государств. В Синьцзяне образовались три феодальных владения. Действенной власти во вновь образованных государствах не было. В крае установились анархия и беспорядок. Прервались торговые связи России с Китаем, Кашгаром, Индией и Тибетом.

Более того, группы восставших стали переходить границу и заниматься грабежами уже на русской территории. В таких обстоятельствах в 1871 г. русские войска занимают Кульджинский край. После подавления восстания китайскими властями и установления правопорядка в 1881 г. русские войска были выведены из Кульджи. Именно в это время в Семиречье переселилось около 70 тыс. человек – предки современных уйгуров и дунган. Да и казахские степи после принятия подданства в 1731 г. фактически были введены в государственную систему (установление административного управления, уплата налогов) спустя сто лет, а окончательно (юг Казахстана) только после разгрома Кокандского ханства.

Большая часть завоеваний всех государств мира были осуществлены по экономическим или политическим предпосылкам. Но Россия не вела заморские захваты, не посылала свои войска и корабли в Африку и на Американский континент. Она воевала за установление удобных для общения с миром границ, за создание безопасных рубежей. В западном направлении Московское государство, а затем Россия, вели борьбу за выход к Балтийскому побережью, ранее принадлежавшее Киевской Руси и Новгородской республике.

В южном направлении Россия отражала набеги Крымского ханства  и воевала за выход к Чёрному морю, за побережье также ранее принадлежавшее Киевской Руси и русскому Тмутараканскому княжеству. На восточном направлении Россия без особых усилий заняла слабозаселённые («ничейные») земли Сибири и Дальнего Востока. В движении России за Урал политических причин не было, движущей причиной было получение ясака. Занимая Сибирь русские, не знали и не предполагали (кроме пушнины) о её богатствах, о которых впоследствии скажет Ломоносов.

То же самое можно сказать и о казахской степи. Это уже потом движение России в Среднюю Азию, начавшееся в силу сложившихся обстоятельств, привело к политическим и экономическим результатам. Главным побудительным мотивом на первоначальном этапе продвижения России в Среднюю Азию было неспокойствие на границе, постоянные, непрекращающиеся набеги кочевников, которые Россия отражала на протяжении двух с половиной веков.

Общая, заключительная характеристика расширения Российского государства заключается в том, что Россия распространялась кровью и жизнями русских солдат не ради хвастливого желания стать шестой частью света. А потому, что ей надо было унимать воинственные народы на границах (Крымское ханство, Кавказ и Средняя Азия), и проложить торговые пути с иностранными государствами без препятствий и грабительской дани (Казанское и Астраханское ханства на Волге, Прибалтика и турецкие войны).

Не первый год идёт полемика вокруг расширения границ России на протяжении всей ее многовековой истории. Было ли это расширение колониальным или было результатом указанных причин и носило характер освоения земель? Если согласиться с первым утверждением, то монолитное расположение России на севере Евразийского континента, сторонникам колониализма создавало и создаёт трудности с определением, где заканчивается метрополия и начинается колония.

Средняя Азия и  Казахстан твёрдо и дружно называются колониями. Относительно Башкортостана и Татарстана начинаются разночтения, а про народов на правобережье Волги – мордва, чуваши, мари, удмурты – вообще не упоминают. Колониями России, и то условно, можно назвать только бывшие российские владения на Аляске и в Калифорнии. Условно потому, что там отсутствовала типичная черта колониальной политики – порабощение коренных народов.

Это обстоятельство разъяснял академик Е. В. Тарле: «Устанавливать какую-то уравниловку и подводить всё под колониальные завоевания нельзя. Здесь тоже есть всякие нюансы. Говорить о конкистадорах, которые приезжают из другой страны и завоёвывают то, что ничего общего с ними не имеет – это одно. А другое дело постепенное продвижение России в Крым и на Кавказ, которое вызывалось необходимостью. Крымская орда поставила этот вопрос не только своими постоянными набегами на русское государство, но и тем, что Россия платила ей постоянную дань. Индусы не нападали на Англию, а крымцы нападали на Россию». («Вопросы истории», 2002, №6, стр. 8).

Это относилось и к Казахской степи, а впоследствии и к Кокандскому ханству – постоянные нападения на российские территории. В связи с этими событиями вспоминаются слова прусского посланника в России (1859-1862), впоследствии рейхсканцлера Германской империи (1871-1890) Отто фон Бисмарка: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских». (О. Бисмарк. «Железом и кровью». Афоризмы немецкого канцлера. М. 2019, стр. 44).

Директор Института российской истории РАН Ю. Петров добавляет, что "расширение территории Российского государства и присоединение других народов" нельзя считать колонизацией, так как этому процессу сопутствовало "слияние элит, несвойственное для классических колониальных режимов". Примером может служить Борис Годунов – в 1597-1598 гг. фактический правитель России и в 1598-1605 гг. русский царь. Род Годуновых происходил от татарского князя Чет-Мурзы, обосновавшегося на Руси в XIV в. Другой пример, так называемая, бироновщина – режим правления в России в 30 гг. XVIII в., названный по имени фаворита императрицы Анны Ивановны Бирона – немца из Прибалтики. 

Противоположную позицию по этому вопросу занимает западная историография. 17 июля 1959 г. в США был принят закон «О порабощенных нациях», в котором утверждалось, что "империалистическая политика коммунистической России привела, путём прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости», и далее в документе упоминаются несколько стран коммунистического строя, но основной упор делается на республики СССР. Поэтому у этого закона есть и другое неофициальное название: «Закон о расчленении России».

Суть этого американского закона заключается в том, что Россия поработила Прибалтику, Белоруссию, Украину, Идель-Урал (Поволжье), Казакию («страну казаков», Дон, Кубань, Терек), Крымское ханство, государства Закавказья и Туркестан. В начале этот документ фарисейски гласит: «Для национальной безопасности соединенных Штатов жизненно необходима непоколебимая поддержка стремления к свободе и независимости, проявляемому народами этих покоренных наций».

А затем, опять же в демагогическом стиле, сообщает истинную цель: «Именно нам следует надлежащим официальным образом ясно показать таким народам тот исторический факт, что народ Соединенных Штатов разделяет их чаяния вновь обрести свободу и независимость». Но не раскрывает свои замыслы до конца – чтобы потом подмять эти страны под себя. Характерно, что с развалом СССР этот закон не был отменён, он продолжает оставаться одним из примеров истинных целей политики США в отношении России и отсоединившихся советских республик.

Советская историография, как правило, писала о добровольном вхождении и о последующей колониальной политике царизма. Но такая двойственность не мешала торжественно отмечать очередной юбилей этой «ошибки» – добровольного вхождения в «колониальное ярмо». После провозглашения независимости национальные историки «добровольное вхождение» заменили исключительно завоеванием, а «колониальное ярмо» сделали ещё более жестоким.

Характерными признаками такого подхода к истории взаимоотношений России и стран Средней Азии стали идеализация среднеазиатских владетелей, только негативное освещение присоединения, игнорирование многочисленных «неудобных» документов и фактов и, наоборот, выпячивание негативных локальных фактов и явлений в управлении краем российской администрацией, перекладывание вины своих эксплуататоров на царизм.

Объективный анализ многочисленных архивных источников, относящихся к теме завоевания Средней Азии показывает, что многие шаги российских центральных и местных пограничных властей в процессе продвижения в Среднюю Азию, были вызваны и спровоцированы самими среднеазиатскими владетелями, их политикой по отношению к России. О набегах на приграничные поселения, захвате пленных и продаже их в рабство, о грабеже торговых караванов уже рассказывалось. Есть ещё один аспект этого процесса.
Продолжение в 3-ей части.