ВОССТАНИЕ 1916 ГОДА В ПИШПЕКСКОМ УЕЗДЕ                              СЕМИРЕЧЕНСКОЙ ОБЛАСТИ.

Пусть яблоком раздора не будет наше прошлое,
Всем недругам на зависть поступим вопреки:
Давайте приумножим, что есть у нас хорошего,
Ведь это, люди, выгодно, и это нам с руки.
                      Рудольф Панфёров.

«По рассказам моих предков во время восстания киргизов в 1916 г. моя прабабушка спаслась потому, что киргиз, работавший у неё, предупредил её о бунте, и она четыре дня пряталась с детьми в камышах. Часть жителей села пытались спастись в усадьбе местного купца, у которого двор был, как маленькая крепость – с глухим забором вокруг. На угрозы киргизов сжечь всю усадьбу он открыл ворота. Все укрывшиеся во дворе были перебиты. Вот такие гримасы восстания: киргиз спас русскую семью, а русский сдал на погибель своих односельчан». (Из воспоминаний Сергея Анатольевича Медведева. Иссык-Куль).

Предисловие.

Первая мировая война пробудила ряд национальных движений в мире. Восстание индийских войск в Сингапуре в 1915 г., антиколониальные восстания в Африке, Пасхальное восстание в Ирландии в 1916 г., сопротивление в Чехии, целью которого было провозглашение независимости от Австрии – факты таких движений. Среди этих мировых событий в Российской империи произошло событие внутреннего масштаба – восстание в Туркестане и некоторых других местах государства, неизвестное не только на мировой арене, но и, благодаря цензуре, незамеченное в самой России. «Семиреченские ведомости» в номере №168 от 28 июля 1916 г. в статье под заголовком «Волнения туземцев» сообщала: «Мы уполномочены сообщить в опровержение всевозможных слухов, что ничего серьёзного, в смысле волнений туземцев, в крае нет».

Хотя волнения с разрушениями и жертвами с обеих сторон начались 4-го июля в Самаркандской области, затем перекинулись в Сырдарьинскую и Ферганскую области, и 17 июля 1916 г. в Туркестанском военном округе было объявлено военное положение. 3-го августа произошло открытое выступление в Верненском уезде Семиреченской области. И только 21 августа, после прибытия войск к Токмаку Пищпекского уезда, Семиреченские ведомости сообщили о «сильном волнении туземцев» во всех шести уездах области.

В заметке кратко рассказывалось о нападениях на русские сёла Пишпекского и Пржевальского уездов, о разрушении телеграфа на Пржевальск и Нарын и об уходе части туземцев в Китай. Впервые были применены формулировки «мятежники», «мятежная Сарыбыгишевкая волость». И в заключение успокаивающие сообщения о прибытии войск и о, якобы, преувеличенных слухах о жертвах среди русского населения, что жертвы исчисляются всего единицами. Подробную информацию о восстании, о том, что произошло в предыдущие дни, газета стала печатать только после подавления восстания, с середины сентября.

В Государственной думе вопрос о восстании был поднят только в декабре. И совсем не было сообщений о восстании в центральной печати. 30 апреля 1917 г. «воинские чины», уроженцы Семиреченской области из Свеаборгского пехотного полка, обратились в Исполнительный комитет гор. Гельсингфорса (дореволюционное название Хельсинки) с заявлением «о принятии срочных мер к прекращению беспорядков и погромов, чинимых киргизами в Семиреченской области».

Запрос был отправлен в Министерство юстиции, откуда поступил ответ: «Донесений по поводу ныне происходящих в указанной области беспорядков в Министерство юстиции не поступало, а имеется наблюдательное производство о беспорядках среди инородцев, возникших в 1916 г. в разных местах империи, в том числе и в Семиреченской области, на почве призыва населения к тыловым работам». [ГАРФ, ф. 124, оп. 42, д. 338, л. 1-2]. Если уроженцы Семиречья узнали о восстании после его подавления, то что тогда говорить о других гражданах страны.

Предыдущие восстания в Туркестане и выступления киргизов.

Описание восстания 1916 г. нельзя начинать только с указа от 25 июня 1916 г. "О призыве инородцев на тыловые работы", его предпосылки и причины кроются с момента присоединения Туркестана к России, с конца 60-х гг. XIX в. Вхождение Киргизии в состав России не было однородным. Если иссык-кульские, чуйские и таласские киргизы добровольно приняли российское подданство, то присоединение тянь-шаньских киргизов происходило в противоречивых условиях.

Одни племена сами обращались с просьбами о принятии их в российское подданство (род черик), другие занимали выжидательную позицию (род саяк), третьи вели активную борьбу (манапы Осмон и Уметалы). Это сказывалось и после включения Киргизии в состав России. Даже в 1870 г. центральная российская газета «Правительственный вестник» сообщала, что ни один торговый караван, направлявшийся из Верного и Токмака в Кашгар, не решался двинуться в путь без охраны через эти места, «служащие поприщем постоянного буйства и анархии». («Правительственный вестник» №12 от 16.01.1870 г.).

В 1868 г., во время войны с Бухарой, положение на тянь-шаньском участке русско-китайской границы было напряжённым из-за происков Кашгарского правителя Якуб-бека. Пограничные отряды сдержали возбуждённое состояние на Тянь-Шане и не дали вспыхнуть беспорядкам. («Правительственный вестник» №12 от 16.01.1870 г.). Южная Киргизия была включена в состав Российской империи в результате окончательного разгрома Кокандского ханства в 1876 г. Однако в Киргизии, да во всём Туркестане, массовые выступления против власти не были частым событием, реже, чем, например, на Кавказе.

Но кроме небольших выступлений и волнений были и восстания. Особенно в этом отношении выделялась Ферганская долина. Здесь прошли в 1878 г. выступление под руководством Джетым-хана, волнения 1882 и 1885 гг. и, наконец, Андижанское восстание 1898 г. Причём, в этих восстаниях киргизы принимали самое активное участие. Так, из 417-и человек, привлечённых за участие в восстании 1898 г., было киргизов 257, узбеков 112, тюрков 20, выходцев из Кашгара 17, таджиков 5, кипчаков 3, каракалпак 1 человек. [Фёдоров Е. Очерки национально-освободительного движения в Средней Азии. Ташкент. 1925, стр. 17].

Андижанское восстание, начавшись в Ферганской долине, распространилось и в другие районы края. Руководитель восстания Мадали установил связи с сусамырскими (Северный Тянь-Шань) киргизами. [РГИА, ф. 391, оп. 2, д. 184, л. 171]. Администрация Пишпекского уезда явно почувствовала возбуждённое настроение киргизского населения. Боясь, что возмущение и волнения перерастут в восстание, власти перебросили в Пишпекский уезд две сотни казаков Семиреченского полка. [(187), стр. 54].

Командующий войсками Туркестанского округа в своём отчёте о расследовании восстания 1898 г. в Ферганской области писал: «Принимая во внимание, что бегство мятежников могло направиться в сторону Семиреченской области, я для установления совместных действий с войсками Семиречья в умиротворении края вошёл в сношение с губернатором Семиреченской области и встретил со стороны генерал-лейтенанта Иванова полное и энергичное содействие». [РГИА, ф. 396, оп. 2, д. 240, л. 4].

Отряд во главе с помощником начальника Пишпекского уезда А. Х. Куватовым был направлен к границе с Ферганской областью. Разрушение натуральных форм хозяйства, ломка всего прежнего социально-экономического уклада, изъятие земель порождали брожение, стихийное сопротивление местного населения, выражавшегося в барымте зажиточных владельцев, в грабежах крестьянских заимок и почтовых ямщиков. По Ферганской, Самаркандской, Сырдарьинской и Семиреченской областям в 1904 г. было зарегистрировано 130 нападений, в 1905 – 235, в 1914 – 295, в 1915 г. – 372 нападения. [(268), стр. 28].

Туркестанский генерал-губернатор А. В. Самсонов, комментируя ситуацию с грабежами в крае, писал: «Успех действий разбойнических шаек во многом зависит от того, что наряду с довольством русским владычеством наиболее зажиточной части туземцев, наживших себе состояние от развивающейся в крае промышленности и культуры хлопка, в беднейшей массе этого населения прочно создалось убеждение о невыгодности для них русского управления.

"Невыгоды эти заключаются в быстро развивающемся капиталистическом строе жизни, с её увеличивающейся дороговизной, в возникновении туземного пролетариата, в распространении среди населения пьянства, в узаконении домов терпимости и в крайней, с туземной точки зрения, слабости наказания за совершаемые преступления». Экономическую причину протестов подтверждал и губернатор Семиреченской области.

В ответе на запрос о восстании 1916 г. Фольбаум писал: «Многочисленные мелкие проявления протестов со стороны киргизов, вопреки моим указаниям на экономический их смысл, ошибочно объяснялись мусульманской окраской». [ЦГА КырР, ф. И-75, д. 46, л. 103]. Выступления киргизов проявлялись и в форме сопротивления изыскателям и землеустроителям при отмежевании земель: препятствовали работе межевщиков, землемеров, топографов; уничтожались межевые знаки.

Скрытое сопротивление было и со стороны киргизской администрации: землеустроителей под различными предлогами не обеспечивали юртами, не давали им лошадей. Так, в Абаильдинской волости Пишпекского уезда представители аулов №4 Ашибек, №5 – Балабек Шеримбеков, №9 – Койчу Курманбетов и №10 – Котем постановлением Пишпекского уездного начальника от 25.07.1916 г. были арестованы на 7 суток каждый за несдачу сведений статистику сельскохозяйственной переписи. [ЦГА КырР, ф. И-6, оп. 1, д. 2, л. 29].

Зачастую эти выступления носили острый характер. Так, в ведомости о происшествиях за 1902 г. сообщалось, что «в Пишпекском уезде киргизами Булекпаевской волости Конурбаем Утегановым и другими, в числе семи человек, убит джигит волостного управления». Участились вспышки недружелюбных отношений между новосёлами и коренным населением. В июле 1907 года произошло выступление киргизов Сарыбагишевской волости Пишпекского уезда, в котором участвовало около 300 человек. [(187), стр. 114].

Предыстория этого выступления такова. С 20 мая по 6-ое августа 1907 г. помощник генерал-губернатора генерал К. А. Кондратович проводил ревизию Семиреченской области. Будучи в Пишпеке, он посетил Шабдана Джантаева. В беседе с Кондратовичем Шабдан протестовал против широкой колонизации Семиречья и образования здесь новых русских поселений, предостерегая, что в противном случае киргизы «взбунтуются» и «прольётся кровь».

Шабдан был широко известен и имел большое влияние среди киргизов. Посещение генералом влиятельного манапа – видное событие в киргизском обществе. Поэтому после визита Кондратовича к Шабдану в окрестных волостях среди киргизов стали распространяться слухи, что «Шабдан не велит давать землю русским», и что, якобы, это сказано им с ведома вышестоящей администрации. После привлечения к суду некоторых распространителей таких заявлений, эти слухи прекратились.

Но в конце июня 1907 г. в Сарыбагишевской волости возникли беспорядки. Киргизы, руководимые ближайшими родственниками Шабдана, явились толпой к работающему в этой волости топографу Ивашкевичу и, угрожая расправой, потребовали от него прекратить съёмочные работы и убраться из волости. Для прекращения беспорядков из Токмака был послан вооружённый отряд отряд. По указанию Кондратовича, находящегося в области, по этому выступлению было возбуждено уголовное дело, и несколько человек были преданы суду. [РГИА, ф. 391, оп. 3, д. 484, л. 54].

Вслед за этими событиями в соседней с Сарыбагишевской Восточно-Кастекской (по другим данным в Ргайтинской) волости также произошли выступления киргизов, когда топографу Переселенческого управления Александру Винтилину и его помощнику Василию Литвинскому, проводившим изыскание земельных участков для пробных посевов, "только благодаря простой случайности удалось вырваться из рук возбуждённой толпы" киргизов, которые подумали, что здесь будет закладываться русский посёлок. [РГИА, ф. 391, оп. 6, д. 953, л. 22].

Беспорядки были также быстро подавлены. Всего более 100 участников этих волнений были арестованы и преданы суду. [(187), стр. 114]. В мае 1910 г. генерал-губернатор Самсонов совершил инспекционную поездку, по уездам, где расселялись переселенцы, в том числе посетил все шесть уездов Семиреченской области. В приказе по результатам поездки он отмечал: «В некоторых местностях, в частности в Пржевальском уезде (берег Иссык-Куля между селениями Сазановским и Ново-Дмитриевским) отношения между русскими и киргизами нежелательно обострились». [(160) №55 за 1910 г.].

В сентябре 1912 г. киргизы Восточно-Сукулукской волости выступили против изъятия у них скота по долгам. Наиболее активные участники напали на должностных лиц с избиениями. «Старшина и его спутники ... вынуждены были спасаться бегством». [(22), с. 47]. Весной 1914 г. в Пишпекском уезде население аула Джангарач (Джангарычек) оказало сопротивление полиции при сборе податей. Было арестовано девять человек. [Газета «Речь» (СПб) от 01.04.1914 г. №89].

Отличие восстания 1916 г. от предыдущих выступлений.

Андижанского восстания 1898 г. краевые власти а преддверии его очередной годовщины ожидали возможные протестные акции в Андижане и его окрестностях. Летом 1916 г., после оглашения Высочайшего повеления о наборе инородцев на тыловые работы в Средней Азии вспыхнуло новое восстание. Но не Ферганская долина, а Семиречье, а в Семиречнской области Пржевальский уезд и Токмакский участок Пишпекского уезда стали самыми горячими районами Туркестана.

Таким же активным было восстание и в Тургайской области Степного края. Были волнения и в других регионах страны (Кавказ, Сибирь), но ни масштабностью, ни активностью они не выделялись. В Туркестане же это было самое масштабное выступление против власти за всю историю нахождения Туркестана в составе Российской империи. Во время восстания в Туркестане пострадало 3709 русских людей. Из них убито 2325 человек, пропало без вести 1384 человека. [АВПРИ, ф. 147, оп. 486, д. 252б, л. 32].

Для сравнения, при покорении Туркестана в 1864-1873 гг. русская армия потеряла 3376 человек. [Восстания 1916 г. в Азиатской России: неизвестное об известном. Сост. Т. В. Котюкова. М. 2017, стр. 187]. Как и любой протест, восстание в Туркестане сопровождалось сражениями, разрушениями, гибелью людей. За политику, проводимую правительством при колонизации края, за ошибки, допущенные местной администрацией, за стремление местной манапской верхушки к власти, к неограниченной эксплуатации своего народа и к прежним порядкам пришлось расплачиваться русскому и киргизскому народам.

Произошло это потому, что была у этого восстания своя особенность – межнациональная рознь. А России приходится и сейчас, особенно после распада Союза слышать упрёки от недобросовестных историков и политиков, обвиняющих её чуть ли ни в геноциде. Но это не результат восстания, а позиция недобросовестных современных политиков. Ещё средневековый итальянский мыслитель и философ Николо Макиавелли сказал: «История нужна правителю такой, какой она позволяет ему наиболее эффективно управлять народом».

Совместное проживание и отношения русских и киргизов были в большинстве своём мирными, взаимовыгодными, сопровождавшиеся торговлей, обменом опыта и знаний, взаимным заимствованием способов ведения хозяйства. Но порой они были натянутыми и недружелюбными, сопровождавшиеся борьбой за землю, соперничеством за воду и грабежами. В Туркестане и до присоединения к России существовали противоречия между оседлым населением и кочевниками, между шиитами и суннитами, между тюрками и таджиками, между народами и даже между племенами одного народа.

Вспомним войну между бугу и сарыбагишами. После присоединения к России к этому клубку противоречий добавился ещё один: зависимость от иноверного, иноязычного государства. В жизни внедрение в существующее сообщество людей другого менталитета нередко вызывает настороженность, а иногда и негативную реакцию (в том числе и сейчас: лица «кавказской национальности», трудовые мигранты).

Поэтому в Туркестане существовало в некоторых случаях открытое, а чаще скрытое недовольство присоединением к России, её политикой и вообще русскими. Несмотря на многочисленные заявления о российском колониализме, приход русских в Среднюю Азию имел благоприятные последствия для региона. Первоначально авторитет власти «белого царя» был утвержден видными деятелями – М. Г. Черняевым, К. П. Кауфманом, Г. А. Колпаковским.

Но с течением времени, с превращением Туркестана из лихого пограничья в захудалую окраину качество местных чиновников и военных снизилось, а за ним – и авторитет «белого царя». К этим процессам, благодаря деятельности иностранных агентов, прибавился рост мусульманского национализма. Наконец, пришло новое поколение, только понаслышке знающее о бедах былой ханской «независимости» и поэтому готовое на борьбу для завоевания кажущейся им свободы. И вот теперь, во время восстания 1916 г. это недовольство переросло в военные столкновения, начатые киргизами.

И в предыдущих восстаниях звучал лозунг: “Долой урусов”, но теперь восставшие от призывов переходят к действиям – к нападениям на русские поселения, особенно в Пржевальском, Пишпекском, Верненском и Джаркентском уездах Семиреченской области. Помощник главного военного прокурора ТуркВО В. Е. Игнатович докладывал: «Беспорядки в Семиреченской области были резко направлены против русских властей и русского населения». [ЦГИА УзССР, ф. Канцелярия Туркестанского генерал-губернатора, оп. 31, д. 1100, стр. 101-113. (31), стр. 70].

В отчёте «Научной конференции о характере национальных движений в Киргизии во второй половине XIX – начале XX вв.», проходившей в городе Фрунзе в 1953 г., говорилось: «Рядовых русских почти всюду, за редкими исключениями, восставшие не трогали». [(303), стр. 174]. Во-первых, это не редкие исключения, а многочисленные случаи, широко распространённые в Пржевальском и восточной части Пшпекского уездов. Во-вторых, как восставшие определяли «рядовых», и было ли такое выделение вообще?

Ведь русские сёла сжигали целиком, а не выборочно, только дома зажиточных владельцев. Или это частые случайности, когда от подожжённого дома кулака выгорало всё село? Как раз-то наоборот, в подавляющем большинстве пострадали рядовые люди, а не представители администрации, потому что восставшие на административные центры не нападали. Зимма А. Г. в своём докладе на конференции утверждала, что «рядовых русских людей почти всюду, за редким исключением, восставшие не трогали, не чувствуя к ним никакой злобы».

В Семиречье нападению восставших подверглись 94 русских селения, не считая хуторов, заимок и пасек. Вряд ли такие цифры можно назвать «редким исключением». Далее докладчица, понимая, что утверждение о «редких исключениях» не соответствует действительности, делает оговорки, противореча самой себе: «Представители эксплуататорской верхушки натравливали отсталые слои коренного населения на русский народ, стремясь разжечь межнациональную вражду. ... Баи и манапы хотели истребить русское население, уничтожить русские города и посёлки» [(303), с. 174]. 

В отчёте о конференции утверждалось: «Расправу с русским населением совершали представители байско-манапской верхушки». Значит, расправу всё-таки признаём. Токмак осаждало до 5 тысяч восставших. Не слишком ли много собралось «представителей байско-манапской верхушки?» Да и часто ли баи и манапы посылали своих сыновей в бой? Причины этого трагического явления – межнациональной розни – кроме причин и хронологии восстания, я и постараюсь осветить, не придумывая классового характера восстания и не сглаживая негативные с обеих сторон события «редкими исключениями».

Национальные историки после обретения Киргизией статуса независимого государства были поставлены перед выбором, как освещать период, когда Киргизия находилась в составе Российской империи и СССР. Было ли это временем национального угнетения или эпохой прогресса, приобщения к мировой цивилизации? Что Россия принесла киргизскому народу – освобождение и развитие или же новое порабощение и колониальную эксплуатацию. Для объяснения и  оправдания выхода Киргизии из Союза национальные историки сменили позицию прогрессивного вхождения в состав России на период колониальной эксплуатации и угнетения.

В статьях, работах и учебниках создаётся негативный образ Российского государства, как колониальной империи. Если в Европе понятие «колония» действительно связывалось с эксплуатацией и грабежом заморских территорий, то в России термин «колония» означал освоение и развитие территорий. Именно так он трактовался в хозяйственной деятельности, в деловой переписке, в работах историков, экономистов и географов. Есть немало работ о колонизации не только Сибири, но и Черноморского побережья или, например, Саратовской губернии.

В Российском государственном историческом архиве (РГИА) под №381 есть фонд Канцелярии Министра земледелия, в которой кроме других отделений (инспекторское. распорядительное, счётное) было и Колониальное отделение. В ведении этого отделения были не «колониальный грабёж и эксплуатация инородцев», а вопросы межевания земель, выделение и оформление земельных наделов, надзор за соблюдением прав как переселенцев, так и местных жителей в сфере землепользования. Например, вот одно из дел этого отдела: «О подсудности опекуна над аймаком калмыка Тюрбаева за самовольный сбор денег с калмыков». (РГИА, ф. 381, оп. 14, д. 61).   

Безусловно, интересы имперского, русского народа были приоритетом во внутренней политике государства, но и «империей зла», какой Россия представляется в современных публикациях национальных историков, она не была. Подробнее об этом можно ознакомиться в статье «Была ли Киргизия колонией Российской империи?» https://belovodskoe-muh.ucoz.ru/publ/kirgizija_kolonija_rossijskoj_imperii_chast_1_aja/1-1-0-256).

Сразу же оговариваюсь перед читателями за пространное вступление. Событие довольно сложное и затрагивающее тонкие, легкоранимые межнациональные отношения. Объяснять его колонизаторской политикой, "гнётом царизма" я считаю искажением, а указом о призыве на тыловые работы - упрощением. Очевидец событий, житель станицы Большая Алматинская Я. И. Егошкин сразу после восстания писал:

«Что за причина, что заставило киргизов после более полувекового совместного мирного сожительства броситься на русских соседей, бить и грабить их. На эти вопросы прямой и всеобщий ответ дать, конечно, трудно, но, тем не менее, оглядываясь на окружающую бытовую обстановку, до некоторой степени выяснить подоплёку дела и психологию киргизов – можно. Некоторые объясняют это призывом к газавату со стороны единоверной и воюющей с нами Турции. Допустим, и даже с большой вероятностью, что агитация на эту тему среди киргизов велась.

"Но, ведь, такая же агитация была, надо полагать, и в 1877-78 гг., когда мы воевали с той же Турцией. Но ничего подобного тогда не было, хотя киргизы к этому моменту прожили с русскими всего только 20 с небольшим лет, и возможность, хотя бы на временный успех, в виду громадной количественной разности русского и киргизского населений, у последних была большая, чем ныне. Отсюда, само собой, следует, что одной агитацией тут ничего нельзя сделать, а нужны были какие-то другие факторы к тому, чтобы киргизы восприняли эту агитацию, или, иначе сказать, нужны были факторы, которые подготовили почву для агитации». [ГАРФ, ф. 1807, оп. 1, д. 296, л. 60об].

Восстание 1916 г. трагедия, как в истории народов и края, так и трагическое событие в истории села Беловодского. Трагедия, как для киргизов (силой подавленное восстание и многочисленные потери в результате ухода в Китай), так и для русских (погромы русских сёл с жертвами среди населения). Историю своего государства и своего народа надо знать. Причём знать такой, какой она была на самом деле, а не официальную историю, преподносимую политиками, скорректированную в угоду целям текущего момента.

Тогда станет ясно, что любая страна имеет в своей истории не только славные и трудные страницы, но и мрачные. Надо помнить об этих мрачных страницах, чтобы не повторять их вновь. Газета «Семиреченская жизнь» в передовице, подводящей итоги ушедшего 1916 г., как бы отвечая тем, кто сейчас утверждает, что жертвы понёс только киргизский народ, писала: «Многочисленные жертвы, принесённые русским населением, налицо.

"Да об этом свидетельствовал сам местный официоз, перечисляя массу убитых, изнасилованных, растленных, замученных и томящихся до сих пор в плену. Всё это факт неоспоримый, а говорить о факте – ещё не значит возбуждать одних и против других». [(206), №1 от 03.01.1917]. Время идеологических ярлыков и однозначных оценок, определяемых решениями очередного пленума ЦК, слава Богу, и слава Аллаху, миновало. Но, к большому сожалению, после обретения независимости национальными историками началось не столько переосмысление истории, сколько её искажение в русофобском ключе.

Что особенно печально, этому способствуют заявления на внутреннем пространстве. Давайте сейчас не будем спорить, восстание какое событие: прогрессивное, национально-освободительное или реакционное, клерикально-феодальное; поговорим об этом потом. Давайте признаем, что это, в первую очередь, трагедия людей, трагедия совместно проживавших народов, киргизского и русского

К сожалению, на этой трагедии кое-то пытается сыграть, вытаскивая замусоленную карту о том, что восстание, якобы, спровоцировало само российское правительство, что, якобы, русские первыми стали нападать на киргизские аулы, что правительственные войска, якобы, преследовали на зимних перевалах уходящих в Китай, в результате чего, якобы, погибло сотни тысяч киргизов. В то же время выдвигают новые обвинения, необоснованно заявляя о геноциде киргизского народа, и новые претензии на получение ста миллиардов компенсации.

Давайте изучать событие, а не использовать историю для достижения определённых целей, для получения политических и иных дивидендов. Конечно, у каждого, кто в какой-то степени знаком с восстанием 1916 г., есть свой взгляд, своё мнение об этих событиях, а от своей позиции уйти трудно, поэтому постараюсь совместно с читателями непредвзято осмыслить события в целом и трагедию в Беловодском, в частности. Поэтому, как ни странно, начну с предыстории.

Предыстория восстания 1916 года.

Последний яркий период в истории Средней Азии – эпоха Тимура. После его кончины единая среднеазиатская империя, скреплявшаяся жестокой военной силой, распалась. На её обломках создались Бухарский эмират, Хивинское ханство и ряд других мелких бекств. В XVIII в. возникло ещё и Кокандское ханство. Ханства втянулись в войны, как между собой, так и с независимыми туркменами, таджиками, киргизами и казахами. Воевали все против всех. Достаточно, например, напомнить, что кокандский правитель Алим-хан совершил 15 походов на город Уратюбе.

Бухарский эмир Насрулла-хан Мангит за 20 лет предпринял 32 похода против Шахрисябза. Крупнейший город Средней Азии Ташкент с 1840 по 1865 гг. семь раз переходил из рук в руки, оказываясь то в подчинении кокандского хана, то бухарского эмира, то под властью независимого хакима. Смена властей каждый раз влекла за собой военные столкновения, разрушения, гибель и казни людей, конфискации и поборы.

А тут ещё с севера вторгались кочевники, с востока угрожал Китай, а с юга – Персия. В регионе наступил политический хаос. Противостоять всему этому слабые разобщённые среднеазиатские государства были не в силах. Нескончаемые войны разрушали экономику. Постепенно стала пробуждаться мысль: не следует ли, ради выживания, обратиться за покровительством к одной из соседних держав. Шиитская Персия – враждебна по расхождениям в вере: в Средней Азии почти все мусульмане сунниты.

Единоверные турки далеко. Китай рядом, но совершенно чуждый, да ещё с захватническими устремлениями извечный противник кочевых народов. Поэтому чаще всего взоры обращались к России. Она тоже была иноверной. Но, судя по тому, что рассказывали побывавшие в России, мусульман там не принуждали отрекаться от веры, людей в рабство не обращали и не продавали, как на невольничьих рынках Бухары и Хивы (крепостничество было не в счёт по сравнению с восточным деспотизмом), а держава могучая и великая.

Правда, несмотря на давние и многосторонние связи, тяготение к России не было массовым, не проявлялось ярко, особенно в низших слоях общества. В значительной степени это объяснялось сдерживающим влиянием духовенства. Однако правящая верхушка стремилась расширить и упрочить связи с северной державой, понимая, что это приведёт к стабилизации её власти. Правители Бухары и Хивы с XVII в. выражали осторожное желание стать вассалами России.

Россия тоже была не против расширения своих границ, однако была вынуждена считаться с мнением европейских держав, учитывать позицию соседних, далеко не дружественных Китая и Персии. Поэтому намерения к вассалитету длились не одно столетие, обе стороны проявляли осторожность и непоследовательность. Стать подданными России с конца XVIII в. стремились и киргизы. Почти все они были подвластны Коканду, однако в любой момент были готовы восстать против тиранической власти кокандских ханов, что и делали неоднократно.

Понятно, что и власть к ним милостивой не была. И когда соседние казахские жузы были включены в состав России, северные киргизы, сами наглядно убедившись в преимуществах этого вхождения, тоже решили принять российское подданство. Кокандское ханство в этом России воспрепятствовать было не в силах, к тому же киргизы, прирождённые воины, стали помогать русским. Но добровольное вхождение во многом неоднозначно. Решение о присоединении к России принималось властвующей верхушкой без всяких референдумов, исходя из сложившихся обстоятельств.

В то же время, никто не желает по собственной воле лишаться независимости. Поэтому правящие верхи соглашались передать часть своих привилегий русским властям в обмен на защиту от внешних угроз и определённые льготы. В результате проявилось различие во взглядах на принятое подданство. Если присоединившиеся видели в нём мирный договор, с мало обязывающим его исполнением, то для российской стороны это был акт безусловного подчинения с исполнением всех государственных законов и обязанностей: от налогов до воинской повинности. В большей степени это не устраивало верхушку кочевой вольности.

Россия с первых шагов своего становления была многонациональным государством. В процессе создания и существования для российской государственности было типичным объединение с элитой (дворянством) национальных сообществ. Но с киргизским манапством этого не произошло. Наоборот, прежняя родовая элита киргизского общества после присоединения к России потеряла почти все свои привилегии. Произошло это потому, что киргизские манапы по своему социально-политическому положению не соответствовали требованиям принадлежности к российскому дворянству.

В социальном плане они не представляли собой оседлое, владеющее землёй военное сословие, состоящее на службе у властелина. В политическом отношении среди киргизских манапов не было представителей  известных кланов (например, чингизидов или тимуридов) или с древней родословной (например, предком адыгских князей Черкасских был один из мамлюкских султанов, правивших в Египте с XIII в.). Поэтому киргизские манапы не получили российского дворянства, в землепользовании ограничивались Переселенческим управлением, их участие в управленческих структурах зависело от  лояльности к властям – волостные старшины хотя и избирались голосованием, но утверждались и снимались за проступки губернатором. Манапам оставались привилегии только внутри общины, определяемые сохраняющимся патриархально-родовым строем.

Лишившись многих привилегий, властвующая верхушка киргизского общества, за 50 лет пребывания в составе России забыв тиранию Коканда и угрозы Китая, решилась на выступление против власти. Манапы надеялись отделиться и вернуть себе прежнее положение, объявляя себя ханами. Для широких народных масс вхождение в состав России также влекло за собой многие перемены. Они поступали в подчинение не очередного восточного государства, а совершенно другой, инородной и иноверной державы. В результате присоединения на их землях стали селиться русские переселенцы.

Поэтому присоединение, даже при положительных последствиях, оказалось переломным и даже стрессовым в жизни народа. Вот эта ломка привычных жизненных устоев в сочетании с полной зависимостью от своих феодалов послужила почвой для устремлений манапов, поднявших народ на восстание. Новые российские подданные получили от присоединения, в общем, всё, что хотели. Однако уже вскоре выяснилось, что новая власть – это тоже гнёт, пусть и не столь безжалостный, как тирания былых времён.

Как подчёркивает современный историк В. В. Трепавлов: «Необходимость не только пользоваться правами и льготами, но и исполнять обязанности в качестве подданных, существовать в условиях действия жёсткого управленческого механизма самодержавного государства оказалось непривычным, тяжким и труднопереносимым бременем для многих «инородцев». Причём, новая власть не делала различия между теми, кто принял подданство добровольно и даже помогал в этом, и теми, кто был покорён силой оружия в упорной борьбе.

И те, и другие облагались одинаковыми налогами. Над всеми в равной степени властвовали чиновники-мздоимцы, которые покровительствовали местным элитам, самоуправство которых под этим покровительством если и пошатнулось, но не уменьшилось. А главное, занимали земли (особенно в Семиречье) для переселенцев из России, как направляемых сюда властью для осуществления своих стратегических и экономических интересов (казачество), так и самовольных, гонимых нуждой (крестьяне).

Предпосылки восстания.

Первая предпосылка – земельная. Пагубность и взрывоопасность массового изъятия земель для переселенцев понимали и дальновидные политики и представители местной администрации. Сенатор К. К. Пален в своём отчёте о ревизии Туркестанского края в 1908-1909 гг. писал, что интенсивное переселение пойдёт не «на пользу государственную, а на подготовку в близком будущем аграрного кризиса на этой окраине, и притом в самой острой его форме, так как он не замедлит осложнить здесь межнациональную рознь между неустроенным в земельном отношении коренным инородческим населением и неосмотрительно заброшенным в край русским сельским обывателем».

В политике переселения в Туркестан местная (генерал-губернатор и губернаторы областей) и центральная власти часто имели несовпадающие взгляды. В докладной записке Генерального штаба от 31 января 1908 г. говорилось, что главное противоречие в переселенческой политике в Туркестане между Главным управлением землеустройства и земледелия и Туркестанским генерал-губернатором заключалась в том, что Управление, в противоположность от краевых властей, считало возможным интенсивное переселение в Туркестан.

Черняев, сторонник городской колонизации края, ещё в 1864 г. писал генерал-губернатору Западной Сибири: “Удобных мест для учреждения русских поселений в Зачуйском крае не имеется. Все места, удобные для оседлости и земледелия, уже заняты и обрабатываются местными жителями, … и отнятие у них земель, для водворения русских поселений, может произвести только общее неудовольствие населения”.

Губернатор Ферганской области В. И. Покотило в 1907 г. писал: «Переселенческое дело, начатое крайне неосторожно, находится в настоящее время в положении, которое уже привело к печальным явлениям и должно в будущем грозить осложнениями, не исключающими возможности даже восстания». Подобное мнение высказал в 1916 г. и губернатор Семиреченской области Фольбаум:

“Главной причиной неудовольства киргизов, приведшей к открытому возмущению, надо считать изъятие за последние 10 лет около 2-х млн. десятин земли, иногда со значительным смещением хозяйств, и, как следствие, земельное стеснение киргизов и сокращение перекочёвок, форсированное водворение и устройство до 40 тыс. крестьян на лучших землях Пишпека и Пржевальска повлекло значительный экономический ущерб для многих хозяйств киргизов в этих уездах и вызвало неприязненное отношение к крестьянам”.

Понятно, что в этом несовпадении взглядов на переселение последнее слово было за центральной властью. Поэтому В. И. Покотило в докладе Туркестанскому генерал-губернатору о переселенческом вопросе в Ферганской области писал: «Если прольётся кровь, то нравственная ответственность за неё по справедливости должна быть возложена, главным образом, на составителей колонизационного отдела». Про колонизационный отдел он сказал осторожно, чтобы не быть обвинённым в выступлении против власти. Это главная, известная и много раз сказанная причина неудовлетворения присоединением к России и неудовольствия к русским – земельно-экономическая. Но были и другие причины.

Вторая предпосылка – разность культур. На международной конференции в Бишкеке в мае 2016 г., посвящённой 100-летию восстания, польский историк Мариуш Маршевский отмечал: «Исследователи до сих пор игнорируют человеческий и культурный факторы, религиозные различия, которые играли большую роль в тех событиях. Мы переносим современные нарративы (повествование, рассказ – Б. М.), политический дискурс (обсуждение – Б. М.) в общество начала XX в., у которого не было нашего типа общества и мышления. ... Забывается, как развивались и в каких условиях находились на момент 1916 г. оба общества».

Связи двух культур, среднеазиатской и российской (мусульманской и христианской), зародились давно. Но присоединение Средней Азии к России поставило эти культуры лицом к лицу..  В Туркестане и до прихода русских существовали этнокультурные (разные народы, кочевники и оседлое население) и языковые (тюрки и таджики) противоречия. Но они возникали в рамках одной исламской цивилизации, поэтому не имели глубоких корней.

Славянские переселенцы привнесли в край новые, дополнительные этническую, языковую и религиозно-культурную составляющие, которые, конечно, не могли безболезненно вписаться в жизнь края. Одна часть общества – местное население, многомиллионное, разноязычное, в подавляющем большинстве мусульмане. Другая часть – пришлый народ, главным образом русскоязычный, христиане. Обе части общества относились друг к другу настороженно.

Это объяснялось не только тысячелетним противостоянием христианской и исламской религий, но и разительным несходством культур – европейской и среднеазиатской. История подтверждает, что разные культуры безбедно, бесконфликтно сосуществовать не могут. В одной культуре за супружескую неверность жестоко казнят, в другой - могут и простить; в одной культуре похищение невесты традиция, в другой – преступление; в одной культуре старость почитают, в другой – не очень.

Поэтому при принятии решения в конкретном случае одна из культур оказывается ущемлённой. Наглядный пример этому – современный конфликт в Европе с ношением мусульманками хиджабов. Явное же превосходство европейской материальной (подчёркиваю именно материальной, а не духовной) культуры вызывало у русских переселенцев отношение к Средней Азии как к стране отсталой. Л. Н. Гумилёв, автор работ по истории народов Центральной Азии, в книге “В поисках вымышленного царства” говорит:

“В жестокой борьбе кочевников с Китаем – объяснение мнимой застойности народов Срединной Азии. Они не уступали европейцам ни в талантах, ни в мужестве, ни в уме. Но силы, которые другие народы употребляли на развитие культуры, тюрки и уйгуры тратили на защиту своей самостоятельности от многочисленного, хитрого и жестокого врага. За 300 лет они не имели ни минуты покоя, но вышли из войны победителями, отстояв свою родную землю для своих потомков”. (Стр. 32).

Впоследствии народы Средней Азии стали наследниками великой культуры, восходившей ещё к древней Согдийской цивилизации. Вторжение в VII-VIII вв. воинственных исламистов-арабов хотя и сопровождалось разрушениями и гибелью тысяч местных жителей, но традиций высокоразвитой культуры не прервало. Напротив, местная цивилизация, пусть и ценой отказа от прежней религии, письменности и других культурных ценностей, обогатилась знаниями, унаследованными от Египта, древнего мира Передней Азии и греческой античности.

В результате, “кочевые народы в ходе своего развития создали оригинальный тип общества и культуры, которые отнюдь не являются ни застойными, ни примитивными”. (Л. Н. Гумилёв. В поисках вымышленного царства). Но влияние арабо-персидского Востока и культурные связи с его центрами век от века слабели. Участились набеги кочевых орд из Центральной Азии. Нашествие татаро-монголов нанесло тяжелейший, во многом непоправимый удар цивилизации Средней Азии.

После яркого, но непродолжительного возрождения в эпоху Тимуридов (XIV-XV вв.), всё большее влияние приобретает духовенство, и, начиная с XVI в. Туркестан постепенно идёт к упадку. Возвышение Европы, достигнутое развитием вооружения и судостроения и выразившееся в открытии новых морских путей, повело к падению сухопутной караванной торговли и транзитного значения Средней Азии. Туркестан, находившийся ранее на важном торговом пути, теперь оказался на обочине мировой торговли.

Не имея выходов к океану, огороженный горами и пустынями от новых мировых экономических центров, Туркестан оказался в изоляции, предоставленным самому себе и, если не остановился в развитии, то продвигался очень медленно. Внутри Средней Азии не утихали распри феодальных властителей. В итоге, русские в XIX в. встретили здесь заметное отставание от общемирового уровня, застой во многих сферах жизни. Простые русские переселенцы, незнакомые с великим культурным наследием мусульманской Средней Азии, приняли окружавшее их общество как “страну невежества”, хотя это было неверным во многих отношениях.

Имена выдающихся людей Средней Азии известны просвещённому миру. Это, прежде всего, таджики (“старшие” наследники согдийской колонизации): Дакики, Рудаки, Восифи. Узбеки: Навои, Увайси, Фуркат, Авиценна, Улугбек. Туркмены: Махтумкули, Сеиди, Зелили, Кемине. Киргизы: Токтогул, Тоголок Молдо, эпос “Манас”. Казахи: А. Кунанбаев, Ч. Валиханов. Не жители Туркестана были другими, а мы были разными. И если это непонимание было простительно простым, неграмотным людям с обеих сторон, то непростительно отдельным грамотным офицерам и чиновникам администрации.

Третья предпосылка – пренебрежение местными традициями и обычаями. Забылась или просто отбрасывалась русская пословица: “В чужой монастырь со своим уставом не ходят”. Ислам – религия, отличающаяся подчёркиванием собственных достоинств. Для исповедующего ислам сделаться подданным иноверного, а в его представлении “неверного” – уже беда. И хотя преследований и притеснений по вероисповеданию не было, всё же религиозные чувства, этические понятия и нормы жизни среднеазиатских мусульман администрацией часто не учитывались и даже пренебрегались.

Местный юрист писал: «В правовой жизни туземцев наблюдаются некоторые уродливости, возникающие из-за того, что при распространении на Туркестанский край действия общих законов Империи часто забываются местные условия, имеющие свои традиции если и не разумные, то, по крайней мере, исторически оправданные, которые, во всяком случае, игнорировать нельзя. Пренебрежение к этим условиям зачастую приводит к тому, что вновь применённый закон оказывается несогласованным или же неприноровленным к имеющимся в крае установлениям.

"Вследствие чего, туземцы ставятся в такое положение, при котором новый закон предъявляет к ним требования, для них совершенно невыполнимые». («Русский Туркестан» №65 за 1902 г.). А всё это переносилось на русских вообще, хотя у простых людей была веротерпимость, характеризуемая словами: “Вера разная, а Бог один”. В ташкентском трамвае были отведены особые места для пассажиров в “туземной” одежде.

Как было объяснить этим простым туземцам, что и для русских существовали переполненные вагоны и каюты третьего класса при полупустых первого класса, что нижним чинам армии и флота запрещалось ходить по правой стороне Невского проспекта столицы, что одно время на воротах Летнего сада Петербурга висело объявление: «Собакам и нижним чинам вход воспрещается», что это преступления режима, сначала царского, а потом коммунистического, а не именно русских.

Губернатор Семиреченской области М. Е. Ионов 09.11.1905 г. вынужден был издать приказ: “Уездными начальниками отдаются приказы, чтобы туземцы-киргизы при встрече с начальством, офицерами и чиновниками оказывали почтение: слезали с лошади и снимали шапки. За неисполнение этого виновные подвергаются аресту. Такое требование уездных начальников признаю незаконным”. [(160), офиц. часть, №91 от 15.11.1905 г.]. Хорошо, что это быстро было признано незаконным. В других случаях приходилось жаловаться вплоть до самых высоких инстанций.

В 1910 г. губернатор Семиреченской области Фольбаум дал распоряжение, чтобы во всех медресе и других мусульманских учебных заведениях, а также в мечетях были вывешены портреты царя. Семиреченские муллы были вынуждены жаловаться генерал-губернатору и министру внутренних дел, так как по шариату в мечетях помещать любые изображения не разрешается. Произвол на местах? Да. Но были примеры и наверху.

Немало толков и недоразумений не только среди мусульман, но и среди русских вызвал приказ помощника генерал-губернатора Ерофеева, который обязывал туземцев “всегда почтительно приветствовать офицеров и чиновников вставанием и поклоном”. Вдумайтесь только в смысл этого приказа. Этим постановлением думали поднять престиж русской власти, но наоборот втоптали её в грязь, обратив имя русского офицера и чиновника в угнетателя и поработителя.

С позиций ислама этот приказ был безнравственным: как быть сидящему аксакалу, когда входил молодой офицер; почему это правило не касается русских? Культурных чиновников это ставило в затруднительное положение; а для грубых солдафонов – дополнительный повод для придирок. К счастью, этот приказ вскоре был отменён вновь назначенным губернатором Куропаткиным.

Четвёртая – трагедия контакта цивилизаций разных уровней. Четвёртая причина, наверно, общемировая. Контакты простых культур с цивилизованными, как правило, для первых заканчивались или трагично (работорговля в Африке, новые болезни) или гибелью (инки и ацтеки в Америке, аборигены Тасмании). Вспомним сказание Джека Лондона об индейцах, о том, как “встретился каменный век с веком стали“, как эта трагическая встреча принесла утраты, которые уже не возместить, и тяжкую драму для многих.

Туркестанский генерал-губернатор А. В. Самсонов в 1913 г. писал Начальнику Главного штаба , что столкновение двух начал, "нашего и туземного, столь далёких друг от друга, . . . несомненно, не пройдёт без крупного потрясения для местных мусульман. И. как логическое следствие сего, возможны в некоторых случаях даже кровавые эксцессы (вроде Андижанского восстания 1898 г.), как громкие протесты против нарушения веками сложившихся устоев и обычаев". [РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 5067, л. 17-19]. 

Далее он добавлял: «Наша окраинная политика последнего времени, правильно стремящаяся к насаждению русского элемента на землях киргизских кочевий, является, тем не менее, одной из главнейших причин того недовольства киргизов, о котором столь много говорят». [РГИА, ф. 391, оп. 4, д. 929, л. 12]. Анализируя причины Андижанского восстания, наблюдатель того времени писал: “Мы слышим протест против нежелательных перемен, внесённых в край русскими. Это обвинение не раз приходилось выслушивать от знакомых туземцев всякому русскому, долго живущему в крае.

“Вы дали нам пьянство, узаконили существование домов терпимости, ослабили в народе страх перед преступлением”, - говорят наши обвинители».В подтверждение этим обвинениям газета «Семиреченские ведомости» в заметке «Сообщение из Каркары» сообщала: «Кара-киргизы успешно воспринимают цивилизацию, хотя и с другого конца. С каждым годом увеличивается на ярмарке число молодых киргизок, состоящих при банях, или же вольно практикующих. Совсем, как на Макарьевской ярмарке». [(160), №68 от 24.08.1907 г.]. 

Другая сторона этого общего явления – количественная. Известно спокойное существование различных национальных диаспор по всему миру. Но всякое значительное переселение одних народов на земли других, будь то насильственное переселение негров в Америку, или добровольное в поисках работы рабочих из развивающихся стран в Европу, чревато негативными последствиями. Когда число мигрантов достигает критического числа, возникают межэтнические или межконфессионные конфликты.

Это иллюстрируют события и совремённой жизни в Англии, в Косово, во Франции. Взрывы там произошли не потому, что негры, албанцы или арабы  плохие, а потому, что в противоречие приходят глубинные межэтнические вопросы. Всё это вместе привело к тому, что у многих, даже у тех, кто был за присоединение, стало накапливаться чувство разочарования, зародыш будущих конфликтов, порой глубоких и трагичных.

Чтобы не утомлять читателя неоднократными сносками, делаю одну общую: это вступление в большинстве своём заимствовано из статей туркестанского старожила А. Зырина “ Шрамы истории: Россия и Средняя Азия” и “На почве, зноем раскалённой. Россия и Средняя Азия в конце XIX в.”.

Общая характеристика восстания.

Восстание 1916 г. – это крупнейшее из массовых выступлений в Средней Азии за 50 лет владычества русской власти. Оно охватило всю Среднюю Азии от Персии до Сибири (кроме Бухарского и Хивинского ханств и Памирских волостей, их население было освобождено от призыва); от Волги (Астраханская губерния) до Алтая (Бийские степи). Также были отмечены отдельные выступления на Кавказе. В Семиречье восстание охватило почти все волости.

Восстание в Туркестане длилось более полугода, и его ликвидация в отдельных районах (юг Туркмении, Тургайская область Казахстана) затянулась до Февральской революции 1917 г. Оно пагубно сказалось на экономике региона на несколько последующих лет. Поэтому во вступлении разбиралась предыстория и причины восстания общие для всего Туркестана.

Грустно, но приходится отмечать, что во время восстания в некоторых районах Туркестана, особенно в Семиречье (Пржевальский, Пишпекский, Верненский и Джаркентский уезды), произошла межнациональная рознь: нападения восставших киргизов на русские поселения и впоследствии ответные погромы киргизских аилов во время и после подавления восстания. Особенно масштабными эти погромы и убийства повстанцами были в Пржевальском уезде и в Токмакском участке Пишпекского уезда, причём убийства русских восставшими совершались с особой жестокостью.

Были и другие негативные явления как в действиях повстанцев, так и русских переселенцев, о которых я расскажу далее при описании восстания. Это будет сделано не с целью разоблачения каких-то авторов или опровержения существующих версий, а ради объективного описания восстания, в котором ничего не должно быть пропущено, искажено или укрыто. Американский историк Э. Д. Сокол, автор монографии «Восстание 1916 г. в русской Средней Азии», Балтимор, 1954 г., охарактеризовал это восстание как «националистическое, религиозное движение мусульман Средней Азии». Подобную оценку восстания дают и ряд других исследователей восстания. (История СССР. 1981, №5, с. 159).

Учитывая антирусский характер восстания, этническую чистку, проводимую восставшими в Токмакском участке и в Пржевальском уезде, участие мусульманского духовенства в восстании и погромы православных храмов, о чём подробнее будет рассказано далее в соответствующих разделах, то приведённая характеристика соответствует действительности. Д. и. н. В. П. Булдаков в своей монографии «Хаос и этнос. Этнические конфликты в России, 1917-1918 гг.» пишет:

«Историк, отважившийся исследовать этническое насилие, вступает на минное поле исторической памяти народов. В современных условиях любой этнос склонен напоминать о своих жертвах, забывая боли, которые он причинил своим соседям. ... Однако ... с Клио (муза истории в древнегреческой мифологии – Б. М.) не стоит играть в прятки: прошлое непременно отомстит тем, кто тщится переписать его в угоду «политкорректной» современности». (стр. 6).

Об особенных, конкретных причинах восстания именно в Семиречье скажу потом, а сейчас перейдём к общему восстанию. У такого масштабного явления, как восстание 1916 г., не могло быть единственной причины. Сами восставшие называли следующие причины: земельное стеснение, взяточничество государственных чиновников и поборы местных властей и «набор в солдаты». Приведение причины восстания к одному фактору – изъятию земель, спорному царскому гнёту или призыву на тыловые работы – будет освещением только одной из сторон и упрощением. Причин было несколько, они накладывались одна на другую, переплетались и, в результате, привели к восстанию.

Причин было несколько, Они накладывались одна на другую, переплетались и, в результате привели к восстанию. При изложении этих причин желательно не просто перечислить их, а нужно остановиться на них подробнее, чтобы яснее представить основание недовольства коренных масс, поднявшихся на восстание. В 1916 г. исполнилось 50 лет русской власти в Туркестане (в Казахстане дольше), поэтому излагаемые причины должны, по возможности, охватить итоги деятельности власти за указанный период. Этим объясняется пространное вступление в начале главы и дальнейшее изложение причин. Каковы же причины восстания?

Первая причина восстания – земельная.

Во всех работах о восстании 1916 г., в том числе и в начале этого исследования, земельная причина восстания называется первой и главной. И это понятно, потому что земля – экономический базис всего. Но оценка этого процесса – изъятие земель из пользования коренного населения в, большинстве случаев, проводится поверхностно, или валят с больной головы на здоровую. В этом вопросе и в советское время, и особенно в постсоветское создано много лживых утверждений и спекулятивных домыслов. Вот один из примеров.

«Царизм ещё в первые годы своего владычества отнимал у киргизов лучшие земли и заселял их зажиточными русскими крестьянами. … В годы столыпинской аграрной реформы изъятие земель у киргизского крестьянства вылилось в форму массовых захватов и полнейшего произвола». (Изв. Кирг. филиала АН СССР. 1947, вып. 6, стр. 103). Часто повторяются шаблонные утверждения о произвольном захвате участков переселенцами, об изъятии у кочевников всех земель, пригодных для земледелия, и оставлении им только бесплодных.  При всей своей, казалось бы, ясности этого процесса – ведь земли для переселенцев у кого-то брали – он не то, что неоднозначен, он противоречив. И действительно ли был «массовый захват и полнейший произвол» в изъятии земель у кочевников?  

Создание русских поселений началось сразу же после присоединения края. Это был один из пунктов военно-стратегического закрепления края. Первое время он не стоял остро. С одной стороны, переселение в Семиречье в первые годы не было массовым, и были нередки случаи, когда крестьяне, не приспособившиеся к местным климатическим условиям и к поливному земледелию, возвращались обратно. С другой стороны, в это время действовали временные правила 1867 г., в большей степени учитывавшие интересы местного населения.

Администрация под руководством первого губернатора Семиречья Г. А. Колпаковского, в меру своих возможностей, действовала осмотрительно, внимательно относилась к изъятию земель у местного населения. А первый губернатор Туркестанской области М. Г. Черняев вообще был против изъятия земель, являясь сторонником только городской колонизации. С конца XIX в. картина колонизации Семиречья резко меняется. Голод в центральных губерниях России в 1891 и 1898 гг. погнал крестьян на окраины.

В связи с обострением англо-русских отношений, а в начале XX в. и с Китаем, правительство стало больше уделять внимания Средней Азии и укреплению её границ. Под влиянием этих обстоятельств царь на отчёте губернатора Семиреченской области за 1902 г. написал: “Надо настойчиво двигать колонизацию края”. Была разработана правительственная программа мероприятий для переселения.

Семиреченская и Сырдарьинская области были объявлены свободными для переселения. Были созданы региональные Переселенческие управления, подчинённые Министерству земледелия и государственных имуществ, наделённые широкими полномочиями и независимые от местной администрации, включая генерал-губернатора, что вызывало разногласия между местной администрацией и Переселенческим управлением, а за ним и с Министерством земледелия.

Понемногу, как отмечал исполняющий обязанности губернатора Семиреченской области А. И. Алексеев, «к 1910 г. скомканная переселенческая работа наладилась, и область даже официально была открыта для переселения. Но многое непоправимое уже было сделано: лучшие земельные запасы были уже розданы, в том числе и самими киргизами, а для дальнейшей планомерной оставалось крайне ограниченное пространство». Положение в земельном вопросе усложнилось и в связи с начавшейся войной. Кроме крестьянских переселенцев в край двинулись беженцы из районов военных действий. В Туркестане было расселено 70 тысяч беженцев. [(232), №153 от 14.07.1916 г.].

Губернатор Семиреченской области М. А. Фольбаум в своём отчёте о восстании 1916 г. также земельный вопрос ставит на первое место: “Несомненно, одной из главных причин этих беспорядков явилась широкая колонизация Семиречья русскими элементами, повлёкшая за собой потери туземцами земли и воды”. Но оценка частичной «потери туземцами земли и воды» в результате колонизации, только внешняя, поверхностная сторона, истинные причины имеют более глубинные корни.

Коренная причина была в другом, в том, что в киргизском обществе ещё сохранялись патриархальные и, главное, феодальные отношения. В чём они проявлялись и как вели к обезземеливанию, к ухудшению положения простого кочевника, я и расскажу в следующих разделах. Но сначала несколько замечаний.

Замечания к земельному вопросу.

Как уже сказал, изъятие земель для переселенцев – это внешняя причина в ограничении кочевников в землепользовании; причина, лежащая на поверхности, хорошо видимая. Раньше это была наша земля, а теперь на ней живут русские, и хорошо живут. Раньше здесь проходил наш путь для перекочёвок, а теперь это крестьянские земли, надо осваивать новое направление. Глубинные же процессы, более важные, – совсем другие. Но так как это причина – выделение земель для переселенцев – на виду, то вокруг земельного вопроса ещё в советское время, а особенно в постсоветский период существует много умолчаний, а ещё хуже – лжи, искажений и спекулятивных измышлений.

Поэтому об этой причине восстания, земельной, считаю нужным сказать особо и подробно. Начну с юридической стороны вопроса. В ряде стран Востока ещё с периода рабовладельческого строя существовала общественная, государственная форма собственности на землю. Причина её возникновения связана со своеобразными климатическими условиями, требующих для использования земли значительных усилий, например, строительство оросительных каналов. Впоследствии государственная форма собственности на землю возникла во многих других странах мира в результате захвата чужих территорий.

Ещё в X в. в среднеазиатских ханствах существовала государственная собственность на землю, называвшаяся «амляк». Верховными собственниками амлячных земель были ханы, которые раздавали амлячные земли феодалам в порядке поощрения их за службу и награды за заслуги. Эти земли переходили в личную собственность феодалов. Остальные амлячные земли предоставлялись населению в пользование за определённую ренту с урожая. Такая форма землепользования распространялась и на территорию киргизских племён, завоёванных Кокандским ханством.

По сравнению с оседлыми земледельческими районами, земельные отношения у кочевников складывались иначе. При кочевом образе жизни владельцы скота перегоняли его с места на место, туда, где был корм для скота, поэтому права собственности на землю у кочевников вплоть до XIX в. не существовало. Режим кочевания определялся климатом и условиями местности, водными источниками и видом скотоводства. Маршрут кочевания являлся принадлежностью тех, кто им изначально пользовался. Он более или менее сохранялся во времени и закреплялся за соответствующим племенем или родом через договоренности с соседями. Но такое положение сохранялось при спокойных, благоприятных условиях.
Продолжение во 2-ой части.