Продолжение, начало в 1-ой части.

Алыбек вынужден был бежать под покровительство Боромбая. Ормон потребовал от Боромбая выдачи Алыбека, но Боромбай отказался, ответив: «Даже воробьи находят защиту на кусте карагана. Неужели Ормон не считает нас и за куст?» Отвергнутые сарыбагиши нападают на бугинцев. Перед нападением на бугинцев, Ормон обратился к приставу Большого жуза Перемышельскому с новой просьбой о подданстве. Но и эта просьба, как и первая, была лишь стремлением заручится поддержкой русских в борьбе с Боромбаем.

Ормон по прежнему оставался верным вассалом кокандского хана. Местные власти в Семиречье были осведомлены об этом и поэтому не придали значения просьбе Ормона. (Хасанов А. О присоединении северных киргизов к России. // Вопросы истории, 1950, №7). В это же время к бугинцам одновременно поступили новые требования Коканда и Китая о выплате налогов. Боромбай, понимая, что уплата зякета и кокандскому хану, и кульджинскому правителю, а также нападения сарыбагишей разорят его племя, снова обращается к российским властям с просьбой о подданстве.

26 сентября 1854 г. его посланцы прибыли в Омск. Министерство иностранных дел в письме генерал-губернатору Западной Сибири от 26 ноября 1854 г. рекомендовало удовлетворить просьбу бугинцев и допустить представителя рода бугу, манапа Качыбека, в Омск для принесения присяги от всего племени бугу на верноподданство России. Министерство также рекомендовало отправить подарки бугинским манапам, особенно же оказать знаки внимания Боромбаю, которому было пожаловано звание подполковника.  

В изложении событий мы подошли именно к моменту, указанному в заголовке этой главы – к присоединению Северной Киргизии к России. Но предварительно о характеристике этого присоединения и его причинах. Возникает вопрос: что же было в Средней Азии – завоевание или добровольное вхождение? Характеризуя политику царизма в Средней Азии, историки употребляют понятия вхождение, присоединение, включение, подчинение, завоевание и другие.

Каждое из них, конечно, отражает какую-то грань этого сложного и неоднозначного события, но не характеризуют его всесторонне. Отдельные участники этих военных действий выпускали свои воспоминания и описания, в которых, с целью преувеличения своих заслуг, писали только о военных действиях войск в Средней Азии. Они говорили о завоевании, они искали наград за молодецкие дела, а для новых званий – сражений.

Эту концепцию завоевания продолжают и некоторые исследователи, рассматривая присоединение Средней Азии, как процесс полностью завоевательный. Советские исследователи из этой категории, обосновывая приход к власти большевиков, стремились развенчать царизм и представить Россию как жестокую колониальную империю, как тюрьму народов. Даже отмечая юбилеи добровольного вхождения, они в то же время скатывались в колею завоевания.

Так, Рыскулов Т. Р. в работе «Киргизстан» (М. 1935, стр. 28) пишет: «Покорение русскими киргизов началось в 1855 г. Первыми в этом году перешли в русское подданство киргизы рода Богу». Из-за двойственности формулировки возникает вопрос: так племя богу было покорено русскими или добровольно перешло в русское подданство? Современные исследователи независимых государств постсоветского пространства из этого же направления не говорят о фактах, противоречащих концепции завоевания, умалчивают о том, что между царизмом и русским народом нельзя ставить знак равенства.

Отдельные исследователи, как советские, так и современные национальные, искажают факты, сгущают негативные черты наступления русских войск и переселения русских крестьян в Туркестан. Так, в книге  «Восстание 1916 г. в Туркмении», Ашхабад, 1938 г. читаем: «С 1850 по 1885 гг. под зловещей тенью российского двуглавого орла оказалась вся Средняя Азия. Захваты российского самодержавия сопровождались огнём, кровью и насилием. Всё попадающееся на пути истреблялось. На оставшихся в живых от погромов накладывались самые тяжёлые контрибуции деньгами и скотом. Там, где прошло царское самодержавие, десятки мирных аулов были превращены в развалины». (стр. 3).

В перечне упрёков российскому владычеству дальше – ещё больше. «По распоряжению туркменского генерал-губернатора (оказывается, была неизвестная до сих пор и такая должность) Куропаткина строилась мельница, разбивались сады с посадкой до 5000 корней различных декоративных и садовых деревьев, по нарядам местным населением исправлялись подъездные пути и т. д., и т. п.». (Там же, стр. 9). Другой автор, Б. Исакеев, забыв, что Киргизия в составе Российской империи была чуть больше 50-и лет, писал:

«В течение веков…зубры российского империализма в союзе с местными феодалами выжимали у них (киргизских трудящихся) последние соки». (Статья «20-летие восстания в Киргизии» в журнале «Революция и национальности», 1936 г., №9). Можно ли говорить об усилении социального гнёта, если после присоединения Киргизии к России налоги в Российской империи с кочевников были в 2-2,5 раза меньше, чем во времена владычества Кокандского ханства, когда в пользу хана уплачивалось по одной голове с сорока голов скота, при грабеже сборщиков налога и правящих чиновников и того больше.

А статья 970 Положения об управлении Степным краем гласила: «С сибирских киргизов и в Семипалатинской области собирается ясак скотом, полагая оного ежегодно по одной голове со ста, без включения в сей сбор верблюдов. Но прежде наложения ясака, каждая вновь отрытая округа, со дня введения в оную нового распорядка  по учреждении инородцев, пользуется пятилетней льготой». [РГИА, ф. 1265, оп. 10, д. 199, л. 4]. Поэтому одним из стимулов присоединения Киргизии к России был наглядный пример льготного налогообложения соседних казахов Большой орды.

К тому же кочевники, называемые инородцами, были освобождены от воинской повинности. Киргизский народ страдал в большей степени от гнёта не «акул» и «зубров российского империализма», а от своих местных байско-манапских щук и бычков. Конечно, не всегда были такие жесткие оценки. В советское время характеристика событий менялась по указаниям сверху, но постоянно сохранялась двуличность этой оценки. Осуждалась захватническая политика царизма, её колониальный характер, утверждалось, что царская Россия была тюрьмой народов.

И в то же время, уже с первых декретов Советской власти говорилось о добровольном вхождении в состав России многих народов, о братском объединении, о прогрессивном значении присоединения. Я же буду говорить о присоединении, а не о завоевании. Как правило, империи строятся насилием с одной стороны, но бывает и заинтересованность – с другой. Насилием, завоеванием – это известно и понятно. Но одно насилие бесплодно. Империи Чингизхана и Тимура начали распадаться сразу же после кончины их создателей.

Заинтересованность – это спокойное существование, преимущество, более высокого развития, более высокой культуры. Имперский народ должен иметь, знать и уметь то, чего не знают и не умеют другие общества, но заинтересованные в этом. Присоединение Средней Азии как раз такой случай сочетания насилия и заинтересованности. Произошло это потому, что Россия, русский народ по отношению к Средней Азии были передовым государством, передовым народом. И не только были, но и несли присоединённым народам всё передовое, которого у них не было.

Если европейские государства свои колонии приобретали и завоёвывали с целью обогащения, то в действиях России в Средней Азии изначально главную роль играли политические и военно-стратегические причины. Проникая в Среднюю Азию, Россия стремилась обеспечить спокойствие и безопасность на своей азиатской границе, установить контроль над важным перекрёстком путей в Персию, Индию и Китай и выдвижением к Индии создать угрозу Англии – могучему европейскому сопернику на её отдалённом, слабом участке.

В стратегическом отношении военные действия, предпринятые Россией в Средней Азии с 1864 по 1895 гг., имели целью использовать среднеазиатские ханства в качестве плацдарма для отражения враждебных действий не только соседей, но и Англии. Экономические интересы, которые часто являются стимулом для завоеваний,  в случае со Средней Азией были на вторых ролях и имели свою особенность. Здесь не было пушного ясака Сибири, пряностей Индии или золота Америки. Министр иностранных дел Нессельроде писал, что содействие торговле «составляет основу нашей азиатской политики», т. е. не эксплуатация и грабёж, а торговля.

От этого содействия торговле получали выгоду и местные производители и купцы. И последнее, из-за нападений кочевников и неэффективности пограничной защиты в открытых казахских степях Россия стремилась отодвинуть границы на естественные, труднопроходимые горные рубежи, окаймляющие регион с юга и востока. Присоединение Средней Азии к России не было однородным. Были упорное сопротивление и такие тяжёлые сражения, как бои при взятии Геок-Тепе (Туркмения), Ходжента и Ура-Тюбе (Таджикистан).

Но было и добровольное вхождение казахов, туркменов прикаспийских и Мервского оазиса, каракалпаков, и северных киргизов. Причём не пассивное  согласие   на  новое  подданство,  а  именно  активная  инициатива:  посылали делегации с прошениями о принятии в подданство, просили о помощи, оказывали содействие русским войскам. Северная Киргизия яркий тому пример. Это обращения иссык-кульских киргизов о принятии в российское подданство в 1812, 1814, 1844, 1848, 1852 и в 1854 гг. .

Продолжение в 5-ой части.