Продолжение, начало в 1-ой части.

Российские власти требовали от представителей русской администрации проводить миролюбивую политику в отношении местного населения. Поэтому отправлявшемуся на реку Чу М. И. Венюкову губернатор Семипалатинской области Ф. А. Панов давал следующее указание: «Действия Ваши непременно должны сохранять характер миролюбивый до последней крайности». (Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, ф. 363, к. 7, ед. хр. 26, л. 1).

Венюкову предписывалось хранить в строгой тайне главную цель экспедиции – подготовку завоевания Пишпека [(132) стр. 125]. 12 мая 1859 г. рекогносцировочный отряд, состоявший из двух рот пехоты, одной сотни казаков, взвода горной артиллерии, двух ракетных станков и сотни джигитов, выступил из Верного. [(141), 1905 г. стр. 26]. 17 мая отряд подошёл к подъёму на перевал Кастек, где было начато строительство укрепления напротив горного прохода Суок-Тюбе, через который киргизы совершали набеги на казахов.

27 мая было получено донесение, что киргизы, в количестве 500 человек, напали на казахов дулатовцев. Посланные на помощь дулатовцам казаки и казахские джигиты отогнали киргизов, но предводитель джигитов султан Беке в Каракунузском ущелье попал в плен. В конце мая Венюков, оставив в Кастеке под командованием Шайтанова часть отряда для возведения укрепления, с остальным отрядом через перевал Беш-Майнак преодолел хребёт и спустился к реке Чу. Из Токмака навстречу отряду выступили кокандцы, но, не вступая в бой, только издали следили за его движением.

Пользуясь этим, Венюков совершает разведывательный рейд на восток  к  реке Кемин.  3-го  июня  отряд  остановил  сарыбагишей,  направлявшихся  в  кочевья бугинцев, а сам повернул обратно, вниз по реке Чу. Видя нерешительность кокандцев, Венюков предлагал напасть на Токмак и разрушить его, но, не получив на это разрешения начальника Алатавского округа Колпаковского, двинулся дальше к Пищпеку. 10 июня отряд подошёл к Пишпеку, где остановился на временную стоянку.

Венюков, маскируя рекогносцировку крепости и её окрестностей, вступил в переговоры с комендантом крепости Атабеком об освобождении султана Беке и других, взятых с ним в плен. Переговоры успеха не имели. Атабек только пообещал освободить пленных (но обещания своего не выполнил). [(141), 1905 г. стр. 27]. Закончив рекогносцировку крепости Пишпек, Венюков направился на Курдай, откуда часть отряда отправил в Кастек для ускорения строительства укрепления, а с другой продолжал съёмку местности до кокандской крепости Иткечу в низовьях реки Чу.  [(11),  стр. 114-116].

Затем вернулся в Кастек, где часть отряда осталась достраивать укрепление, а с остатком возвратился в Верный, исправляя по пути дорогу. В сентябре были закончены работы по возведению Кастекского укрепления, а на реке Узун-Агач (на месте селения Казанское-Богородское) устроен наблюдательный пикет для связи Верного с Кастеком. В начале 1860 г. там был возведён укреплённый пост. Во время рейда Венюкова кокандцы из крепостей не выходили, а подстрекали киргизов на выступление против отряда. Но,  не смотря на старания коменданта крепости Пишпек Атабека, поднять киргизов против отряда Венюкова не удалось.

Его взаимоотношения с киргизами складывались, не смотря на мелкие стычки с сарыбагишами, в общем, благоприятно. Результаты похода были удачными. Отряд в течение мая-июня 1859 г. прошёл свыше 600 вёрст. Было основано укрепление Кастек, проведены съёмки местности, сняты планы кокандских укреплений и собраны обширные материалы о бассейне реки Чу. Столкновений с кокандцами отряд Венюкова не имел, поэтому потерь не было. Гарнизоны Токмака и Пишпека укрылись в крепостях, и ему удалось полностью выполнить поставленную задачу.

Кроме того, экспедиция усилила влияние России среди южно-казахских и киргизских племён. Даже короткое пребывание военной экспедиции в Чуйской долине положительно сказалось на дальнейшем ходе русско-киргизских отношений. Так, в частности, Венюкову удалось предотвратить очередную попытку сарыбагишей, подстрекаемых кокандцами, напасть на русско-подданных  бугинцев. А бугинцы, пользуясь присутствием русского отряда, «напали на сарыбагишей и перебили множество народу, между ними одного манапа». (Аристов Н. А. Усуни и кыргызы или кара-кыргызы. Бишкек. 2001. Стр. 496).

Мнение о мощной силе Кокандского ханства было поколеблено у чуйских киргизов самим присутствием русских, беспрепятственно проводивших топографические съёмки на виду у ханских гарнизонов Пишпека и Токмака. Мирное же отношение русских к местному населению развеяло первоначальное недоверие и опасение относительно враждебных намерений России, о чём кокандской администрацией и её прислужниками нарочито распространялись лживые слухи.

Рейд отряда Венюкова и основание нового укрепления вызвали тревогу в Коканде. Кокандцы стали энергично готовиться к отражению предстоящих наступательных действий России. Хан обратился к Бухарскому эмиру с предложением заключить союз против России. В Токмаке, Пишпеке и Аксу были усилены гарнизоны. Приказчик торгового каравана, посетившего Кокандское ханство, сообщил о запрете Малли-хана «резать в пищу лошадей», годных для кавалерии. Кокандские чиновники, разъезжая по казахским и киргизским аилам, под страхом смертной казни отбирали скот и лошадей для армии.

Одновременно кокандцы начали широкую агитацию среди киргизских племён. Агитация велась через мусульманское духовенство и бродячих дервишей под лозунгом  «газавата» – священной войны против неверных. Эта агитация особого успеха в Северной Киргизии не имела. Однако мелкие стычки были. В ночь с 8-го на 9-ое октября 1859 г. Кастек подвергся нападению сарыбагишей. Незаметно подойдя к крепостному валу, они угнали из загона казачьих и артиллерийских лошадей.

Посланная погоня настигла воров в двух верстах от укрепления и отбила лошадей. На следующую ночь сарыбагиши совершили уже более основательное нападение. Но после интенсивного ружейного обстрела из укрепления наступавшие отступили, произведя в окрестностях укрепления степной пожар, которым уничтожили пастбища для казачьих лошадей. Активизировала в это время свою деятельность в Средней Азии и Англия. В Бухару прибыли английские представители, чтобы добиться от эмира Насруллы согласия на организацию судоходства катеров по Амударье.

В Коканд для установления контактов прибыл английский разведчик Абдул Маджид. После чего в ханство прибыли специалисты  по изготовлению пушек европейского образца.  Вся эта подготовка к военным действиям и нагнетание обстановки в регионе не осталась без внимания у русского военного командования. На особом совещании у Военного министра 14 декабря 1859 г. вопрос о занятии крепостей Пишпек и Токмак был решён окончательно.

В решении совещания требовалось сохранить подготовку в тайне и указывалось, что экспедицию по занятию Пишпека начать одновремённо с наступлением на кокандскую крепость Джулек на реке Сырдарье, намеченным на 1861 г. В случае нападения кокандцев генерал-губернатору Западной Сибири предоставлялось право самостоятельно предпринять экспедицию против Пишпека и Токмака. [(11), стр. 123]. Для руководства этими предстоящими операциями в распоряжение Гасфорда был командирован полковник Генерального штаба А. Э. Циммерман.

В январе 1860 г. сарыбагиши, подстрекаемые кокандцами, опять напали на бугинские аилы. Бугинцы, теперь номинально подданные России, послали в Верный гонцов  просить помощи и защиты. 5-го февраля 1860 г. Колпаковский посылает на Иссык-Куль отряд из 70 казаков с двумя ракетными станками под командованием сотника Жеребятьева. Обеспечение отряда продовольствием бугинцы взяли на себя, поэтому Жеребятьеву предписывалось  «строго следить за казаками и не позволять им бесчинствовать в киргизских аилах».

Командированному с отрядом переводчику Бородину поручено было наблюдать за правильностью расчётов с киргизами за взимаемых лошадей, собирать все сведения о киргизах и  «составлять словарь и геологическую карту местности». [(141), 1905 г. стр. 28]. 16 февраля отряд достиг реки Тюп в восточной оконечности озера Иссык-Куль. По прибытии отряда на место выяснилось, что позиции кокандцев гораздо сильнее, чем предполагалось, в связи с чем Колпаковский посылает подкрепление из 30 казаков с горным орудием. [(11),  стр. 128].

Уже после прибытия подкрепления на Тюп, на южный берег Иссык-Куля прибыл крупный кокандский отряд из крепости Куртка, который начал требовать с бугинцев налог и готовиться к строительству укрепления на реке Кызыл-Су на южном берегу Иссык-Куля. [(11), стр. 132]. Сарыбагиши, ободрённые прибытием кокандского отряда, участили нападения на соседних казахов. Тогда Колпаковский 7 мая дополнительно через владения сарыбагишей отправляет на западную оконечность Иссык-Куля отряд из сотни казаков, полуроты солдат и двух горных орудий под командованием подполковника Шайтанова. [(11), стр. 134]. Западный отряд 10 мая прибыл в Кастек, а 20 мая вышел к западной оконечности оз. Иссык-Куль.

Кокандцы, узнав о движении русских отрядов с двух сторон, поспешно ушли в сторону крепости Куртка на Нарыне. [(11) стр. 136]. Северные киргизы убедились в действительной помощи и защите их русской властью. Также в мае 1860 г. для изучения складывающейся обстановки и рекогносцировки в район Токмака вторично направляется разведывательный отряд под командованием Венюкова. Начальнику Алатавского  округа Колпаковскому было дано указание, что отряд должен находиться «на мирном положении, ибо он не посылается для враждования, а его участники должны быть снабжены не только провиантом, но и приварочными деньгами, которые на месяц похода должны быть выданы непременно серебром, чтобы люди могли рассчитываться с киргизами» при покупке продовольствия.

Руководителю отряда капитану Венюкову было предписано уклоняться от каких-либо военных действий. В переданной Венюкову инструкции Гасфорд подчёркивал, что эта экспедиция «не должна иметь враждебного характера…. Подтверждаю строго, – продолжал он, – не допускать солдат и особенно казаков ни к каким насилиям, поборам и обидам дикокаменных киргизов». Эти инструкции имели своей целью утвердить влияние России среди киргизских племён. [(132), стр. 128].

Обследовав реку Чу, западное побережье озера Иссык-Куль, долину Кочкор и проходы на Тянь-Шань, Венюков 10 июня вернулся в Кастек. [(11),  стр. 140]. Расставаясь в нашем повествовании с М. И. Венюковым, считаю интересным добавить, что впоследствии он стал известным военным исследователем. Написал целый ряд работ о Туркестане и Семиречье географического, этнографического, исторического и геологического содержания. Его работы отличаются оригинальностью. В работе 1877 г. критиковал недостаточность развития народного образования, упрекал, что в Туркестане не открыт ещё ни один университет.

За многие годы работы в Туркестане он настолько полюбил этот край, что пожертвовал Русскому географическому обществу особый капитал, проценты с которого предназначались на премии за работы по изучению Туркестана. Своеобразная русская Нобелевская премия. Малля-хан, обеспокоенный событиями на Иссык-Куле и новым походом Венюкова, и не желая уступать русским, в июне направляет в Чуйскую долину пятитысячный отряд под командованием Рустем-бека. Об этом стало известно от проходящего торгового каравана.

В начале июля 1860 г. казачьим сторожевым дозором под Кастеком был обнаружен кокандский разъезд. Пленённый разведчик сообщил, что отряд послан для сбора сведений и осмотра окрестностей укрепления Кастек с целью нападения на него в ближайшее время. Задачей отряда было, разрушив Кастек, идти вглубь Заилийского края на укрепление Верное. При таких обстоятельствах Циммерман 5-го июля выступил из Верного и 8-го июля прибыл в Кастек.

В ночь на 9-ое июля кокандцы напали на Кастек. Но уже прибыло подкрепление, и осведомлённые защитники были наготове. Внезапного удара у нападавших не получилось, и атака была отбита. С рассветом русские войска выступили из укрепления, и после короткого боя на реке Джирин-Айгыр под Кастеком отряд кокандцев был разбит. Из-за сильной жары и усталости войск от предыдущего перехода из Верного, преследование разгромленного противника было недолгим.

Кокандские власти в войне с Россией усиленно добивались поддержки чуйских киргизов. Они не только обязали их поставлять продовольствие и лошадей для конницы, но и требовали участия в военных действиях. В этом отношении кокандскому командованию удалось добиться некоторых результатов. Манапы племени солто Байтик Канаев, брат главного солтинского манапа Джангарача Султанбай, бий солтинского рода Белекпай и сарыбагишский манап Джантай под давлением явились с вооружёнными джигитами в Пишпек  и  приняли  участие  в  походе  на  Кастек. 

Но  активного  участия  в  сражении  у Кастека не принимали, а при первых признаках поражения стали самовольно расходиться по своим кочевьям вопреки требованиям кокандского командования. [(10),  стр. 195]. Нападение кокандцев на Кастек и первый успех послужили поводом к дальнейшим решительным действиям. Считая сложившиеся обстоятельства благоприятными и проведя соответствующую подготовку, Циммерман с отрядом пехоты и конницы в 1750 человек при 15 орудиях 23 августа вышел из Кастека, перешёл реку Чу и двинулся на Токмак.

С приближением отряда население токмакской крепости и часть гарнизона из киргизов разбежались. На требование сдачи крепости комендант Хаккула ответил, что сражаться не будет, но и сдать укрепление не может, и просил два дня отсрочки, чтобы получить указания от своего начальника – коменданта Пишпека Атабека. Через час после получения ответа Циммерман приказал открыть огонь. После артобстрела крепость 26 августа сдалась. Гарнизону было приказано выйти из крепости, и после этого русский отряд вступил в укрепление.

На другой день утром гарнизону было позволено возвратиться в крепость за своим имуществом. После этого приступили к разрушению укрепления. Кокандцам было совершенно непонятно, что с пленными обходятся так человечно и что отобрали только оружие, а всё их имущество не тронули. Хаккула даже выразил своё удивление по этому поводу и откровенно признался, что по их обычаям, если бы и пощадили жизнь пленных, то, по крайней мере, обобрали бы дочиста. Ему объяснили, что русские так не воюют. [(218), вып. 3, стр. 29].

И такие случаи во время военных действий русских войск в Средней Азии были не единственными. В 1834 г. русский отряд под командованием генерала С. Б. Броневского, отбивая вторжение ташкентского наместника кушбеги Лашкара в кочевья казахов Среднего Жуза, взял кокандскую крепость Улутау на Сырдарье. Крепость была разрушена, а гарнизон отпущен в Ташкент, при этом ему даже было выдано продовольствие на дорогу. Что интересно, благодаря этому благородству русских войск, кушбеги Лашкар был награждён и возведён в титул беклярбека за то, что он благополучно провёл отступление и сохранил кокандский военный отряд.

А за неудавшийся поход был казнён союзник кокандцев казахский султан Саржан Касымов. При занятии Токмака трофеями были взяты знамя, две чугунных пушки, небольшое количество крепостных ружей и холодное оружие. 29 августа, после присоединения к отряду казахского султана Тезека со 150 джигитами, объединённый отряд выступил из разрушенного Токмака и на другой день подошёл к Пишпеку. Циммерман предложил гарнизону сдаться. После отказа коменданта о сдаче началась осада крепости.

Хотя крепость Пишпек была гораздо мощнее Токмака, но после пятидневных осадных работ, доведённых до крепостного рва и обстрелов, 4 сентября 1860 г. пишпекский гарнизон в количестве 627 человек сдался. [(142), стр. 250]. Во время этой кратковременной осады произошёл исключительный выстрел одного из русских орудий, действовавших под командованием штабс-капитана Обуха. Выстрелами его батареи неприятельские пушки, расположенные на одной из пишпекских башен были сбиты. Причём одно ядро  попало прямо в канал пятифунтового крепостного орудия и застряло в нём.

Трофеями русского отряда были 3 знамени, парадная секира коменданта крепости Атабека, 16 пушек, 114 пудов пороха, свыше 400 ружей и ключ крепости. [(160), неоф. часть, №203 от 16.09. 1912 г.]. Однако ключ оказался вовсе не азиатского изготовления, а самым обыкновенным, незамысловатым русским ключом от замка, купленного, по-видимому, на какой-нибудь сибирской или уральской ярмарке. Русские войска потеряли одного офицера и 6 нижних чинов. С 6-го сентября приступили к разрушению крепости и 10 сентября подожгли её остатки.

11 сентября отряд двинулся обратно через Чумыч и Курдай, как более удобный путь, и 16 сентября вернулся в Верный. [(145), стр. 30]. Во время осады Пишпека гарнизон Аксу покинул укрепление и отошёл в Мерке. Надо отдать должное действиям, с какими были проведены осада и взятие крепости. Пишпек был вчетверо больше Ак-Мечети, имел лучшее вооружение и больший по численности гарнизон. Но на осаду Пишпека ушло 5 дней, тогда как Ак-Мечеть осаждали 22 дня. Потери под Пишпеком составили 7 человек, а под Ак-Мечетью – 165. Действия Циммермана послужили образцом для всех последующих осад кокандских крепостей.

Гасфорд послал в Петербург рапорт, в котором сообщал: «Важные результаты этой славной для нашего оружия экспедиции следующие: уничтожение влияния вероломных кокандцев на племена дико-каменных киргизов, живущих в верховьях реки Чу и на озере Иссык-Куль, успокоение Большой орды, окончательное утверждение нашего владычества в Заилийском крае и совершенное обеспечение в том крае казачьих водворений». На документе Александр II написал: «Весьма хороший результат». [(132), стр. 129].

Так как это было первое крупное вторжение русских войск в Чуйскую долину, то во время военных действий под Токмаком и Пишпеком большинство манапов заняли выжидательную позицию, ожидая результатов борьбы. Крупные манапы – Джангарач, Байтик и другие – держали свои силы наготове, скрываясь в горных ущельях. Главная их задача заключалась в обеспечении безопасности своих аилов. Однако не все относились выжидательно к происходившей борьбе. Из сарыбагишских манапов Джантай прислал своих джигитов к Циммерману, а манапы Уметалы и Тёрёгельды – относились враждебно.  [(147), стр. 201].

Следует отметить, что и оренбургские, и сибирские руководители военных операций против Кокандского ханства действовали по, так называемой, кавказской схеме, от которой на Кавказе отказались. В ответ на набеги кокандцев в пределы Кокандского ханства со стороны форта Перовский и укрепления Верный посылались отряды, которым ставилось задача овладеть тем или другим укреплением, служившим опорой кокандских войск, разрушить его и вернуться обратно. Предполагалось, что такие действия произведут достаточное впечатление на кокандцев.

Так, со стороны Оренбургской линии русские войска заняли и разрушили кокандское укрепление Джулек в 160 верстах от форта Перовский, а в 1861 г. русский отряд овладел кокандским укреплением Яны-Курган, лежащем на половине пути от форта Перовский к городу Туркестан, разрушил его и вернулся обратно. Поход полковника Циммермана тоже был из серии таких рейдов. Кокандцы после таких рейдов восстанавливали укрепление, русскими войсками проводилась новая операция, и опять разрушали укрепление.

Такой способ действий опять, как и в казахской степи, оказался непригодным для азиатов, признающих только силу. Как иронично писал военный историк М. А. Терентьев: «Крови много, толку мало, зато наград достаточно». Обратное отступление русских отрядов после разрушения крепостей кокандцами истолковывалось и пропагандировалось как поражение русских войск, как доказательство их слабости. В результате, такие рейды не только не успокаивали кокандцев, но производили даже обратные результаты, что и произошло в Чуйской долине.

Падение Пишпека произвело большое впечатление на киргизов, поскольку эта крепость была наиболее мощным бастионом кокандского господства в Северной Киргизии. Однако, после ухода русских войск и возвращения кокандских гарнизонов, их энергичной деятельности по восстановлению крепостей и подготовке нового наступления в Заилийский край, положение стало меняться. Кокандское ханство не смирилось с разрушением Пишпека и Токмака и, стянув в Чуйскую долину значительные силы, начало подготовку к ответному удару.

После поражения под Кастеком Рустем-бек был отстранён, и Малля-хан направляет в Чуйскую долину 12 тыс. войск под командованием опытного военачальника Канат-ша. Хотя и получив сведения о приготовлениях кокандцев, русское командование всё же посчитало, что после такого поражения их действия ограничатся лишь попыткой восстановления Пишпека. Поэтому русские войска были отправлены на зимние стоянки в Копал и Верный, а Циммерман уехал, передав командование Колпаковскому.

Но в конце сентября стали поступать тревожные вести, что султанами получены от кокандцев письма, в которых они призываются к борьбе против русских, что некоторые роды из-под Верного откочёвывают к Балхашу и в горы. Среди узбеков, проживающих в Верном, также пошли слухи, что в Аулие-Ата прибыли войска. На созванном военном совете многие не верили в достоверность полученных сведений. Всё же Колпаковский начал подготовку к отражению возможного наступления на Заилийский край.

В частности, прапорщику казаху Суранчи, находящемуся на русской службе, было поручено уточнить обстановку на реке Чу. Захваченные им пленные кокандцы подтвердили, что в Аулие-Ата с войском и артиллерией прибыл командующий кокандскими войсками сераскир (командующий) Канат-Ша.  [(137), стр. 10]. Колпаковский, ожидая удара из Токмака на Кастек, усилил его охранение и вызвал подкрепление из Копала. Интересно, что не разделяло опасений Колпаковского и омское начальство.

Получив его донесение со сведениями о кокандцах и о принятых мерах против возможного нападения неприятеля, в ответном предписании корпусной командир отмечал: «Кокандцы могут сделать движение из Аулие-Ата к реке Чу, чтобы поддержать своё влияние на каракиргизов, сильно поколебавшееся победами нашими и разорением их главного гнезда Пишпека. Но чтобы они могли в нынешнем году приступить к возобновлению укрепления, то, по позднему времени, ожидать нельзя. Поэтому без настоятельной надобности не следует изнурять войска передвижениями. Полагаю, что скопища кокандцев не решатся вторгнуться в наши пределы».

Предписание это было получено уже после разгрома кокандцев в Узун-Агачском сражении. Канат по прибытии в Чуйскую долину выразил резкое неудовольствие главному манапу солтинцев Джангарачу за то, что он после взятия Пишпека послал с поздравлениями к Циммерману своих детей и брата. Канат потребовал от Джангарача, чтобы он на деле доказал свою преданность хану. Он приказал поставить кокандским войскам по 500 лошадей и по два мешка проса с каждого подвластного ему аила и выставить вооружённых людей для похода.

Дополнительно, в наказание Канат возложил на Джангарача и Байтика и подвластные им роды все издержки по восстановлению крепости Пишпек и потребовал для этой работы 1000 человек. Все эти требования киргизами были выполнены. [(10), стр. 206]. Точных сведений о численности кокандских войск нет. Называется даже цифра 40 тысяч человек. Сопоставляя разные источники, можно предполагать, что кокандцев насчитывалось 12 тысяч, а мобилизованных казахов и киргизов 4 тысячи. [(10), стр. 206].

Наличного состава русских войск, готовых к действию в Заилийском крае, было около двух тысяч человек. Из них в Кастеке находилось 600 человек, в Узунагаче – 450 человек и в Верном – 850 человек, составлявшие главный резерв.  [(10), стр. 205]. К Канат-ша примкнули Умбет-али из племени сарыбагиш, Корчи рода булекпай племени солто и часть дулатовских  казахов. (Аристов Н. А. Усуни и кыргызы или кара-кыргызы. Бишкек. 2001. Стр. 497). У кокандцев, кроме того, было 6 пушек под командованием русского беглого каторжника Евграфа, угодившего в рудники из казачьей батареи

О рабстве в Средней Азии уже говорилось ранее. При упоминании о русском канонире в кокандском войске сделаю отступление на эту тему ещё раз. Кстати, и при взятии Пишпека в сентябре 1860 г. среди сдавшегося кокандского гарнизона тоже было пять русских. Не надо забывать, что и во второй половине XIX в. в среднеазиатских ханствах существовало невольничество, по сути, рабство. Русские невольники в Средней Азии ценились вдвое дороже против персидских (мужчины, а женщины, наоборот, больше ценились персиянки).

Более того, своим умом и сметливостью они выдвигались из остальных невольников и иногда даже приобретали независимое положение. Пленный Тихон Рязанов у хивинского хана Мухаммеда-Рахима был воспитателем его сына. Другой невольник Фёдор Грушин пользовался таким доверием у хана Алла-Кула, что тот назначил его смотрителем некоторых работ и часто беседовал с ним. Побывавший в 1843 г. в Бухаре русский горный инженер Бутенёв сообщал, что «булатный мастер эмира, считаемый лучшим в Бухаре, – кузнец Златоустовских заводов».

В 1868 г. командующим армии Бухарского эмира был беглый сибирский казак под именем Осман.  Чаще всего русским пленным вверялась артиллерия, хотя многие из них и не были канонирами. Артиллеристами они прослыли в среднеазиатских ханствах, наверное, потому, что умели лучше обращаться с вообще огнестрельным оружием. Невольники в Кокандском ханстве, хотя гораздо меньше, чем в Бухаре и Хиве, но всё же были. Кроме того, была ещё одна особенность.

В кокандских городах укрывались беглые русские татары и казаки, бежавшие в Кокандское ханство от наказания за совершённые преступления. При возможности выбора – подвергнуться наказанию шпицрутенами, отправиться на  каторжные работы или бежать в Коканд – выбирался второй вариант. И в Кокандском ханстве невольники и беглые казаки тоже, как правило, определялись в бомбардиры. Некоторые из них даже производились в юзбаши (сотники), что в ханстве представляло видное положение.

Вернёмся к событиям в Чуйской долине. 4-го октября 1860 г. кокандские войска появились на реке Чу и направились не на Кастек, а из Пишпека через Курдай к Узунагачу, расположенному на пути к Верному. [(137), стр. 12]. Наверное, кокандцы считали Узун-Агач менее защищенным, как недостроенное укрепление. В середине октября их передовые части окружили Узун-Агач, охраняемый казаками. С 18 октября начались нападения на Узун-Агач. Два дня, 19 и 20, гарнизон укрепления под командованием поручика 9-го Сибирского батальона Соболева отбивал атаки.

На помощь осаждённым из Верного выступил Колпаковский с пехотой и казаками. В Узун-Агачском бою 21 октября 1860 г. кокандские отряды потерпели поражение и 22-го отступили, не возобновляя боя. [(10), стр. 210]. Подробное описание сражения выходит за рамки данного очерка. Но стоит отметить, что Верный находился в очень опасном положении; что отряд Колпаковского, пришедший на помощь, насчитывал всего 700 человек при 6-и орудиях; что русская пехота успешно отражала атаки кокандской кавалерии. Что был момент боя, когда отряд сражался в полном окружении, что сам Колпаковский был контужен.

За победу под Узунагачом Колпаковский был произведён в полковники и награждён орденом св. Георгия 4-ой степени. Победой под Узунагачом Россия окончательно укрепилась в Семиречье и в Заилийском крае. А вот в Чуйской долине, несмотря на победы под Токмаком, Пишпеком и Узунагачом, русские войска закрепиться не смогли. Малочисленность русских отрядов привела к тому, что в отместку за неподдержание кокандцев в Узун-Агачском бою Канат-Ша, уходя в Ташкент, повально разорял и грабил попадавшиеся на пути аилы чуйских и таласских киргизов, чем на время усмирил и подчинил их.

Часть кокандских войск после Узунагачского сражения осталась зимовать в Пишпеке и начала его восстановление.  [(136), стр. 190]. В феврале 1861 г. Гасфорд был переведён в Государственный Совет. Генерал-губернатором Западной Сибири был назначен генерал-лейтенант А. О. Дюгамель, который в отношении Кокандского ханства предлагал более осторожную политику, чем его предшественник. Дюгамель считал нужным пока остановиться на достигнутых рубежах и окончательно укрепить положение России в Заилийском крае.

Он добивается отмены уже принятого решения о строительстве укрепления напротив Токмака. С 9-го по 17 мая 1861 г. начальник штаба Сибирского корпуса полковник А. С. Кройерус совершил инспекционную поездку в Чуйскую долину. По результатам поездки Кройерус предложил начать движение в Чуйскую долину и овладеть кокандскими крепостями Токмак, Пишпек, Аксу, Мерке, Иткечу. Он считал, что занятие этих укреплений обеспечит господствующее  положение  России  в  Северной  Киргизии.  

Кройерус  писал:  «Чтобы водворить тишину и спокойствие на южной границе Западной Сибири, нужно уничтожить влияние кокандцев на чуйских киргизов. Влияние, приобретённое кокандцами на чуйских киргизов, основано не столько на единоверии этих народов, сколько на материальной силе, которой владеют кокандцы, имея несколько укреплений среди кочевий киргизов, а именно Пишпек, вновь отстроенный, Аксу, Мерке и Иткечу. Из этих пунктов кокандские гарнизоны во всякое время могут наказать чуйских киргизов за малейшее неповиновение».

Дюгамель, однако, не поддержал Кройеруса, опасаясь, что в этом случае с кокандцами неизбежно началась бы длительная война. Предложения Дюгамеля были рассмотрены на совместном совещании двух министерств – иностранного и военного. Участники совещания не согласились с Дюгамелем, отметив, что проведение границы по реке Чу  «невыгодно во всех отношениях. Эта река не является крупным естественным рубежом, её свободно переходят кочевые племена, находящиеся под влиянием Коканда, к тому же левобережье Чу значительнее плодороднее, чем земли на правом берегу».

Разрушение Пишпека и Токмака, поражение под Узунагачом нанесло серьёзный удар господству кокандцев в Чуйской долине. Пишпек и Токмак уже не могли служить опорой в борьбе за Северную Киргизию, а гарнизоны этих укреплений лишь вели наблюдение за населением Чуйской долины и обеспечивали сбор налогов. Главным опорным пунктом кокандцев стала крепость Аулие-Ата, находящаяся уже в казахских землях. Но Малла-хан ещё надеялся восстановить пошатнувшееся господство над северо-киргизскими племенами. Уже зимой 1860-1861 гг. началось восстановление Пишпека. В апреле в Мерке и Пишпек были доставлены боеприпасы. [(10), стр. 221].

В начале мая в Пишпек прибыл Канат. Целью его поездки было утверждение подорванного влияния хана среди киргизов и проверка восстановления пишпекской крепости. Гарнизон Пишпека был увеличен до двух тысяч человек. [(11), стр. 170]. Окончательное решение о дальнейшей политике в Заилийском крае было вынесено Особым комитетом 29 июня 1861 г. (Особый комитет по делам Китая и юго-восточных границ был учреждён при Николае I для обсуждения «азиатской» политики государства. На заседания, проходившие под председательством императора, кроме высших сановников, приглашались губернаторы и специалисты по Востоку).

Постановление комитета, не отменяя стратегического продвижения пограничной линии на юг в сторону Северной Киргизии, рекомендовало на ближайшее время не возводить укреплений по реке Чу; поддерживать отношения с кокандцами, но в виде перемирия; держать в готовности отряды в Верном и Кастеке на случай враждебных действий на реке Чу или на реке Сырдарье. Однако, обстановка вскоре обострилась. Летом 1861 г. кокандцы посылают из Пишпека на Иссык-Куль отряд с требованием признания бугинцами власти хана и выплаты налога.

Одновременно вели агитацию в Заилийском крае среди казахов, подвластных России. Подстрекали  киргизов к набегам на аилы казахов. [(10), стр. 227]. Осенью кокандцы вновь отправили на Иссык-Куль сборщиков налога. [(11), стр. 179]. В связи с этим 26 февраля 1862 г. начальник штаба Сибирского корпуса распорядился о подготовке к выступлению за реку Чу летучего отряда, который должен был двинуться к Пишпеку, но не нападать на эту крепость, а выяснить, насколько кокандцы успели её восстановить. Далее отряд должен проследовать к Мерке.

Основная цель похода состояла в том, чтобы, угрожая кокандцам с севера, отвлечь их внимание от Сырдарьинской линии, где в это время русские войска начнут наступление, а так же произвести рекогносцировку местности.  [(147), стр. 233]. 22  апреля 1862 г. Колпаковский выступил из Кастека. Перед этим произошли события, повлиявшие на отношение киргизов с Кокандским ханством и на их сближение с Россией. В Ташкент от сарыбагишевцев отправилась делегация во главе с Шабданом Джантаевым с просьбой о помощи в защите от русских.

В Ташкенте в это время был сам Худояр-хан, который, конечно, пообещал запрашиваемую помощь. После отправки делегации в Ташкент у Джантая произошла ссора с другими сарыбагишскими родами – темир (черикчи) и булат (исенгул). Джантай отправился в Верный, где заявил, что его род тынай принимает русское подданство, и попросил помощи против темирбулатовцев. Помощь, была оказана, распря остановлена. Кокандцы применяли практику взятия у влиятельных киргизов в заложники их сыновей.

Таким путём кокандцы пытались решить двоякую задачу: держать в повиновении киргизских манапов и, при возможности, подготовить на будущее верных себе сторонников.  В 1850 г. Пишпекский бек Атабек отправил сына Джантая Шабдана заложником в Ташкент. За время отсутствия Шабдана Джантай во главе рода тынай, терпевший поражения от нападений родов темир и булат, признаёт подданство России и просит у русских помощи против рода темир. Шабдан при возвращении из Ташкента, не зная о переходе отца на сторону России, спокойно прибыл в Пишпек представиться новому кокандскому наместнику беку Рахматуле.

Тот за измену Джантая взял Шабдана в заложники, но ему удалось бежать. После побега Шабдан тоже перешёл на сторону русских. Таким образом, большинство племени сарыбагиш признало русское подданство, и только часть племени сарыбагиш (род есенгул) во главе с сыном Ормона Умбетали уходит к реке Нарын и подчиняется русским только после разгрома Кокандского ханства. [(168), стр. 29]. Арест Шабдана ещё более настроил Джантая против кокандцев, поэтому он не препятствовал походу русских против кокандцев. [(263), т. 2, стр. 535]. 

Колпаковский, переправившись через Чу около Чумыча, направился к укреплению Аксу. При переправе Колпаковский получил сведения, что гарнизон Аксу состоит всего из 20 человек. Чтобы получить более подробные сведения о кокандцах, он решил захватить этот гарнизон в плен и с этой целью направил к укреплению Аксу лёгкий авангард из сотни казаков с двумя орудиями под начальством капитана А. П. Проценко. Но кокандцы покинули Аксу до прибытия русского отряда. В укреплении, занятом без всякого сопротивления, было найдено всего два крепостных ружья и мешок пороха. [(10), стр. 240].

От Чумыча до укрепления Аксу отряд проходил по местам, занятым кочевьями племени солто. Киргизы никаких враждебных действий отряду не оказывали. После занятия укрепления Аксу отрядом Проценко, манап  Джангарач явился к Колпаковскому и выразил благодарность за миролюбивое отношение к подвластным ему киргизам. Колпаковский, со своей стороны, заверил Джангарача в своём дружественном отношении к киргизам. Отряд Проценко не стал тратить время на разрушение укрепления Аксу из-за его малозначительности и, получив подкрепление, двинулся к Мерке в составе двух сотен казаков, при двух горных орудиях и двух ракетных станках.

Колпаковский с остальными силами, разведав обстановку у Пишпека, вскоре тоже подошёл к Мерке. Крепость Мерке после переговоров также сдалась без сопротивления.  Во время этих рейдов русских войск враждебных действий со стороны местного населения не было. К Колпаковскому явились старшины окрестных родов и выразили желание стать российскими подданными. Разрушив частично крепость Мерке, отряд двинулся обратно и после четырёх переходов 3-го мая подошёл к Пишпеку.

Кокандцы встретили отряд интенсивным огнём. Русские штурма и осадных работ не предпринимали. Была произведена рекогносцировка местности, во время которой между русскими и кокандцами непрерывно велась перестрелка, однако, гарнизон из крепости не выходил. 6-го мая отряд снялся из-под Пишпека и 15 мая вернулся в Верный. В результате этой экспедиции был разведан весь Зачуйский район. Стало известно, что территория до самого Мерке свободна для движения войск.

От Пишпека до Мерке имелась хорошая грунтовая дорога, вполне удобная для движения артиллерии и обоза. В результате рекогносцировки были также намечены пункты для возведения будущих укреплений. Экспедиция показала киргизскому населению, что крепости Пишпек и другие не являются серьёзной преградой для проникновения русских войск вглубь Кокандского ханства  [(11) стр. 192-195]. На основании этой рекогносцировки было решено уже осенью 1862 г. овладеть Пишпеком и вторично разрушить его.

Дюгамель не был сторонником взятия крепости Пишпек, однако военный министр Милютин не согласился с его мнением и прямо указал, что «следовало бы не отказываться в этом году от её занятия». Тем более  что для повторной экспедиции складывались благоприятные условия после поражения кокандских войск на Сырдарьинской линии. В это время, теперь уже в племени солто, произошли события, также повлиявшие на отношения солтинцев с кокандцами и на их сближение с Россией.

Из-за старости Джангарача старшинство в племени солто перешло к Байтику Канаеву. Его сын Байсал находился в Пишпеке и подвергся издевательствам со стороны пишпекского коменданта крепости Рахматуллы. Байтик пригласил к себе Рахматуллу, убил его, поднял восстание и осадил Пишпек. Байтика поддержали сарыбагиши и взяли Токмак. Но крепость Пишпек к этому времени была уже восстановлена, и её гарнизон составлял 600 человек. Взять Пишпек без артиллерии было невозможно.

Несмотря на своё значительное численное превосходство, восставшие могли вести только перестрелку с осаждённым гарнизоном и разорением узбеков, поселившихся у крепости. Опасаясь прибытия кокандских войск из Аулие-Ата, Байтик обратился к Колпаковскому с просьбой прислать на помощь отряд и артиллерию для взятия крепости. Выступление Колпаковского теперь стало необходимым не только потому, что этот вопрос уже был решён независимо от обращения Байтика, но и потому, что отказ составил бы невыгодное для русских властей впечатление у чуйских киргизов.

Отказ подорвал бы их надежду на помощь русских в борьбе против кокандского хана, привёл бы к падению престижа России. 3-го октября 1862 г. отряд под командованием Колпаковского в составе 8 рот пехоты, двух сотен казаков, дивизиона лёгкой артиллерии, двух взводов горных орудий, 7 мортир и ракетных станков выступил из Верного.

(В конце 20-х гг. XIX в. на вооружение русской армии поступили ракетные станки, представляющие собой треногу с железной трубой. Ракета состояла из гильзы, в которую был запрессован порох; разрывной гранаты и «хвоста» – деревянного шеста, который обеспечивал устойчивость ракеты в полёте. Ракету вставляли в трубу, изменяющую направление в вертикальном и горизонтальном направлениях. Для стрельбы через отверстия в поддоне гильзы поджигали пороховой состав.)   

Главные силы отряда двинулись по Курдайской дороге. Другой отряд из двух сотен казаков с двумя горными орудиями под командованием капитана Проценко для выяснения обстановки в районе Токмака двинулся через Кастекский перевал. 13 октября обе колонны соединились в двух верстах от Пишпека. По прибытии отряда к Колпаковскому явился Байтик, выразил благодарность и предложил помощь: вьючный скот, продовольствие, вооружённых джигитов и рабочую силу. Колпаковский отказался от джигитов, но согласился с помощью в разрушении Пишпека после его взятия. [(10), стр. 253].

В тот же день, вечером 13 октября отряд Колпаковского окружил крепость и начал осадные работы. 15 октября от попадания кокандской бомбы взорвался один из полевых орудийных складов. Погибло 7 солдат, ранено 4 офицера, 21 солдат и один чиновник. Поэтому теперь на снарядах приходилось экономить, и артобстрел вёлся неинтенсивно. Колпаковский в донесении от 16 октября 1862 г. об операции по взятию крепости Пишпек писал:

«Относительно киргизских родов зачуйской страны. Положение наше выгодное. Не только Байтик, но глава Султов Джангарач, а также манапы Курчи, сын Джантая, Худияр и другие в лагере, они быстро исполняют все наши требования, например, по доставке кошем и др. Доставили также сами несколько десятков голов скота на пищу нижним чинам, и вообще все киргизы, находящиеся при отряде, быстро исполняют распоряжения по отводу арыков, нарядов, разъездов и прочее». (Русский Туркестан, вып. 4, 1872 г., стр. 47). К 16 октября осадные траншеи приблизились на 40 сажен (80 м.) к крепостной стене. Видя это, кокандцы 16 октября сделали вылазку против осадных траншей.

Но отряд прапорщика Никольского отбил вылазку, вынудив кокандцев вернуться в крепость. Всё это время проводилась бомбардировка крепости, а по ночам – разведка крепостных укреплений и расположение обороняющихся. 21 октября траншейные работы были закончены и начали вести подкоп под крепостной ров. После прибытия 23 октября из Верного нового обоза со снарядами по крепости был открыт сильный артиллерийский огонь. Усиленным мортирным огнём была повреждена крепостная стена, в которой образовалась большая брешь, удобная для штурма.

В ночь на 24 были закончены минные работы, и под крепостную стену был заложен заряд. Штурм был назначен на 24 октября после усиленной бомбардировки и подрыва заряда. Понимая безвыходность положения и подавленный сильным артобстрелом, утром 24 октября гарнизон открыл ворота крепости и сдался. В плен было взято 22 офицера, 554 солдата, 9 пушек, 200 пудов пороха, 7000 бомб и свыше 600 ружей и много припасов. [(160), неоф. часть, №203 от 16.09.1912 г.]. Потери русских, включая погибших при взрыве склада, составили 13 убитых, 17 раненых и 34 контуженных.

26 октября войска с помощью киргизов приступили к разрушению крепости, что было делом нелёгким. Стены были высотой 10 м. и толщиной 8,5 м., а в цитадели высотой до 20 м. при толщине в 10 м. Поэтому разрушение крепости заняло три дня. Стены разрушались взрывами, а рвы засыпались. [(272), №702 от 14.10.1912 г.]. Для разрушения крепости потребовалось 117 взрывов, на которые было израсходовано 217 пудов (3500 кг.) пороха. [(285), стр. 218]. После разрушения Пишпека отряд Колпаковского 2-го ноября двинулся обратно и 10 ноября вернулся в Верный.

С падением Пишпека власть Кокандского ханства над киргизами Чуйской долины фактически была утеряна. Главным опорным пунктом кокандцев в Чуйской долине теперь оставалась крепость Аулие-Ата. Киргизы, воодушевлённые взятием Пишпека, совместно с казахами даже совершили нападение на Аулие-Ата, но безуспешное. [(10), стр. 255]. В Петербург была отправлена телеграмма, что 24 октября 1862 года «кокандская крепость Пишпек сдалась царским войскам со всем гарнизоном и вооружением».

Взятие Пишпека было встречено с одобрением. Милютин сообщал Дюгамелю, что Александру II «было весьма приятно получить известие» о падении Пишпека, но он «выражает лишь опасение», что туда опять вернутся кокандские войска, восстановят укрепление и по-прежнему будут оспаривать у Российской империи левобережье реки Чу. [(133), стр. 134]. Вторичное занятие Пишпека имело большое значение. О важности этого события говорит такой факт. За взятие Пишпека Колпаковскому было присвоено звание генерал-майора, а производство в генеральские чины осуществлялось только по «высочайшему повелению».

Это был важный шаг на пути соединения Сибирской и Сырдарьинской линий, со взятием Пишпека открывалась возможность беспрепятственного движения на Аулие-Ата. Разрушение Пишпека вносило определённую ясность в положение чуйских киргизов, желавших принять подданство России. И в то же время, после ухода отряда Колпаковского, не имея реальной поддержки со стороны России, некоторые правители продолжали колебаться. А положение тех, кто выступал против кокандцев и активно поддерживал русских, было особенно сложным.

В борьбе с ханством они зашли настолько далеко, что при возвращении кокандцев им грозила бы расправа. К тому же в конце 1862 г. пришло тревожное известие о выходе к Амударье отряда из Афганистана, заключившего союз с Англией. Поступили донесения об активизации английской агентуры в среднеазиатских ханствах и о намерении англичан создать на Амударье флотилию. Под влиянием этих фактов министр иностранных дел, ранее осторожничавший с продвижением в Среднюю Азию, согласился противодействовать замыслам англичан.  

Русские власти, учитывая это сложное положение, начали готовить новую экспедицию в Чуйскую долину. Вопрос о соединении Оренбургской и Сибирской военных линий 23 февраля 1863 г. обсуждался на заседании Особого комитета. Внешнеполитические обстоятельства подталкивали, а внутренние способствовали соединению военных линий. Весь XIX в. от поражения Наполеона до Первой мировой войны Англия вела борьбу с Россией – явную (Крымская война 1853-1856 гг., интервенция 1918 г.) и скрытую. Причинами этой борьбы были Средиземное море и Индия.

Если первая причина была обоснованной (Россия стремилась в Средиземное море, которое Англия считала зоной своего влияния), то вторая была вызвана страхом перед могуществом России за жемчужину британской колонии – Индию, куда Россия, кроме Павла I, не стремилась. Хотя различные планы и предложения и были, они правительством серьёзно никогда не рассматривались, но как козырные карты в соперничестве использовались. В январе 1863 г. началось восстание в Польше.

Если Пруссия встала на сторону России, то Франция и особенно Англия выступали в поддержку восставших. Как выразился военный министр Милютин,  «путём демонстрации в Средней Азии внимание Англии будет отвлечено от Польши». Китай в это время переживал трудные времена: бунты крестьян, феодальные междоусобицы, а также Тайпинское восстание 1850-1864 гг. Воспользовавшись этим, на Китай устремились Англия и Франция, которые по результатам второй «опиумной войны» 1856-1860 г. навязали Китаю ряд неравноправных договоров.

Поэтому в это время внимание Китая было отвлечено от Средней Азии. Внутренней предпосылкой было то, что стабилизация обстановки на Кавказе позволяла перебросить оттуда часть войск в Среднюю Азию. Опровержение утверждения об агрессивной политике России в Средней Азии. Несмотря на «благоприятно» сложившуюся ситуацию, единства мнений по дальнейшему продвижению в Туркестан не было. Военный министр Д. А. Милютин и Оренбургский губернатор А. П. Безак настаивали на немедленных военных действиях.

Министр финансов М. Х. Рейтерн и министр иностранных дел А. М. Горчаков, опасаясь обострения с Англией, были против начала действий. Дюгамель, как всегда, был осторожен в решении таких вопросов. Особый комитет принял компромиссное решение. Соединение военных линий временно откладывалось. Взамен предлагалось продолжить рекогносцировку района предстоящих военных действий, детально изучить местность между линиями и уточнить положение в регионе.

В марте 1863 г. Александр II утвердил это решение Особого комитета. Соединение линий было назначено на 1864 г. [(133), стр. 148].  Военный министр на основании этого решения предписал Дюгамелю направить отряд для обследования Зачуйского края, а при возможности и овладеть Чуйской долиной. Но рекомендовал не создавать там укреплённого пункта, а расположить подвижной отряд: «Новое укрепление сейчас возбудит толки о новом нашем захвате в Средней Азии. Подвижная колонна не будет иметь этого вида и не свяжет нас нисколько в будущем». [(133), стр. 135].

26 марта 1863 г. Дюгамель приказал Колпаковскому готовиться к выступлению за реку Чу. Ему вменялось «с открытием подножного корма» выступить за р. Чу к Пишпеку, окончательно его разрушить до основания, чтобы кокандцы не могли восстановить его. От Пишпека выслать летучий отряд к Аулие-Ата, которому предписывалось, не предпринимая никаких действий против самой крепости, исследовать пути к ней, очистить от кокандцев всю Чуйскую долину, «прикрыть преданные нам киргизские роды», произвести съемку  для «будущих предприятий наших отрядов». [ЦГА РКаз, ф. 3, оп. 1, д. 222, л. 10-10об].

В Чуйскую долину для разведки был направлен небольшой отряд под командованием войскового старшины Н. Б. Бутакова. К началу мая предназначенные к походу силы были сосредоточены в Кастеке. 4-го мая Колпаковский со своим отрядом выступил из Кастека и, перейдя Курдайский перевал, 9-го мая достиг Чумычского брода на реке Чу, где соединился с отрядом Бутакова. 11 мая отряд прибыл в Пишпек. Здесь был сформирован особый летучий отряд из двух рот, взвода артиллерии и сотни казаков под командованием подполковника М. Г. Лерхе и направлен к Аулие-Ата.

Оставшаяся часть отряда занялась разрушением остатков крепости. Вступление  отряда  Колпаковского  в  Чуйскую  долину  и  движение  отряда  Лерхе  к Аулие-Ата происходили в спокойной обстановке со стороны местного населения.  Киргизы  оказывали всестороннюю помощь, в частности, поставками вьючного скота и продовольствия, предоставили для разрушения крепости около 400 человек. Манап Джангарач обратился с письмом к Колпаковскому, в котором заявил о своём дружественном расположении к русским властям. [(10), стр. 257].

Кочевавшие по пути движения отряда Лерхе киргизские аилы враждебности к нему не проявляли, встречали мирно и дружелюбно. Кокандцы не только не противодействовали отряду Лерхе, а заранее покидали укрепления и отступали в Аулие-Ата. 22 мая отряд Лерхе подошёл к Аулие-Ата, расположился лагерем в пяти верстах от крепости и начал проводить рекогносцировку укрепления и местности. 26 мая Колпаковский с главными силами выступил из Пишпека на соединение с отрядом Лерхе.

Но по пути он получил сообщение о столкновениях с китайскими пограничными отрядами и сосредоточении китайских военных сил в пограничных укреплениях. Для характеристики обстановки на китайско-русской границе в этот момент надо пояснить, что в это время точно установленной границы с Китаем ещё не было. После разгрома Джунгарского ханства Китай объявил своим указом все джунгарские кочевья китайскими владениями, назвав их Синьцзяном – новой границей, новой территорией.

Казахи пытались занять освободившиеся кочевья. Указом от 18 декабря 1762 г. китайское правительство обязывало синьцзянского наместника задерживать любого нарушителя китайской границы, включая хана Аблая. На указанную территорию казахи допускались только зимовать за особую подать – сотую часть выпасаемого скота. Весной казахов опять изгоняли, выставляя временные пикеты. С присоединением Семиречья к России попытки проникновения сюда китайцев не прекращались.

Особенно они активизировались во время подготовки Чугучакского договора. Линия русско-китайской границы, намеченная лишь в общих чертах Пекинским договором 1860 г., была предметом трудных переговоров, проходивших в 1861-1864 гг. в китайском городе Чугучаке. Основой разногласий был вопрос о пикетах. Россия настаивала на том, чтобы граница проходила по линии постоянных пикетов, фактически обозначавших реальные владения Китая. Китай же хотел установить границу по линии временных и передвижных пикетов, выставляемых летом к западу от линии постоянных пикетов.

В ходе переговоров китайская сторона пыталась оставить за собой эти временно используемые территории, применяя для этого даже провоцирование пограничных конфликтов. Несмотря на военную слабость и непрекращающиеся этнические волнения в Синьцзяне, китайцы пытались оставить за собой как можно большую часть территории совремённого Казахстана и Киргизии. На переговорах, предваряющих заключение Чугучакского договора, китайские комиссары заявляли, что поскольку «Джунгария принадлежит им (китайцам) по праву завоевания», то и все земли Джунгарии принадлежат Китаю, и что все казахи и киргизы «искони принадлежат Китаю» и являются подданными богдыхана.

Чтобы подтвердить своё право и обозначить своё присутствие время от времени посылали на оспариваемую территорию свои военные отряды. Один из таких отрядов численностью до 800 человек весной 1862 г. под предлогом «осмотра границы» появился даже на Иссык-Куле. У реки Чарын этот отряд окружил небольшой русский отряд под командованием штабс-капитана Блюменталя. И только с подходом дополнительных сил, захвативших смелой штыковой атакой, даже не открывая огня, китайский лагерь на берегу озера Иссык-Куль, китайцы вынуждены были уйти. [(293), стр. 43].

Летом 1863 г. подобная вылазка повторилась. В связи с этими Колпаковский прекратил рекогносцировку и приказал Лерхе вернуться и выступить на китайскую границу. 3-го июня 1863 г. Лерхе снялся из-под Аулие-Ата. [(10), стр. 259]. Хотя выступления китайских отрядов были отражены, и они отступили обратно в свои пределы, но план похода в Чуйскую долину этим осложнением на китайской границе был сорван. Выполнение решения Особого комитета дало неожиданные результаты.

По реке Сырдарье рекогносцировка была поручена исполнявшему обязанности начальника штаба Оренбургского корпуса полковнику М. Г. Черняеву. Когда летом 1863 г. отряд Черняева подошёл к кокандской крепости Сузак, там вспыхнуло восстание против кокандских властей. Население потребовало принять русское подданство. Этого же попросили и казахи, кочевавшие в районе Чолаккургана и Сузака. Такие события послужили дополнительным аргументом в пользу начала действий по соединению военных линий.  

Во второй половине 1863 г. вопрос о завершении соединения Сибирской и Сырдарьинской военных линий стал главным. Относительное спокойствие на китайской границе, неустойчивость внутреннего положения Кокандского ханства, очередное столкновение Бухары и Коканда, мирное и доброжелательное отношение киргизов к России создавали благоприятную обстановку для осуществления этого плана. Кроме того, попытки Англии укрепить и расширить свои торгово-политические позиции в Коканде и Бухаре послужили дополнительным толчком, ускорившем наступательные стремления России в Средней Азии.

1-го августа 1863 г. Министры иностранных дел и военный представили Александру II проект соединения в 1864 г. Сибирской и Сырдарьинской линий. Царь наложил резолюцию «Исполнить». 12 августа Военным министром были даны соответствующие указания Оренбургскому и Западносибирскому генерал-губернаторам. На основании их предложений Военный министр Милютин подготовил доклад о действиях в Средней Азии. В нём предусматривалось, что с весны 1864 г. войска Оренбургского корпуса начнут наступление вдоль реки Сырдарьи, а отряды Сибирского корпуса овладеют городом Аулие-Ата.

Этот доклад был утверждён царём и стал программой действий в Средней Азии. 20 декабря 1863 г. Александр II подписал указ, которым предписывалось: «С будущего 1864 года приступить к соединению Оренбургской и Сибирской линий, чтобы впоследствии перенести границу на реку Арысь, проведя оную на Аулие-Ата». Этот указ означал начало нового этапа продвижения России в Средней Азии. К концу 1863 г. фактически была завершена стадия разведывательных экспедиций, дипломатических посольств, разрозненных военных походов против той или иной крепости или города.

Положение в Средней Азии в это время было плачевным. Ханства и племена истощали свои ресурсы в бесплодных взаимных войнах, которые губительно влияли на экономику ханств. При существовании междоусобицы они не могли противостоять давлению со стороны Англии, Китая и России и неизбежно должны были очутиться в положении зависимых стран, колоний или протекторатов. Вопрос стоял только каких держав.

Англия в Средней Азии тоже имела свои интересы, поэтому противостояла России в этом регионе и препятствовала её продвижению, якобы, к английским владениям в Индии. Н. К. Гирс, российский дипломат, в 1863-1867 гг. чрезвычайный посланник в Тегеране, писал: «Мы совсем не думали беспокоить Англию в её владении Индией. Это была чисто оборонительная идея. Ненавистный договор 1856 г. (унизительный для России Парижский договор по результатам Крымской войны - Б. М.) ещё больше увеличил важность этой идеи» (продвижением в Средней Азии отвлечь внимание Англии от европейских дел - Б. М.).

И в Англии многие деятели признавали вынужденность и необходимость действий России в Средней Азии. Так, в годичном собрании Королевского географического общества 22 мая 1865 г. президент общества Родерик Мурчисон произнёс знаменательную речь о среднеазиатском вопросе. «Надо припомнить, – сказал Мурчисон, – что гораздо ранее, чем Англия имела учреждения в Ост-Индии, цари вели торговлю с Китаем и великими ханствами Бухарским, Самаркандским и другими.

«С незапамятных времён караваны проходили через земли киргизских кочевников. В последние годы эти торговые сношения часто задерживались шайками воинственных и промышляющих разбоем коканцев, которые,  перейдя через горы, грабили караваны и киргизские племена вдоль той части русской границы, которая проходит между фортом Перовским (Кзыл-Орда) и большим озером Иссык-Куль. Решившись пресечь эти беспорядки, Оренбургский губернатор приказал казачьим постам двинуться … в земли, где находится город Чимкенд, который был завоёван».

Статс-секретарь по индийским делам Стаффорд Норскот 26 декабря 1867 г. в депеше вице-королю Ост-Индии, касаясь среднеазиатского вопроса, писал: «Завоевания, уже сделанные Россией, представляются английскому правительству естественным последствием обстоятельств, в которые она была поставлена». Известный английский географ, писатель и дипломат Генри Раулинсон, обеспокоенный продвижением России в Средней Азии, в своей записке от 2-го июля 1868 г. так же признавал, что русские вынуждены идти в Среднюю Азию.

Французский военный писатель подводил итог сложившейся ситуации: «Было очевидно, что спокойствие и благосостояние в этих землях не будут существовать для России до тех пор, пока она не присоединит четыре государства: Хиву, Кокан, Самарканд и Бухару». (Paguin. La Russie et l`Angleterre dans l`Asie centrale. Paris, 1878). С первых месяцев 1864 г. началась всесторонняя подготовка похода на Аулие-Ата. Командующим экспедиционным отрядом, наступавшим со стороны Сибирской линии, был назначен полковник М. Г. Черняев, впоследствии генерал, командир Ново-Кокандской линии (1864-1865 гг.).

Укреплению Аксу в плане подготовки похода особого внимания не уделялось, и отводилась скромная роль. Пункт 3 этого плана предписывал: «Занятие небольшим числом казаков укреплений Аксу и Шиш-Тюбе (Кара-Балта) и заготовление там сена для облегчения следования транспортов». [(149), т. 17, ч. 1, стр. 52]. Кокандские власти также стали предпринимать меры по восстановлению ранее утраченного влияния на киргизов. В ноябре 1863 г. опять была занята крепость Мерке.

В апреле 1864 г. в Аулиеата прибыл вновь назначенный правитель Ташкента Нурмухаммед. Манапам и биям он разослал агитационные письма, отправил подарки, Байтику обещал ему прощение за убийство Рахматуллы и всех пригласил на встречу в Аулие-Ата. Из киргизских манапов на эту встречу приезжали Джангарач, Майамыл, Тыналы и другие, объявившие свою покорность кокандскому хану и пообещавшие снова выплачивать налог. Байтик и сарыбагиши, поддерживая связи с Верным, на встречу не явились и от уплаты налога уклонились. [(10), стр. 186].

Одновременно в Мерке было направлено 400 аскеров для «устрашения киргизов» и усиления гарнизона. Надо сказать, что, несмотря на то, что к 1864 г. господство Коканда в Чуйской долине было окончательно подорвано, кокандская агитация имела некоторый успех. Даже те манапы, которые поддерживали отношения с русскими властями, были ненадёжными. Участились нападения на казахские аилы со стороны племени солто с целью угона скота. В январе 1864 г. солтинские манапы Кокум и его сын Чойбек, «родственники Джангарача и Байтика», напали на русскоподданных казахов.

В феврале в таком же нападении принимал участие брат Байтика Сатылган. Киргизы разграбили около 50 аилов дулатовской волости, «увели в плен женщин и детей, сожгли юрты». [(263), стр. 538]. В связи с этим, весной 1864 года Колпаковский направляет в Чуйскую долину отряд под командованием Бутакова разведать обстановку и состояние кокандских сил. Кроме того, Бутакову было дано задание задержать манапов племени солто. 17 марта 1864 г. Бутаков выступил из Кастека с отрядом в 200 человек. Появление отряда на реке Чу дало результаты.
Продолжение в 6-ой части.